Анисим Ильич откинулся на подушку.
— Согласен.
— В таком случае, первое ваше задание будет найти цирюльника. Если исходить из слов Мичурина, что на момент посещения им гостиницы Индуров уже был мёртв, то выходит, купца сопровождал японец. Исчезнуть за это время из города он не мог. А потому найдите его во что бы то ни стало!
— Найду! — Кнутов со стоном приподнялся и присел. — Это он убил Харитона. Более некому. Я только из-за этого всю землю в области перерою, а его найду! Не волнуйтесь, Олег Владимирович, достанем!
Белый похлопал следователя по руке, после чего откинул полу пиджака и стянул с себя пояс с чехлом.
— Подарок, — советник протянул вещь Кнутову. — Только руку потренируйте. Помните, не кистью нужно бросать, а пальцами.
— А как же вы? — Анисим Ильич кивнул на шестерёнку в чехле.
— Мне сделают… Документы я на вас подготовлю. Подтверждение ваших полномочий, дабы не терять время, придёт через телеграф. Финансирование отдела будете проводить через отделение Государственный банка. К тому же… — Олег Владимирович вынул портмоне, из особого отделения коего изъял стопочку ассигнаций. — Это лично вам. На ближайшее будущее. Поменяйте квартиру. По новому статусу вам положено жить в центре города. Наймите прислугу. Ну, вот вроде и всё… До встречи в столице, Анисим Ильич.
Белый пожал руку следователю и уже собрался уходить, как бывший старший следователь остановил его:
— Вопрос можно?
— Спрашивайте.
Кнутов кивнул на дверь:
— Чего вы Насте наговорили, что она прибежала, а?
Белый хитро прищурился:
— Почти ничего. Я ей только сказал, что вы обещали на ней жениться. Когда всё закончится.
— Что?! — Кнутов чуть не выскочил из кровати.
Белый широко улыбнулся:
— Простите, но слово не воробей…
Анна Алексеевна в изнеможении опустилась в кресло-качалку, прикрыла глаза:
— Как это страшно. Жил человек и перестал. Был, и нет его.
Стоянов откинул прядь непослушных волос со лба:
— Жизнь есть жизнь. Она течёт и изменяется. Мы приходим и уходим. Диалектика.
— Глупый ты, Стасик, — горько усмехнулась Анна Алексеевна. — Видишь только с одной стороны. Однобокий.
— А к чему смотреть со всех сторон? — Стоянов растерянно улыбнулся. Он никогда не мог понять, как себя вести с этой загадкой по имени Анна Алексеевна. — Так и косоглазие заработать можно. Опять же ежели посмотреть на данную проблему с философской точки зрения, то множественность никого до добра не доводила.
— Разговорился ты сегодня, — Анна Алексеевна не скрывала раздражения.
— Я пример приведу, — аргументировал Станислав Егорович, не замечая состояния девушки. — Тот ваш бывший поклонник, столичный инспекторишка. На первый взгляд: совершенство. А гляди-ка, и за вами ухаживал, и за купчихой таскался. И красоту ему подай, и деньги. И кабы не смерть папаши девицы, мы бы, может, так и не узнали…
— Замолчи! — Анна Алексеевна вскочила. — Замолчи и уходи!
— Но я только хотел…
— Не хочу знать, что ты хотел! Не хочу знать! Не хочу слышать!
— Но ведь… — взмолился молодой человек, срываясь то на «ты», то на «вы». — Он играет всеми! Вы не видите? И мной! И тобой! И собой. Да, именно — и собой! Он же с Мичуриным намедни в бильярд… Ещё кукарекать его заставил… Он — игрок! И с Полиной он из-за денег…
— Убирайся! — гневно кричала девушка, закрыв лицо руками и топая ногами. — Немедленно убирайся! Видеть тебя не хочу!.
Стоянов с трудом переводил дух. А в глазах стояли боль и растерянность.
— Прости, Аннушка, прости! Я не имел права так говорить. Хочешь, я на колени встану? Только скажи…
— Ещё слово, — зелёные глаза метали молнии, — и ты больше никогда, запомни, никогда не переступишь порог этого дома.
Молодой человек всё-таки хотел ещё что-то добавить, но сдержался и удалился.
Оставшись одна, Анна Алексеевна бросилась на кровать, подмяла под себя подушку и горестно заплакала.
Олег Владимирович скинул сюртук, забросил его в угол, разделся догола и хорошенько вымылся. Усталость не проходила.
Белый вернулся в комнату, раскрыл саквояж, вынул свежее белье, натянул на себя и лег. Прав Киселёв. Пора уезжать. В Благовещенске более делать нечего. Цирюльника Кнутов и без него достанет. Впереди оставалась, может быть, самая главная часть задания. Найти в Хабаровске те проклятые подводы с контрабандой. Как их искать? Где? Через кого? Телеграфист сказал, что от имени Кириллы Игнатьевича сегодня никто телеграмм не посылал. Уже хорошо. Значит, сообщников никто не предупредил. А то, что они у Мичурина были, факт. Ведь кто-то же в столице края помогал купцу проворачивать делишки? И за пограничным комиссаром следил…
Нет, хватит. Нужно спать. Иначе можно умом тронуться. Аннушка… Анна… Анна Алексеевна… Забыть! Всё забыть! Не смог — значит, не достоин. И конец. И всё…
Олег Владимирович незаметно провалился в дремоту.
