04 ноября 1942 года, 12:15. Египет, Эль-Аламейн.
Предводитель Африканской военной компании фельдмаршал Эрвин Роммель
Сражение под Эль-Аламейном закончилось победой войск африканской военной кампании. Настоящими героями оказались артиллеристы «ахт-ахтов», буквально влет расстрелявшие брошенную Монтгомери на прорыв седьмую бронетанковую дивизию, до последнего момента находившуюся в резерве. Жирный черный дым столбами поднимался в небеса там, где навсегда остались десятки сожженных ими «Шерманов» и «Крусайдеров», а пески вокруг железных гробов оказались усыпаны телами лондонских йоменских стрелков и пехотинцев из западносуррейской королевской бригады. Всех скосили единые германские пулеметы из пехотного прикрытия мобильных батарей, никто не смог добежать до позиций немецких артиллеристов, чтобы штыковым ударом заставить замолчать орудия.
После той неудачной попытки прорыва дальнейшие телодвижения генерала Монтгомери превратились в бессмысленные трепыхания. Часть его войск была рассеяна по пустыне после прорыва немцев на южном фланге, и сейчас их собирали итальянцы на джипах с пулеметами. Бывшим чернорубашечникам очень не хотелось обратно в Италию, ибо после двадцати лет тотальной власти, которую их братия использовала без всякого зазрения совести, там их коллег буквально едят живьем – и «красные» на севере, и «мафиозо» на юге. Муссолини тоже был известным борцом с мафией похлеще любого капитана Каттани, и путем жесточайших репрессивных мер сумел загнать это явление частью в глубокое подполье, частью в эмиграцию за океан. И вот теперь, когда бывший дуче и несостоявшийся император Бенито Первый уже мертв, все, что было им угнетено, снова вылезло на поверхность и распрямилось под солнцем, а бывшие чернорубашечники правдами и неправдами стремились утечь в Африку и присоединиться к Африканской компании Роммеля, внезапно превратившейся в некий аналог Французского Иностранного Легиона. Оттуда, как с Дону, выдачи нет.
Другая часть британской армии – та самая, что участвовала в прорыве на приморском фланге – была обескровлена, лишилась прикрытия с воздуха, понесла значительные потери в технике, растратила топливо и боеприпасы, и от этого едва таскала ноги. После того, как седьмая бронетанковая – свежая, только из резерва (была предназначена для развития успеха после прорыва) – ничего не смогла сделать с усиливающимся германским заслоном, у окруженных опустились руки. Последней азартной ставкой британского командования был устаревший линкор «Вэлиент» покинувший гавань Александрии в сопровождении четырех эсминцев и направившийся в сторону Эль-Аламейна, в то время как другие корабли отправились либо к Суэцкому каналу, либо в открытое море и дальше, в сторону Мальты. Разгром восьмой армии и утрате Египта делала восточную часть Средиземного моря весьма недружелюбным местом для британского флота.
Впрочем, принесенная британским командованием жертва оказалась напрасной. «Вэлианту» не помогли ни восемь пятнадцатидюймовых орудий главного калибра, ни двадцать скорострельных пушек в бортовых башнях, ни достаточно мощная зенитная артиллерия, дополнительно усиленная после начала Второй Мировой Войны. Четыре восьмиствольных (40-мм) «Чикагских пианино» и двадцать восемь спаренных двадцатимиллиметровых автоматов не смогли остановить атаку двадцати четырех германских пикировщиков Ю-87 («штукас»), под которые из-за короткого плеча были подвешены либо бронебойные бомбы РC-1400, либо штурмовые бронебойные бомбы с реактивными ускорителями РС-500 RS (Паулина) или РС-1000 RS (Пол). Под самолеты, в качестве основного вооружения несшие пятисоткилограммовые реактивные бомбы, на подкрыльевые держатели крепились разовые бомбовые кассеты AB-250 оригинального германского производства, каждая из которых содержала две сотни мелких осколочных бомб SD-1 FRZ (в девичестве – мины к французскому 50-мм миномету) – такой горячий привет от пилотов люфтваффе расчетам открыто расположенной зенитной артиллерии британского линкора. Прикрывали ударную формацию две группы по восемь истребителей Ме-109Ф непосредственного эскорта и одна группа очистки неба, занявшая превышение в километр над ударной формацией, вышедшей на цель на высоте в четыре с половиной километра.
Поскольку досягаемость зенитных автоматов по высоте была меньше четырех километров, то британские зенитчики могли только материться, наблюдая, как «штуки» не спеша строятся в боевой круг и выходят на рубеж начала атаки. Подбить «юнкерс», уже вошедший в пике, чрезвычайно сложно, почти невозможно, тут способно помочь либо сильное истребительное прикрытие, либо тяжелые зенитные орудия калибром от ста миллиметров в количестве несколько сотен стволов и выше. Но таковых (десять 4,5-дюймовых орудий, стреляющих на один борт) оказалось совершенно недостаточно. Отработав свою знаменитую «карусель», германские пикировщики потеряли две машины сбитыми, и еще четыре – получившими тяжелые повреждения (от чего они едва дотянули до берега), но сумели добиться двух попаданий реактивными «пятисотками», одной реактивной бомбой массой в тонну и еще трех – обычными бронебойными бомбами в тысячу четыреста килограмм. Последние самолеты «карусели» заходили в атаку спокойно, как на полигоне, потому что расчеты зенитной артиллерии к тому моменту по большей части уже оформляли проездные документы у Святого Петра, а остальные толпились за ними в очереди. Туда же через некоторое время попадут пилоты двенадцати «Киттихоуков», экстренно взлетевших на прикрытие своего убиваемого линкора с аэродрома под Александрией, ибо ими уже занялись германские «эксперты». Английские летчики так торопились пристроиться в хвост выстроившимся в круг «штукам», что не заметили атаки с высоты группы расчистки неба, ну а потом уже в дело вступили истребители непосредственного прикрытия.
