Огородников попросил у Басалаева дело и познакомился с новыми не известными ему материалами.
— Ну что ж, — наконец начал он, — подведем некоторые итоги. При инвентаризации на 28 февраля в магазине установлена недостача в размере двести десять рублей, которую завмаг Ершова погасила. 12 марта при ревизии недосчитались семисот тридцати шести рублей. При передаче магазина 21 марта недостача увеличилась еще на пятьсот семь рублей. Следовательно, всего исчезло денег и товаров на сумму тысяча четыреста пятьдесят три рубля. Поскольку ревизии проводились тщательно, счетная ошибка исключается. Этим цифрам можно верить. Таким образом, из магазина всё время изымаются товарно-материальные ценности. Как вы думаете, будет Ершова воровать, если над нею нависла угроза привлечения к уголовной ответственности?
— Не должна бы, — сказал Басалаев.
— Значит, тут, по всей видимости, замешан кто-то другой.
— Продавцов я изучил всех наперечет, Владимир Иванович. Общественный контроль от часового завода за последнее время никаких нарушений правил торговли ни по магазину, ни по отделам не отмечал. Вы знаете, я и сам раньше считал, что Ершова ни при чем...
— Может быть, воруют у нее?
— О каких же кражах можно говорить, если у магазина в ночное время сторож? Контрольки на замках всегда в порядке, заведующая о кражах не заявляет.
— Но ведь заведующая может не знать об этом?
— Не знать?..
— Да, не знать. Разве вам не известны случаи, когда преступники прячутся в магазине перед его закрытием, ночью похищают товары, а утром смешиваются с толпой покупателей и незаметно уходят. Почему вы исключаете такую возможность? Вы понимаете, сейчас мы можем говорить только предположительно, но каждое предположение требует проверки. Расследование должно вестись объективно и нет ничего хуже однобокости следствия. Поэтому прошу вас тщательно исследовать и эту версию. Надо допросить сторожа, осмотреть магазин...
Я видел, что Басалаев не согласен с мнением подполковника, но не решается возразить. Басалаев не умел притворяться и на его широком лице я так и читал: «Ладно, сделаю, что́ вы хотите. Вы начальник — я подчиненный. Но все эти разговоры о краже не стоят выеденного яйца».
— Вы осматривали помещение магазина? — спросил Огородников.
— Да.
— Осмотрите еще раз.
— Хорошо.
— Пойдете проводить осмотр, возьмите с собой еще человека, например, вот его, — и подполковник назвал мою фамилию. — Через пару дней доложите мне результат.
— Будет исполнено.
Днем к Басалаеву пришел вызванный на допрос сторож Сенцов — щуплый старик с реденькой бородкой. Он плохо слышал, и Басалаеву приходилось очень громко задавать вопросы. Я понял, что в таком шуме всё равно не удастся сосредоточиться и, отодвинув бумаги, стал следить за допросом.
— Скажите, за время вашей работы краж из магазина не было?
— Чего?
— Краж из магазина не было?! — прокричал Басалаев.
— Откуда кражи? — сказал Сенцов. — Мы службу справляем без нарушениев. Нас, слава те господи, проверяют. Кражи? Надо же? — и он пожал плечами.
— Может, не замечали, как воруют?
— Как это не замечали? Вход-то в магазин один. А я рядышком на ящике сижу. Холодно, правда, зимой бывает, я под тулуп ватник надеваю, валенки, две пары шерстяных носков, а промеж них бумагу газетную прокладаю.
— Это не важно, — прервал старика Басалаев.
— Для тебя, голубчик, не важно, а для меня важно, — бумага, знаешь, какое тепло дает...
— Скажите, Сенцов, вы слышали, что в магазине недостачу установили? — снова перебил сторожа Басалаев.
— Весь город знает, а я не знаю? Вот те здрасьте! Зинку-то из-за чего сняли?
— А вам известно отчего недостача произошла?
— Конечно, известно. Из-за молодости. Это нам, старикам, ничего не нужно, а им — то чулочки, то бельишко, то духи. А ведь всё это денег стоит. Я, мил человек, иногда со скуки-то на витрины гляжу. Веришь не веришь духи есть двадцать рублев коробка — двести по старым деньгам. Прыснула, и двух сотен как не бывало, А чулки? Тонюсенькие — паутина. За ящик зацепилась — давай новые. Опять полста. Тут, по-моему, всё ясно.
— Так вам известно, что Ершова брала товары из магазина, не оплачивая их стоимости? — насторожился Басалаев.
— Откуда мне об этом знать, если я днем в магазин и не захожу, — удивился Сенцов. — Наше дело ночное. Днем старуха в магазин ходит то за сахаром, то за селедкой... — и старик опять пустился в пространные рассуждения.
Басалаев взглянул на меня, как бы говоря: «Ну что ты с ним будешь делать?»
Я махнул рукой: «Заканчивай, всё равно без толку».
Сенцов расписался в протоколе допроса, долго застегивал пуговицы на своем потрепанном пальто и, наконец сказав «Счастливо оставаться», ушел.
— Ну что ж, — невесело усмехнулся Басалаев, — первый пункт указаний начальства выполнен, сторож допрошен. Если у тебя есть время — после обеда можем сходить осмотреть помещение магазина.
Я согласился. Мы вышли из райотдела еще засветло. Всю дорогу Басалаев молчал.