Ключ тихо вошёл в щель и два раза щёлкнул, впуская хозяйскую дочь в покои одинокого мужчины. Точно так же замок щёлкнул, когда дверь за спиной девушки закрылась. Пройдя внутрь комнаты, Полина Кирилловна некоторое время постояла над спящим молодым человеком, после чего с улыбкой небрежным движением скинула с плеч шёлковый китайский халат и легла на кровать рядом с Олегом Владимировичем.
Белый в полудреме не понял, что происходит. Воздушные прикосновения нежных женских пальчиков к груди будили забытые чувства. Сон ещё не прошёл и казалось, будто он продолжается. Рука сама собой обняла Полину за талию. Провела по спине. Крепкая грудь девушки сперва трепетно, а после всё сильнее и сильнее прижималась к груди мужчины. Возбуждение расплавляло его волю. «Нельзя. Так нельзя. Ты же не этого хотел…Точнее, ты этого вовсе не хотел…», — Белый напрягся. Надо как-то показать девочке, что он так не может. И не обидеть. Ни в коем случае не обидеть.
А Полина Кирилловна, вечным природным женским инстинктом чувствуя, что если сейчас не возьмёт всю инициативу в свои руки, то потеряет желанного навсегда, ещё нежнее приникла к губам Олега Владимировича. Рука ее, до сих пор покоящаяся на груди Белого, медленно скользила по телу. Наткнувшись на шнурки кальсон, она замерла, не решаясь преодолеть заслон. Девушка дрожала от любви и страха. У неё ещё такого никогда не было… Но если не сейчас, то никогда. И рука ужиком проползла за грань дозволенного.
Белый, как ни старался, не смог сдержать стон наслаждения. А через мгновение он бездумно отдавался ласкам неопытной любовницы.
Последний день в Благовещенске прошёл в заботах.
Кириллу Игнатьевича отпевали утром, в церкви во имя Покрова Божьей Матери, самом крупном, монументальном храме во всей Амурской области. В строительство его Кирилла Игнатьевич вложил солидный капитал. На похороны собрался весь цвет общества: купцы, чиновники, офицерское сословие. Не приехали на отпевание генерал-губернатор и губернский полицмейстер. Но на то имелась весомая причина: по слухам, к городу приближались казачьи войска для наступления на Китай. Всё военное руководство должно было не только принять полки, но и переправить их на противоположную сторону Амура. Это подтвердил и полковник Арефьев, которого Алексей Дмитриевич прислал вместо себя.
Полина Кирилловна даже в трауре была великолепна. Она принимала соболезнования с твёрдым, волевым лицом. Господин Роганов даже причмокнул: «Эка краля! И в беде форс держит». Другие купчишки тоже искоса поглядывали на девушку. А у той нет-нет, да мелькал в глазах бесенок. Молодость не мирилась со смертью.
Олег же Владимирович в этот час встречался с Киселёвым и Бален-ским в департаменте полиции.
Губернатор налил в бокалы коньяк.
— Господа, — Алексей Дмитриевич окинул компанию бодрым взглядом. — Предлагаю выпить за будущее нашего, а теперь, Олег Владимирович, и вашего, Амурского края. Дай бог, чтобы наши потомки сохранили то, что мы для них сделали! — с этими словами губернатор опрокинул содержимое бокала в рот. Одним глотком. Залпом. Ранее с ним подобного не случалось. — А теперь, господа, простите, вынужден откланяться. Дела, знаете ли… — губернатор пожал Белому руку, ещё раз напомнил, что будет рад его видеть в своём столичном доме и удалился.
Владимир Сергеевич вернулся к своему креслу и, присев, предложил Белому расположиться напротив.
— Как я понял, Владимир Сергеевич, вы его высокопревосходительству ничего не сообщили? — заметил Олег Владимирович.
— Верно. — полицмейстер сделал глоток и приподнял бокал так, чтобы луч света отразился в нём. — Алексей Дмитриевич не сегодня завтра уедут в Петербург. И сотрут нас из своей памяти. Потому они так стремительно нас и покинули. А лишние знания там, — палец Киселёва уткнулся в небо. — не обязательны. Ни к чему.
— Благодарю.
— Считайте, мы квиты.
— Готовится наступление? — догадался Белый.
Владимир Сергеевич утвердительно кивнул.
— Сколько прибыло полков?
— Четыре. Ночью их переправят на тот берег. Вот для китайцев будет сюрприз, — Киселёв поднял бутылку, и принялся с задумчивым видом подкидывать её в руках. — А вы ловкая штучка, господин Белый.
— С чего это?
— Теперь можете распорядиться товаром Кириллы Игнатьевича. На правах, так сказать, будущего зятя.
Белый замер.
— Буйная фантазия у вас!
— Перестаньте, Олег Владимирович. — Владимир Сергеевич поморщился словно от зубной боли. — Вы же знаете: в нашем ведомстве прислуживают разные людишки. В основном сброд, конечно. Дворники, половые, горничные… Да вы не стесняйтесь. Дело молодое. Никто вас и не собирается обвинять. Просто мне любопытно: как далеко вы пойдёте? Я имею в виду, от вашего покойного тестя или в его сторону?
— У вас ко мне недоверие?
— У меня всегда и ко всем недоверие. Тем более, обстоятельства таковы… Впрочем, это в наших традициях: обчистил папашу, женился на дочке, прихватил всё наследство покойного. Неплохая инспекция!
На скулах Белого заиграли желваки:
— За такие речи, Владимир Сергеевич, можно и на дуэль…