– Гейдрих думает исключительно о благополучии самого Гейдриха, – сказал Иванов. – Мавр сделал свое дело, мавр может исчезнуть, не прощаясь, и никто не будет его искать. Особенно если скрываться он будет в США, которая с местным Третьим Рейхом не воюет, а потому не будет преследовать бывших нацистов. Он считает, что поскольку тут не отличился никакими особенными преступлениями против человечности, не стоял у истоков геноцида евреев, цыган, русских, чехов и так далее, то единственное, что ему можно инкриминировать – это членство в СС. Какая мелочь: Вернер фон Браун тоже был членом СС, что отнюдь не помешало его карьере на поприще американской космонавтики. Была, правда, в его послужном списке еще и операция «Консервы»[30], открывшая начало Второй Мировой Войны. Но с точки зрения самого Гейдриха, это сущий пустяк. Невинная военная хитрость в условиях, когда беспричинное вероломное нападение еще выглядит предосудительно. Два года спустя они с Гитлером даже не стали придумывать повод для нападения, ибо уже было можно. Крах Советского Союза выводил Германию в безусловные лидеры на европейском континенте, которому никто бы не стал задавать неудобных вопросов. Но не срослось, а потому – с глаз долой, из сердца вон.
– И вы, товарищ Иванов, так спокойно об этом говорите? – удивился Сталин. – А как ваши планы сделать Гейдриха свидетелем на будущем процессе над нацизмом и его пособниками?
– А мы, товарищ Сталин, – сказал тот, – выпуская Гейдриха в окружающую среду, заранее предполагали, что он может не вернуться в наши руки, а потому, ничего не оставляя на волю случая, записали его показания на допросах аудиовизуальным способом. Там есть про все. Так сказать, комплексный обед – пальчики оближешь. Если Гейдрих не захочет свидетельствовать против нацизма-гитлеризма и его пособников в западных странах лично, то мы пустим его в записи. Эффект, я думаю, будет не хуже. Самое же главное, чего мы хотели добиться этой комбинацией с возвращением Крысиного Волка в родную стаю, это по возможности сократить сроки войны и до нуля уменьшить потери Красной Армии на ее последнем этапе, когда яростное сопротивление вермахта будет уже бессмысленным, преследующим цель уложить в могилу к Гитлеру весь немецкий народ. Для покойного фюрера поражение в этой войне – крах дела всей его жизни, а вот для германских генералов это всего лишь досадная неудача, которую можно и нужно пережить, чтобы лет через двадцать попробовать снова, уже в другой комбинации союзников и противников. Один раз так они уже поступили в восемнадцатом году, так почему бы им снова не пойти по этому пути? В нашем прошлом Гальдер так и сделал, присягнув англосаксам, и наверняка надеется и здесь пойти по тому же пути.
– И вы думаете, товарищ Иванов, что эта самая новая комбинация все-таки случится? – с интересом спросил Сталин. – Ведь мы постараемся любой ценой не допустить, чтобы на нашу землю с запада пришла еще одна война, а потому не позволим хозяйничать в Европе ни Черчиллю, ни Рузвельту.
– Рузвельт – явление преходящее, – хмыкнул тот, – а жадность банкиров и биржевиков с Уолл-стрит вечна. Когда война закончится и истеблишмент увидит, что вместо добычи ему достались рожки да ножки, вот тогда в Вашингтоне следует ожидать истерики. В Европу американцев Гитлер не позвал, а на Тихом океане все закончится еще до того, как Соединенные Штаты восстановят свою военно-морскую мощь. Пока из линкоров нового военного поколения боевую подготовку прошли только два линкора серии «Северная Каролина» и линкор «Южная Дакота», еще три корабля из той же серии будут готовы примерно к годовщине начала войны. Из новых авианосцев первый «Эссекс» будет готов к марту будущего года – примерно к тому времени, когда Красная Армия, перегруппировавшись на Дальний Восток, будет ставить крест на Квантунской армии, а еще пять войдут в строй до конца сорок третьего года, что лишь уравняет силы сторон. Массовый рост американской военно-морской мощи и переход его в положение доминирующего в Мировом океане ожидается не раньше, чем с весны сорок четвертого.
– Вы уверены, товарищ Иванов, что нам так необходимо влезать в эту Тихоокеанскую мясорубку? – пыхнув дымом из трубки, будто линкор, разводящий пары, спросил Сталин. – Мало ли что мы обещали мистеру Рузвельту, тем более что он сам больше ориентируется на поддержку Великобритании, и для Советского Союза вот-вот из союзников перейдет в разряд противников.
– А при чем тут Рузвельт? – вопросом на вопрос ответил российский посол. – Неужели Советскому Союзу нравится постоянная угроза, исходящая со стороны бешеных самураев? Или вы хотите дождаться момента. когда янки сломают Японию через колено и лет через пять превратят ее территорию в непотопляемый авианосец у границ СССР? Одна такая язва, то есть Великобритания, под боком у вас уже есть – и теперь, для симметрии, нужна еще одна?
