Марлевым тампоном, смоченным резко пахнущей жидкостью, оказавшейся неожиданно холодной, медсестра обширно смазала кожу на животе. Врач в маске и стерильных перчатках ещё раз уточнил место прокола при помощи датчика УЗИ и ввёл обезболивающее лекарство.
Тася увидела в его руке шприц с большой иглой.
– Сейчас я уколю, постарайтесь лежать спокойно, не шевелиться, – предупредил доктор.
Ей стало не по себе, она зажмурила глаза и почувствовала, как резко через ткани живота вошла игла, услышала, как будто что-то из неё откачивают. Врач вынул иглу и, повернувшись к столику, стал смотреть взятое вещество. Через некоторое время он с сожалением произнёс:
– По-моему, не удалось взять необходимое количество материала. Такое у меня бывает крайне редко. Процедуру придётся повторить ещё раз.
Медсестра торопливо вышла и вернулась с новым лотком, закрытым стерильной салфеткой. Доктор извинился, попросил ещё чуть-чуть потерпеть. Тася заметила, что он волнуется. Во второй раз было намного больнее, но прокол завершился удачно.
– Голова не кружится? – заботливо спросил он.
– Нет, голова не кружится, – торопливо одеваясь, ответила Тася. – Когда можно узнать результаты?
– Зайдёте к генетику, она всё вам объяснит.
– После процедуры нужно два часа полежать, пойдёмте со мной, – пригласила медсестра.
В комнате стояло шесть кроватей. Тася расположилась у окна. Немного погодя вторую кровать заняла уже знакомая девушка.
– Серёжа – мой гражданский муж, – понимая, что Тася слышала их разговор, начала оправдываться соседка по комнате. – Вы не думайте, он хороший, просто у меня младший братик даун, его мама, как узнала о том, что я беременна, сразу потребовала, чтобы я анализы сделала. «Кому нужен внук урод?» – это она так сказала и Сергея настроила. Только Олежка не урод, он добрый, послушный, правда ему многое подолгу приходится объяснять. Маме врачи говорили, что его надо было в роддоме оставить, а потом в интернат сдать, но она их слушать не стала и домой забрала.
– Не жалеет? – чтобы как-то поддержать разговор, спросила Тася.
– Что вы! Мы его все так любим. Нас четыре девочки в семье, а мальчик один.
– А вы что будете делать, если анализы окажутся плохими?
– Наверное, аборт. Если бы мама знала, что Олежка даун, врачи бы ей тоже предложили аборт, но у нас в деревне тогда и не знали о такой консультации, поэтому он родился.
– Я не пойму, ваша мама жалеет, что у вас такой брат?
– Чего сейчас-то жалеть? Он уже родился.
Тасю начал раздражать разговор, она отвернулась к стене, закрыла глаза, сделав вид, что задремала. Соседка по комнате тоже затихла.
Через два часа позвонил Саша, сказал, что уже приехал.
– Я сейчас спущусь на первый этаж, зайду к генетику, – ответила ему Тася.
Постучав в кабинет, она поздоровалась с врачом, прошла и села на стул, стоявший возле стола.
– Ну, как самочувствие? Вас предупредили, что надо соблюдать ограниченный режим в течение двух дней и не поднимать тяжести?
– Самочувствие хорошее. Меня волнуют результаты анализа.
– Мы позвоним вам. Если будут какие-то отклонения, то я приглашу вас на беседу.
– Анализ будет готов в конце недели, – сообщила Тася, устраиваясь на сиденье автомобиля.
– Дай слово, что ты больше не будешь истязать себя никакими процедурами. У нас всё будет хорошо.
– Я не сомневаюсь в этом. Но так мне спокойней. Время как быстро летит, у Паши скоро день рождения, надо спросить, куда он хочет пригласить друзей, – напомнила она о сыне.
– Он говорил, что друзья хвалят «Таинственный остров», там есть аниматор, разнообразные аттракционы.
– Надо в «Спортмастер» заехать, я подарок ему ещё не выбрала. Паша батут хотел.
– Нет, сейчас домой. Тебе необходим покой. Мы с Максом купим подарки завтра.
– Домой так домой, – не стала возражать Тася.
Этого не может быть!
Утро было солнечным, ярким. Тася подошла к окну, раздвинула шторы и залюбовалась садом, пушистым от выпавшего ночью снега.
Чародейкою Зимою
Околдован лес стоит,
И под снежной бахромою,
Неподвижною, немою,
Чудной жизнью он блестит…
Вспомнив, Тася продекламировала вслух стихи, что читала на Новый год. Дома было тихо. Все уже умчались по своим делам: мальчишки в школу, Саша на работу, а она взяла три дня отгула, как советовала врач.
«Прошло уже два дня, осталось ждать ещё четыре, и я наконец-то успокоюсь», – посмотрев на календарь, подумала она и отправилась на кухню. Запах свежего кофе раздразнил аппетит. Она достала заварные пирожные с кремом, купленные в соседней булочной и стала неторопливо завтракать.
Звонок телефона в уютной тишине был слишком громким, тревожным. На дисплее высветился номер врача генетика.
– Добрый день, Таисья Семёновна. Вам необходимо прийти ко мне на беседу. Сегодня я работаю до тринадцати часов, завтра до пятнадцати.