Когда под самым его бортом взорвалась последняя бомба, британский линкор был изуродован, накренился на левый борт и горел (одна из реактивных бомб вскрыла танки с мазутом), но в первом налете фатальных повреждений в виде подрыва погребов он не получил, и даже оставался на ходу. И тогда в бой пошли итальянцы: восемнадцать бомбардировщиков-торпедоносцев Савойя-Маркетти SM.79 «Ястреб» под прикрытием двух десятков истребителей Re2001 «Сокол». Атака производилась на бреющем полете из мертвого пространства со стороны задравшегося вверх неподбойного борта, отчего единственными защитниками линкора оказались эсминцы сопровождения. Три самолета было сбито еще до выхода на рубеж атаки, зато остальные более-менее точно смогли сбросить в воду свои торпеды, по две штуки на торпедоносец. Промахов, конечно, было предостаточно, но и британский линкор был не в состоянии маневрировать, уклоняясь от атак.
В итоге в цель попали восемь торпед (две из них – в настырные эсминцы). И через час мучительной агонии борьбы за живучесть на дне Средиземного моря для будущих туристов-дайверов добавился еще один увлекательный (и опасный) аттракцион: «потопленный британский линкор эпохи династии Виндзоров». Кстати, вместе с линкором на морское дно ушел и Филипп, принц Греческий и Датский, в нашей истории ставший мужем королевы Елизаветы Второй, герцогом Эдинбургским, породившим следующее поколение Виндзорского дома. Но к тактическому (и стратегическому) результату битвы под Эль-Аламейном это никакого отношения уже не имело.
Зато Бернард Монтгомери, наблюдя в бинокль, как, испустив из себя тяжкое облако черного дыма, переворачивается и тонет их надежда на спасение, отдал приказ выслать парламентеров и начать с Пустынным Лисом переговоры о почетной (по возможности) капитуляции. Ведь тут не Восточный фронт, где противники дерутся насмерть, а германская армия имеет привычку убивать пленных, – тут война цивилизованных людей, пусть даже и в диких местах (так, например, капитулировавший почти год назад британский гарнизон Тобрука до сих пор жив, здоров, и желает того же другим солдатам и офицерам британской армии). А еще генерал Монтгомери хотел узнать, как так, черт возьми, получилось, что Пустынный Лис не издох от голода после смерти породившего его Третьего Рейха, а, напротив, даже усилился настолько, что смог нанести Британии еще одно тяжелейшее поражение.
Роммель тоже был не прочь поболтать с пленным противником, которого он победил, воспользовавшись большей осведомленностью о положении его войск, да еще самоуверенностью вражеской разведки, решившей, что раз уж удалось сломать код «Энигмы», то Лис Пустыни у британцев уже в шляпе. Чистая победа, достигнутая меньшинством против большинства – это настоящий бриллиант, который только вставить в корону и носить. Тысячи убитых при этом англичан, греков, французов, новозеландцев, австралийцев и южноафриканцев не в счет – они просто оказались не в том месте и не в то время. При этом о своих потерях Роммель скорбит, но не чувствует себя в них виновным, ведь он сделал все возможное, чтобы их оказалось как можно меньше.
– Мой добрый Бернард, – сказал он, с широкой улыбкой пожимая руку побежденному противнику, – ну вот мы и встретились. Я знаю, что вы рассчитывали на то, что наш разговор случится при несколько иных обстоятельствах, но сейчас это уже не имеет такого большого значения. Победитель из нас двоих определился, и им стали не вы.
– Но как, черт возьми, мой добрый Эрвин, вы смогли догадаться, что на левом фланге моих войск дыра? – воскликнул раздосадованный Монтгомери. – Ведь я с таким тщанием старался убедить вас в обратном, но, к своему сожалению, не преуспел в этом ни в коей мере. И скажите, откуда взялись силы, которых у вас просто не должно было быть – все эти зенитные орудия, нанесшие такой урон моим танкам, самолеты и хорошо обученные солдаты? Ведь вашего фатерлянда, откуда вам могли бы прислать подкрепление, больше нет. Он погиб, уничтожен, захвачен большевиками, два месяца назад принявшими капитуляцию вашего командования.
– А кто вам сказал, что Германия прекратила свое существование? – вопросом на вопрос ответил Роммель. – Да, подписав капитуляцию, она сильно изменилась, но не более того. Большевики и их Покровители воевали не с немецки