– Насколько мы помним, – сказал Сталин, – там, в вашем мире, Советский Союз дал клятвенное обещание объявить войну Японии на Потсдамской конференции, созванной по итогам разгрома Германии. Тогда советскими победами воспользовались американцы и еще немного китайские товарищи. Есть мнение, что Курильская гряда и половина Сахалина – совершенно недостаточная награда за освобождение мира от самурайской угрозы.
– Да кто же вам мешает? – пожал плечами Сергей Иванов. – В этом мире Советский Союз не связан Атлантической Хартией и какими-либо еще благоглупостями, поэтому вы вправе действовать так, как вам захочется, не спрашивая ничьего разрешения. Мы-то вам точно слова не скажем ни за Манчжурию, ни за Корею, ни за Хоккайдо или даже всю Японию. Действуйте! Объединив в своих руках половину промышленной мощи планеты и имея весь спектр ресурсов без исключения, с американцами потом можно разговаривать без суеты, и даже в чем-то с позиции силы. Ходят тут всякие, потом ложки пропадают.
– Не любите вы янки, ой, не любите… – хмыкнул вождь советского народа, положив на стол погасшую трубку. – Впрочем, у нас, большевиков, к ним тоже нет особо большого почтения. Все их «подарки» за четверть века существования советской власти – это красивая ненужность месье Троцкий, да колорадский жук, приехавший к нам в СССР вместе с американской продовольственной помощью. Все остальное от них – строго за деньги, а иногда и втридорога. Вы тоже продаете нам все за деньги, но по сравнению с американскими цены у вас вполне умеренные, можно даже сказать, низкие, а ассортимент весьма обширный, без изъятий, как у некоторых, что со своим стоп-листом мечутся как дурак с писаной торбой.
– Любовь к американцам, джинсам и жвачке – дело похабное, и даже пагубное, – широко улыбнулся российский посол. – Ну а если серьезно, то этическая система, основанная на чувстве алчности, разрушает вокруг себя все подобно ржавчине. Хотя и прямо противоположное явление тоже может выглядеть неприглядно. Как поговаривали в средневековом Китае: «У слишком честного чиновника и в урожайный год уезд может вымереть с голоду». Вот и ищи тут золотую середину.
– О поисках золотой середины мы поговорим с вами позже, ибо дальнейший вариант развития нашей истории, так сказать, самотеком нам очень не нравится, – с серьезным выражением лица сказал Сталин. – Наворотил Никитка такого, что и смотреть страшно, и, что хуже всего, в партии таких стучателей башмаком по столу – целая кодла. Иудушкины дети. Всем им подавай лично для себя коммунизм к завтрему, и чтобы без малейшего труда. Чтобы у них все было, а им за это ничего не было. Но об этих деятелях потом, а сейчас давайте закончим с текущими вопросами. Прежде чем рассуждать о Японии и планировать Маньчжурскую операцию, необходимо закончить с европейским вопросом и разобраться с китайскими товарищами: товарищ Мао – он нам кто: друг, враг или приспособленец, прикрывающий марксистско-ленинской идеологией стремление к личной власти.
– О товарище Мао необходимо разговаривать с китайскими же товарищами из нашего мира, – сказал Сергей Иванов. – Мы не отрицаем их права принять такое же участие в судьбе своей страны, какое мы приняли в судьбе СССР. Вы можете послать в нашу Москву товарища Молотова на встречу министров иностранных дел, а можете сами посетить Парад в честь 74-й годовщины победы над немецко-фашистскими захватчиками, после которого состоится встреча глав трех государств, с целью предварительного обсуждения вопросов, связанных с борьбой против японских захватчиков.
– Почему вы, товарищ Иванов, не предупредили меня о такой возможности заранее? – нахмурился лучший друг советских физкультурников. – Вы же знаете, как я ненавижу подобные сюрпризы!
– Информация о том, что Председатель Коммунистической партии Китая, он же Президент Китайской Народной Республики, принял приглашение посетить Москву и присутствовать при проведении Парада Победы, и соответствующее приглашение для вас принять участие в трехсторонней встрече поступили ко мне только несколько часов назад, – сухо ответил российский посол. – Так что при всем желании я не мог предупредить вас за пару месяцев, ибо без вариантов.
– Да, – хмыкнул Сталин, – о том, что сюрпризы нас способна подбрасывать сама жизнь, мы и не подумали. Но и вы тоже должны понять то, что товарищу Сталину будет невместно стоять на трибуне Мавзолея с занавешенным тряпками именем Ленина. И тут тоже, товарищ Иванов, без вариантов. Мы знаем, что, несмотря на благотворные перемены в сознании наших потомков, некоторые из них продолжают стыдиться своей истории, а потому на первое и девятое мая занавешивают имя Ленина на Мавзолее и отказываются возвращать на свое место памятник товарищу Дзержинскому.
– Хорошо, – сказал Сергей Иванов, – я свяжусь с Владимиром Владимировичем и сообщу ему о ваших пожеланиях. Думаю, что ничего невозможного в них нет, и особо стыдливых граждан мы пригнем, ибо не их сегодня день. Кстати, было бы очень интересно посмотреть на реакцию на ваш визит наших доморощенных коммунистов из КПРФ, бегающих в американское посольство, как на работу – истинных наследников дел Троцкого и Хрущева.