В голове всё поплыло, нашарив рукой стул, Тася аккуратно опустилась на сидение.
– Это даун? – с трудом произнесла она.
– Нет, у вас тетраплоидия. Приходите, я всё вам расскажу. До свиданья.
Грудь сдавило так, что дышать было нечем. Схватив кружку, Таисья выпила оставшийся кофе и машинально вытерла ладонью губы.
«Тетраплоидия… я ни разу не слышала такого диагноза», – мелькали в голове отрывки мыслей. Было так больно, что она даже не могла заплакать. Находиться в доме одной не было сил, схватив телефон, Тася набрала номер и, ничего не объясняя, попросила Сашу срочно приехать домой.
Через час они сидели в кабинете генетика. Из-за компьютера выглядывала та же приветливая медсестра, только улыбка исчезла с её лица, а взгляд был полон сочувствия.
– Елена Павловна, что показали анализы? – спросила Тася.
– Из шестнадцати взятых клеток у вас только четыре нормальных, с диплоидным набором, остальные тетраплоидные.
– Но тетраплоидные клетки чаще всего встречаются у растений?
Вместо ответа доктор взяла со стола толстую книгу, на которой было написано «Генетика» и подала Таисьи.
– Откройте где закладка.
Тася смотрела на подчёркнутые карандашом строчки. Первые три предложения давали определение, что такое полиплоидия, в четвёртом было написано, что у беременных женщин редко встречается тетраплоидия: два диплоидных набора хромосом вместо сорока шести в одной клетке.
Тася положила на стол книгу и взяла листок с анализами –92ХХУУ чернели в строчках.
«Всё-таки мальчик, а я ведь анализ делала, не только из-за хромосом, хотела узнать, кто у меня. Мальчика, наверное, не так жалко будет, если придётся делать аборт», – подумала она. От этой мысли внутри всё сжалось от боли. «Дура безжалостная!» – обругала она себя. – «Какая разница кто? Он же мой малыш!». Словно сквозь вату услышала вопрос мужа:
– Ошибки быть не может?
– Нет. Женщин в этот день было две. У второй анализы в порядке.
Сознание Таисьи словно раздвоилось. Часть её – жизнерадостная, счастливая, наслаждающаяся жизнью, которая верила, что с ней не может произойти чего-то плохого, бледной тенью стояла рядом со стулом и наблюдала, как вторая её половина хладнокровно анализируя, ищет выхода из сложившейся ситуации. Словно речь шла о каком-то существе, растущем у неё в животе, а не о её малыше. Тася не верила, что это происходит с ней.
– Доктор, были ли подобные случаи в вашей практике?
– У нас было три случая. Два закончились выкидышем, в третьем женщина сделала аборт. Плод при тетроплоидии обычно погибает в течение первых двух месяцев беременности.
– Можно узнать какой был возраст этих женщин?
– Той, что сделали аборт, было восемнадцать лет, двум другим не было ещё тридцати.
– Значит, мой возраст здесь ни при чём. У меня уже четырнадцать недель. УЗИ не показало никакой патологии у плода. Может, всё-таки ошибка?
– УЗИ не всегда выявляет скрытые пороки. Только генетический анализ показывает хромосомную патологию примерно девяносто восемь процентов. Мой долг предупредить вас: дети с таким диагнозом отягощены пороками развития.
– Почему в анализе клетки и тетраплоидные, и диплоидные, – спросила Тася, разглядывая анализ.
– Вы совершенно верно это заметили. В данном случае можно предположить мозаицизм, ограниченный плацентой.
– Что это?
– Это когда идёт сбой в делении клеток плаценты, а у плода всё нормально. Для уточнения этого диагноза необходимо ещё одно обследование – кордоцентез, но он выполняется не ранее восемнадцати недель, оптимальным является срок двадцать две – двадцать четыре недели. Аборт на таком сроке делать будет поздно, только искусственные роды.
– Я подумаю.
– У нас такого анализа не делают. Иркутск наших пациентов последнее время не берёт. Вам нужно будет обращаться туда самим.
– Дайте, пожалуйста, номер телефона.
Врач написала на бумажном квадратике номер. Александр взял со стола листочек, машинально скрутил в трубочку.
Шок от услышанного смешал в его голове все мысли. Мир, который они строили с Тасей все эти годы, рушился. С одной стороны, сухие факты исследования, которые говорили, что шансы родить нормального ребёнка ничтожно малы; с другой стороны, надо было решиться убить своего смешного малыша, который теребил нос, играл пуповиной и совсем не походил на монстра. Душа от одной этой мысли кричала от горя.
– Спасибо, доктор, мы всё обдумаем и скажем, что решили, – произнесла Тася, поднимаясь со стула.
Всю дорогу до дома они молчали, чувствуя боль другого, каждый боялся ненужным словом растревожить её ещё сильней.
Пока Тася переодевалась, Александр попросил сыновей оставить их с мамой вдвоём.
– Пап, я хотел рассказать, кого пригласил на день рождения, – обиженно протянул Паша.
– Мы это обсудим позже, а сейчас отправляйтесь наверх.
Мальчишки, заметив расстроенное лицо отца, ушли.