В магазине мы пробыли около полутора часов. Осмотрели торговый зал, потом кладовые, подсобные помещения, кабинет директора. Басалаев лично опробовал крепость всех решеток на окнах, выходящих во двор; они выдержали его усилия и поэтому можно было не сомневаться в их надежности.
Новый директор с недоумением наблюдал за нашими действиями.
— Скажите, пожалуйста, у вас краж не было? — спросил у него Басалаев, по всей вероятности просто для очистки совести.
— Что вы, конечно нет!
Мы вышли на улицу.
— Ну убедился? — обратился ко мне Басалаев. — Подкоп видел? А следы взлома? А место, где прятался ночью преступник? Вот проклятое дело! Дай закурить — папиросы кончились.
Я похлопал себя по карманам.
— У меня нет папирос, Саша.
— Тогда подожди меня, — и он вернулся в магазин.
Я ждал его за углом у большой освещенной витрины. Сквозь стекло было видно, как Басалаев подошел к кассе, получил чек, потом встал в очередь к продавцу. Витрина была оформлена довольно безвкусно. Я вспомнил сторожа Сенцова и от нечего делать стал искать коробку духов, цена которой так смутила этого смешного старика. Вот он, сюрпризный набор «Весна». Я наклонился к стеклу...
Басалаев вышел из магазина и махнул мне рукой.
— Пошли. Ну что ты там копаешься?
Видя, что я продолжаю стоять около витрины, он подошел ко мне.
Я взял его за руку и легким пожатием заставил насторожиться. Он проследил за моим взглядом.
— Гвоздик... Ну и что ж?
— Тише ты. Неужели не понял?
— А-а... — только и произнес Басалаев.
Мне пришлось почти силой увести его от витрины.
— Не надо привлекать внимания, Саша, — сказал я. — Пойдем..
На следующий день Басалаев появился в райотделе только под вечер.
— Всё сделал, — сказал он, устало опускаясь на стул. — Участковые предупреждены. О случившемся поставлены в известность соседние районы. Побывал во всех дружинах. Теперь пусть кто-нибудь только попробует продать краденое.
Подполковник Огородников посоветовал организовать засаду. И в эту же ночь Басалаев с двумя оперативниками отправился к магазину. Мы с ним решили дежурить по очереди.
Но ни в эту ночь, ни в следующую, ни на третью никаких происшествий в магазине не было. С вечера сторож некоторое время медленно расхаживал около здания, а за полночь усаживался на свой ящик и как изваяние застывал до рассвета. Несмотря на свою глухоту, он ворочался всякий раз, когда раздавались шаги запоздалых прохожих, однако с места не поднимался. Можно было считать, что он бдительно несет службу, но проверять его не входило в нашу задачу.
Не поступало сведений и о продаже похищенных товаров.
— Что ж, мы люди выдержанные, — говорил Басалаев, возвращаясь с очередного дежурства. — Притаились, голубчики! Боитесь? — и он погрозил кулаком неизвестным злоумышленникам.
— Иди спать, Саша, — сказал я, глядя на его усталое лицо.
— Выспимся, когда их поймаем!
— Слушай, — спросил я, — тебе не кажется странным, что никто из работников магазина даже не подозревает, что у них крадут?
— Нет, не кажется. Мы имеем дело с хитрыми людьми. Они и крадут осторожно. Здесь — пару рубашек, там — несколько пар чулок, ботинки или туфли какие-нибудь. Везде понемногу. Я уж думал об этом. Не пересчитывают же в отделе каждый день весь товар. Вот они на это и били. А ходили, видно, как к себе домой, когда вздумается.
— Интересно, долго ли нам их караулить придется?
— Сейчас, пока ведется расследование, боятся, видно, магазин навестить. Но мы их успокоим — они хитрят и мы не глупее их. Есть у меня кое-какие мыслишки.
— Ты что задумал? — поинтересовался я.
— Узна́ешь. Ко мне сейчас один человек придет.
Не прошло и пяти минут, как в кабинет вошла Ершова.
— Вы меня вызывали? — спросила она, обращаясь к Басалаеву.
— Вызывал, Ершова, садитесь. Да уберите вы платочек, он вам больше не понадобится!
Она подняла голову и, широко раскрыв глаза, посмотрела на Басалаева.
— Крали у вас. Понимаете?
— Кто? — вспыхнула Ершова.
— Вот это, к сожалению, мне не известно. Но вашей вины здесь нет. Так вот, на днях сообщим об этом в торг, и вы вернетесь на старую работу.
— Спасибо.
— А благодарить меня нечего. Я хочу, чтобы вы помогли мне изловить этих негодяев.
— Как же я могу помочь вам, товарищ Басалаев?
— У вас кто-нибудь из родных в районе живет? Тетка в деревне, отсюда в двадцати километрах. А вы не могли бы дней пять у нее пожить?
— Могу и пять, и десять, сколько потребуется. Но разве это поможет вам поймать преступников?
— Очень поможет. Буду с вами откровенен. Воры ведь знают, что мы интересуемся недостачей в магазине. Знают и пока остерегаются. Вот мы их и успокоим. Пусть думают, что милиция идет по неправильному пути. Я сегодня вечером на служебной машине заеду за вами. И увезу вас к... тете. Только никому ни слова. Понятно?