– Кстати, – сказал Николай Патрушев, – побочный эффект объявленной частичной мобилизации – это третья по счету волна исхода за границы нашего отечества иарких либеральных личностей и мамкиных революционеров, попрошаек донатов и прочей навальноориентированной публики. Кто-то летит в Турцию, а потом старается затеряться на просторах Европы, а все остальные на поездах и автобусах стремятся к грузинской и казахстанской границе, будто там им медом намазано. И это хорошо, потому что если они попытаются вернуться в разгар надвигающейся эпидемии, то сразу окажутся в карантинных лагерях.
– Да уж, – хмыкнул президент, – в аппарате моей администрации тоже наметились некоторые суетливые движения. Люди увольняются и стремятся отбыть за пределы нашей отчизны. Нельзя сказать, чтобы таких оказалось достаточно много, чтобы от их отсутствия встала текущая работа, но это явление уже достаточно заметное. Мой Дима (Песков) назвал этих деятелей испуганными патриотами и просил, чтобы я не подвергал их репрессиям и не отправлял на расстрел.
– В аппарате правительства и министерствах творится то же самое, – подтвердил премьер-министр Белоусов, – первые лица все на своих местах, до скандала с их бегством мы еще не опустились, но вот их помощники и просто клерки отчаливают за рубеж вполне массово. Те испуганные патриоты, что посолиднее покупают себе билеты до Тель-Авива через Стамбул, прочие стремятся раствориться на просторах Турции или Грузии, где за покупку недвижимости иностранцу сразу дают вид на жительство. Вот вам еще один путь утечки капиталов и причина взрывного роста курса доллара за последние сутки. А некоторые, особо чудные, направляются в Белоруссию, надеясь, что батька Лукашенко их не выдаст. Блажен, кто верует. Крысы бегут с корабля, прихватив с собой все ценное, при этом даже не подозревая, что он и не собирается тонуть.
– Если бы этой паники либерального планктона не было, то ее следовало бы придумать, – сказал Николай Патрушев, – никто из тех, кто сейчас спасается вроде как от мобилизации, не должен больше никогда получить никаких должностей на государственной и даже на муниципальной службе. Напротив, преимущество при занятии вакансий должны получить ветераны боевых действий, герои-орденоносцы и те, кто в это трудное время безропотно стоял на своем посту. Таких людей у нас будет в ближайшее время очень много, и неважно, кто это будет: кадровые военнослужащие, офицеры и контрактники, сотрудники полиции и МЧС, медики, военные и гражданские. Вот из рядов тех, кто готов жертвовать собой ради России, и следует составить будущую российскую власть, а те, что сейчас бегут от нас, ломая крылья и теряя перья, не должны иметь возможности подниматься выше дворников, сторожей и уборщиков. Сделать это, возможно, надо не сразу, но добиваться такой конструкции требуется обязательно. И это тоже часть мобилизации, на этот раз управленческого аппарата.
20 июня 2019 года, утро. ПМР, южнее города Дубоссары, пункт временной дислокации 4-й отдельной десантно-штурмовой мотострелковой бригады РККА.
Командир бригады подполковник Погорелов
Утро, птички поют, красота… Да только река, находящаяся прямо перед нами называется Днестр, позади нас – Приднестровская Молдавская Республика, а впереди, на том берегу – люди, которых наши собирательно называют румынами. Это такое слово, от которого кружит голову от злости и ненависти. Профессиональные конокрады, гордо именующие себя потомками римлян, однажды уже были биты смертным боем за то же самое, но снова воспылали алчной жаждой чужих земель. На этот раз на их стороне считающийся всемогущим американский пахан и такая же вороватая элита так называемой Молдавии, а потому до недавнего времени господам в Бухаресте было плевать на последствия их политики.
Наши позиции во второй линии: окопы полного профиля, блиндажи и ложные цели по всем правилам. Настоящая техника замаскирована тщательно, а вот надувные макеты танков и БМП вполне можно обнаружить, если постараться. Все эти предосторожности, скорее всего, оттого, что в свете последних решений американского руководства, почти объявившего войну России, наше командование ждет на этом участке флангового удара совместной румыно-американской группировки. Вроде бы в компанию звали болгар и хорватов, но братушки отказались, потому что их солдаты в войне против России крайне ненадежны, а потомки усташей горазды воевать только с малочисленными и плохо вооруженными сербскими ополченцами, к тому же пребывающими в состоянии национального смятения.
Должен сказать, что пока еще у нас тут необъявленный мир, но картина поведения на противоположной стороне напоминает классическую истерику. Властям Молдавии и страшно, и тошно, но деваться им некуда, ибо душа их давно запродана за доллары и евро, а потому после призыва нового американского президента: «Демократические холуи всего мира, объединяйтесь!» деваться им, по большому счету, некогда. Вот придет приказ из города Вашингтона идти воевать Приднестровье – и пойдут они, родимые, никуда не денутся. Да и нам деваться будет некуда, потому что потребуется сначала остановить эту орду, а потом перейти в решающее наступление, сокрушая вражеские боевые порядки. И потому здесь не только мы и местная армия, полностью развернутая по мобилизации, но и много кто еще.
