— Папенька, перестаньте! — щёки Анны Алексеевны покрылись лёгким румянцем негодования. — Не хватало ещё перевести прекрасный вечер на споры и ссоры.
— А кто ссорится? — руки губернатора слегка задрожали. — Никто и не думает ссориться. По крайней мере, я. Но на свою позицию я имею право?
Олег Владимирович сделал вывод, что подобного рода беседы в этом доме — довольно частое явление. Он повернулся в сторону Алевтины Львовны:
— Премного благодарен вашему семейству: вы так мило, по-домашнему, приняли меня. — В голосе его совсем не слышалось никакой иронии. Он говорил твёрдо, и выражение лица говорило о том, что гость действительно провёл в высшей степени замечательный вечер. — Если вы не будете против, то я бы хотел ещё как-нибудь посетить ваш дом.
Женщина мягко улыбнулась и протянула Олегу Владимировичу руку для поцелуя:
— Обязательно приходите! Даже в том случае, если мой драгоценный супруг станет вытягивать из вас признание, почему вы не ругаете Чингиз-хана, уж не родственник ли вы ему?
Шутка хозяйки всех привела в благодушное состояние. А главу дома даже развеселила. Олег Владимирович со всеми попрощался и, бросив мимолётный взгляд на Анну Алексеевну, покинул дом Амурского губернатора.
Выйдя на улицу, Белый глубоко вдохнул свежий, наполненный вечерней свежестью воздух. Вот они и встретились. Но что принесёт ему эта встреча? Олег Владимирович с силой тряхнул головой, словно хотел избавиться от навязчивой мысли о том, что у девушки уже есть любимый. Жаль, вместо снега, которым можно было бы умыться, чтобы прийти в чувство, на улице стояла летняя жара, которая лишь немного спала с наступлением ночи.
Белый оглянулся по сторонам, увидел свою пролётку и жестом подозвал кучера. Домой, и чем скорее, тем лучше! «А губернатор Амурской области, кажется, человек поверхностный, не вникающий глубоко в суть вещей…» Хотя все рекомендации, полученные в Петербурге, говорили об обратном. Стало быть, либо генерал-губернатор настолько прижился в этом крае, что полностью «омужичился», а таковые случаи иногда имели место, либо с Белым только что играли. Топорно, грубовато, но играли. И Киселёв поддерживал эту игру. Во втором случае выходит, эти двое в одной упряжке. Прелюбопытно, что их объединило? Какой совместный интерес? И насколько сей интерес соответствует интересу государственному? Не хотелось бы наскоро судить губернатора. Тем более отца такой красавицы.
Если бы в этот момент Олег Владимирович не углублялся в свои мысли, а оглянулся и посмотрел на окна покинутой им столовой, то смог бы увидеть прелюбопытную картину. Амурский губернатор и глава полицейского управления, приоткрыв гардины, внимательно наблюдали за тем, как молодой человек располагается на кожаном сиденье и даёт указания извозчику.
Лишь только повозка тронулась, Владимир Сергеевич повернулся к Алексею Дмитриевичу.
— А ведь нашему гостю приглянулась ваша дочь.
— Бросьте, Владимир Сергеевич, — отмахнулся Баленский. — Она ещё ребёнок. Рано ей думать о замужестве.
— О замужестве не думают. Оно приходит, как гром, средь ясного неба.
— Только не в нашем доме, — Баленский ещё раз выглянул в окно, и неожиданно добавил: — Впрочем, от такого претендента я бы не отказался. Связи у молодого человека имеются. И, судя по всему, серьёзные.
— Вам стало что-то известно? — тут же поинтересовался Владимир Сергеевич.
— Нет. Предчувствия. И анализ. Манеры у господина Белого не просто столичные, а придворные. Поверьте мне, уж в этом — то я толк знаю. — хозяин проводил старого знакомого к столу и разлил по бокалам из пузатой бутылки токайское вино. — Как думаете, подозрения нашего проверяющего по поводу контрактов подтвердятся? Или нет? Только начистоту.
Владимир Сергеевич выдержал небольшую паузу. Теперь от его ответа зависело, получит ли он в лице губернатора союзника или же усилит позиции Белого. Алексей Дмитриевич терпеливо ждал. Киселёв слегка пригубил вино и только после произнёс, будто с головой бросился в омут:
— По поводу Мичурина я спокоен. Кирилла Петрович держит марку и товар поставляет только высшего качества. А вот с молоканами могут быть проблемы.
— Серьёзные?
— Пока не знаю. Боюсь, что да. Поступали кое-какие сигналы.
— В таком случае, Владимир Сергеевич, я бы вам порекомендовал прибыть завтра в артиллерийский полк до приезда нашего гостя. Сами понимаете, скандал не нужен ни вам, ни мне. Ни со стороны столицы, ни со стороны местного купечества.
Владимир Сергеевич, услышав долгожданные слова, умело скрыл на лице радость и только произнёс:
— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство!
На следующее утро Олег Владимирович спустился вниз, в холл, и попросил у прислуги газету. За чашкой кофе он развернул свежий номер «Амурских ведомостей» и, не торопясь, пролистал их. Познакомиться с жизнью города и области следовало.