Небо над нами надежно прикрывает эшелонированная ПВО, а это значит, что так любимой американскими генералами бомбежки беззащитных не будет, и Тирасполь не обратится в руины подобно Ракке и Эль-Фалудже. А быть может, приказ перейти Днестр последует уже со стороны нашего командования – и тогда, как и во множестве дел за Вратами, на острие удара будет именно наша бригада. Кишинев отсюда, как говорится, в шаговой доступности, всего шестьдесят километров – то есть один день наступления. Но американцы пока бздят начинать первыми, а у нас просто нет приказа, но я уверен, что он непременно поступит в свое время.
На фоне бурлящих событий очередное отстранение от власти молдавским Конституционным судом президента Додона, вождя местных социалистов и бывшего коммуниста, выглядело мелкой шалостью или, как говорил незабываемый Остап Ибрагимович Бендер-бей, невинной игрой в крысу. Хоть этот человек не имел никакой политической силы, его сочли представляющим опасность, отстранили от власти и поместили под домашний арест во избежание побега. Но если он окажется на территории, контролируемой нашими войсками – и ситуация для националистического руководства Молдавии осложнится до крайности…
И тут меня одолел комиссар Бородухин с вечным вопросом: как так могло получиться, что молдавский народ в последние годы выбирал себе в президенты социалистов или даже коммунистов, а страна по факту находится в состоянии буржуазно-националистической диктатуры?
– Понимаете, Петр Михайлович, – объяснял я ему местные реалии, – в местных коммунистах, социалистах и прочих марксистах от вашего исходного прототипа не осталось ничего, кроме пустой оболочки. Этот самый Игорь Николаевич Додон, быть может, и неплохой человек, но идея, под флагом которой он выступает, выхолощена окончательно и бесповоротно, сам он ни рыба ни мясо, а потому народные массы не готовы доверить ему свою жизнь и смерть, и голосуют за него потому, что национал-либералы будут еще хуже. И положение у него даже хуже, чем у британской королевы, ибо ее никакой лондонский суд не в состоянии отстранить от исполнения церемониальных обязанностей.
– Да, дожились вы здесь, – ответил мне наш пламенный большевик, – то есть не вы лично, а весь ваш несчастный мир. Смотреть на это тошно.
– А вы смотрите, несмотря на тошноту, – сказал я, – потому что если там у себя вы опять недоработаете, то и ваш мир погрузится в такую же скверну. И не думайте, что если товарища Хрущева убрали, то уже ничего не будет. Еще ничего не предрешено. Если бы за этим человеком с партийным погонялом «Клоун» не стояли широкие круги секретарей обкомов, членов и кандидатов ЦК, то ему никогда бы не удалось совершить в стране троцкистский переворот. Именно так следует воспринимать двадцатый съезд, и не иначе. А всего-то три года прошло со смерти вождя и учителя, а никто на съезде не поднял свой голос в его защиту. Это вас, коммунистов, и сгубило. Ведь дело не в том, что товарищ Сталин был идеальный руководитель, которого нельзя критиковать. Совсем нет. Дело в том, что его не раскритиковали, а ошельмовали с согласия и по поручению вашего советско-партийного истеблишмента, уставшего штурмовать заоблачные вершины под руководством верховного главнокомандующего.
– Да, товарищ Погорелов, – сказал комиссар Бородухин, – а я-то в свое время надеялся, что к двадцать первому веку Советский Союз, как писал товарищ Маяковский в пьесе «Клоп», будет жить в коммунизме. Но получается, что в вашем мире одни лишь китайские коммунисты высоко держат над планетой знамя марксизма-ленинизма, а все остальные народы бросили его в грязь.
– В китайской избушке, по-тамошнему фанзе, были свои погремушки, – парировал я. – Партийные интриги и борьба фракций там были такие, что на их фоне бледнеет наш тридцать седьмой год. Рассорившись с Советским Союзом, тамошний вождь Мао решил ошельмовать, а частью и уничтожить всю китайскую интеллигенцию, ибо образование эти люди по большей части получали именно в наших советских университетах. А потом он помер, и все в Китае вернулось в генеральную марксистско-ленинскую колею, только с отставанием по фазе от СССР на тридцать или даже сорок лет. Я это так понимаю. Когда наши доморощенные советские старцы-диадохи уже были готовы все просрать, но ничего не понять, в Китае как раз расцветал свой аналог НЭПа, из которого тогдашнее руководство китайской компартии за американский счет устроило бурную индустриализацию с национальной спецификой. Советский Союз в тридцатые годы не смог стать промышленной экономикой номер один в мире, а вот Китайская Народная Республика, несмотря на чрезвычайно низкий старт и предшествующие перекосы в политике, решения этой задачи добилась. Американцы и сами удивились, когда их незатейливо спихнули с первого места. Правда, и времени это заняло лет тридцать-сорок, а не те две с половиной пятилетки, которые были отведены СССР от начала индустриализации до нападения Германии. А потом процесс глобализации закончился, последовала команда: «Стой! Через левое плечо, кругом! Шагом марш!». И когда все пошли в обратную сторону, последние закономерно стали первыми, и совершенно не в таком смысле, какой подразумевал товарищ Христос в своей знаменитой притче. Отставать тоже иногда бывает полезно.