Вот, к примеру, на первой странице некто Э.И. Шеффер, гласный городской думы, размышлял о месторасположении будущей электростанции. Оказывается, цивилизация добирается и в эту тьмутаракань… Олег Владимирович перевернул страницу. Пробежался по столбикам строк. «Благовещенск — единственный город на Амуре, который сам себя содержит и который играет самостоятельную экономическую роль». А.А. Кауфман, экономист. Нечто подобное Белый слышал перед самой поездкой, ещё в Петербурге. А может, господин Кауфман выполняет распоряжение неких заинтересованных лиц из столицы? При случае следует поинтересоваться господином, выдающим столь любопытные перлы.
Возле входа инспектора уже ожидали дрожки с прежним извозчиком, которого предоставил губернский полицмейстер.
— Здравствуй, Прохор, — поздоровался Олег Владимирович, размещаясь на сиденье за широкой спиной мужика.
— Доброго утречка, ваше благородие. — Прохор полуобернулся. — Куда править прикажете?
— Давай для начала в артиллерийский полк.
Извозчик причмокнул, и молодая гнедая лошадка тронулась с места.
В эту ночь Полина Кирилловна Мичурина совсем не спала. Поначалу она пыталась справиться с бессонницей: с силой сжимала веки, принималась считать до ста, сбивалась, снова считала. После неудачной попытки девушка поднялась с постели, зажгла свечу, прошла в библиотеку, достала с полки стихи Кольцова и, свернувшись клубком в кресле, почти до самого утра читала проникновенные строки. Да так и заснула, закутавшись в мягкий шёлковый халат, уронив книжку на пол.
Утром Полина Кирилловна приказала запрячь дрожки. Пока слуга выполнял её распоряжение, девушка придирчиво выбирала наряд, долго примеряла то одно платье, то другое, прикидывая, в каком она будет обворожительной и одновременно недоступной.
Чернобровая красавица прекрасно знала, куда ей направиться в столь ранний час. Однако она не находила в себе сил ответить на простой вопрос: для чего ей надобно в отцовскую гостиницу. Но посудите сами, господа, какая молодая особа, в столь юном возрасте, в начале расцвета женственности и очарования признается самой себе в том, что её сердце покорил незнакомец? Неожиданно! С первого взгляда! Да нет, ни за что! Вот только на сердце почему-то сладко и тревожно. И руки отчего-то мелко дрожат, пока дрожки приближаются к месту проживания объекта девичьего внимания…
Прислуга, издалека завидев любимицу хозяина, выбежала на ули-цу— с радостными улыбками на маслянистых мятых лицах. Полина Кирилловна поморщилась. Она терпеть не могла эту троицу: двух мужланов — недоумков и чересчур сноровистого нагловатого мальчишку. Но папенька ими был доволен, а потому она была вынуждена их терпеть. Полина Кирилловна неожиданно от ужаса чуть не задохнулась. Ей вдруг пришла мысль, что прислуга конечно же поинтересуется, в чём причина её столь внезапного появления в гостинице в сей ранний час. Может, сделать попытку солгать? Но эти прохиндеи моментально поймут, что она им соврала. И, естественно, как всегда, всё сообщат отцу. Господи, что же делать? Крыльцо вот оно. Сыграть роль твёрдой домовладетельницы, этакой держиморды в юбке? Нет, не получится. Слишком сердце трепещет и тело дрожит.
Девушка быстро наклонилась к кучеру:
— Степан, едем к казармам.
— А как же гостиница? — удивился кучер, который втайне надеялся подхарчиться на хозяйской кухне.
— Я что сказала? Правь к казармам!
— Слушаюсь, Полина Кирилловна.
Степан тронул поводья, и лошади послушно повернули вправо, оставив в недоумении три мужские фигуры на ступеньках гостиницы.
Артиллерийский полк, прибывший в Благовещенск в апреле тысяча девятисотого года, был расквартирован недалеко от набережной реки Зеи, что впадает в Амур, на улице Невельской, невдалеке от городского сада общества туристов. За два с половиной месяца солдаты и наёмные мастеровые сумели возвести небольшой военный городок со всеми необходимыми постройками: казармами, складами, штабом, конюшней, полигоном для учебных стрельб. Со стороны невозможно было увидеть, что происходило внутри воинской части, так как её со всех сторон огородили высоким, в полтора человеческих роста, деревянным забором.
Повозка Белого подъехала к воротам казарм, как прозвали в народе новостройку. Олег Владимирович подошёл к воротам, и постучал.
— Чего надо? — на стук объявился часовой, молодой парень в застиранной гимнастёрке, с болтавшейся на плече винтовкой.
— Позови начальника караула! — приказал Белый.
— Так, ваше благородие, — молодец оробел, — по уставу мне надоть отрекомендовать вас господину штабс-капитану. Кто вы и с какой целью?
Олег Владимирович представился по всей форме. Часовой крикнул в караульное помещение, чтобы его подменили на посту, и со всех ног бросился в штаб. Белый воспользовался тем, что солдат не прикрыл плотно створки ворот, и заглянул в образовавшуюся щель.
По плацу маршировала рота солдат, человек пятьдесят. Шагали строевики дружно, в ногу, поднимая сапогами тяжёлую, вязкую пыль. Левее от плаца несколько солдат перетаскивали мешки из одного помещения, судя по всему — склада, в другое. Мешки были довольно тяжёлы, потому, как крепкие солдаты с трудом переносили их на вспотевших спинах и плечах. Белый сделал ещё одну попытку присмотреться, что же всё-таки переносили артиллеристы, но краем глаза вовремя заметил спешащего к воротам часового и, вовремя отпрянув от щели, принял выжидательную позу.