Как, наверное, в этот момент благодарили Бога турецкий президент Иненю и его подручные – за то, что отвел от них беду и не дал по британскому наущению напасть на Болгарию. Продвижение русских в Европу это, конечно, немного замедлило бы, но вот бедная Турция наверняка была бы побеждена и сильно урезана в размерах. Ведь большевики теперь имели возможность не принимать во внимание ни британские, ни чьи-нибудь еще интересы. То, что они до сих пор не тронули Турецкую республику, могло означать только то, что они уже добились от нее всего желаемого. Например, право беспрепятственного и бесплатного прохода своих торговых и военных кораблей, запрет на то же самое для военных флотов других стран и сильные военные базы в Босфоре и Дарданеллах. При таких условиях Сталин действительно может оставить турок в покое, обратившись к другим делам – например, к подготовке разгрома Японии, о которой британская разведка пока еще ничего не могла доложить. Или (Черчилль грязно выругался) весной следует ожидать внезапного рывка большевистских полчищ через Канал. Ведь Британия – это тоже такое дело, не доделав которое, дядюшка Джо не пожелает разворачиваться лицом на восток.
…Два дня назад, в среду, когда самые страшные события в Египте были уже неизбежны, но еще не произошли, Черчилль на еженедельном королевском ланче получил от своего монарха суровую выволочку.
– Вы, Уинстон, своим упрямством ставите под угрозу само существование Великобритании, – сказал король глядя на своего премьер-министра взглядом голодного василиска. – Эль-Аламейн может стать только первым в числе наших стратегических поражений. Утрата Египта вместе с Суэцким каналом неизбежна, на очереди Палестина и буквально пропитанный нефтью Ирак, где нас тоже воспринимают не иначе как детей шайтана. Ну а потом, к весне, если нам будет еще недостаточно больно, очередь может дойти и до Британских островов. Дядюшка Джо – это вам не Гитлер, который все пытался сделать с наскока. Он гораздо серьезней: во-первых, потому, что ему некуда спешить, во-вторых, в силу того, что под его рукой собралась совершенно неприличная мощь, в третьих – из-за тех знаний, которые он получил из-за Врат.
– Но, Георг! – воскликнул Черчилль. – Мы не можем сейчас отступить перед русским ультиматумом, ведь это будет означать наше окончательное поражение!
– Насколько мне известно, – произнес король, – господин Сталин не собирается устанавливать у нас диктатуру пролетариата и низвергать монархию. Ему будет достаточно гарантий того, что Британские острова в будущем не станут плацдармом для развертывания агрессии против Советского Союза. Там, в другом мире, даже не отступив ни на шаг, наша Великобритания потерпела в этой войне поражение, лишь слегка замаскированное флером общей победы над Гитлером. Понесенные потери и утрата авторитета всего через несколько лет привели к краху прежде могучей Империи, над которой никогда не заходило солнце. На то, что сейчас в другом мире называется Великобританией, невозможно взглянуть без слез, и развитие по этому пути следует предотвращать любой ценой. До недавнего времени наши потери были меньше, чем в другом мире, но сейчас счетчик снова завертелся со страшной скоростью, и виновно в этом именно ваше знаменитое упрямство.
Сделав небольшую паузу, чтобы промокнуть губы салфеткой, король подумал и добавил:
– Пришло время признать, что и здесь мы потерпели поражение, принять выдвинутые нам условия почетной капитуляции и заняться минимизацией потерь. Иначе каждый последующий день будет хуже предыдущего, пока могучие удары извне не разрушат нас окончательно. Я своей стране такой судьбы не хочу. Подумайте об этом, Уинстон, пока не поздно.
Дальнейший ланч проходил в полном молчании, только под стук вилок и ножей, ибо все слова уже были сказаны, а просто встать и уйти Черчилль не мог. Впрочем, ни выполнять требования короля, ни добровольно подавать в отставку Черчилль не собирался, ведь таким образом он признает не только поражение Великобритании, но и свое собственное. Пусть лучше его снимают через вотум недоверия или королевским указом, ведь в таком случае он уйдет непобежденным, а вся горечь поражения падет на его несчастного преемника – скорее всего, на этого пустоголового лейбориста Климента Эттли. Рецептов, как предотвратить грядущую катастрофу, у него все равно нет, так что пусть все идет так, как идет.
23 ноября 1942 года. Полдень. Турция. Анкара. Площадь Кызылай. Дворец президента Турции «Чанкая».
Президент Турецкой республики Исмет Инёню, урожденный Мустафа Исмет-паша
Черчилль ошибся в своих предположениях. Выдвижение ультиматума турецкой республике состоялось уже после того, как передовые части Роммеля форсировали Суэцкий канал и начали закрепляться на его противоположном берегу. Египетская операция закончилась, советская делегация в Каире добилась полного успеха, но для Москвы контроль над Суэцким каналом ничего не значил без Черноморских проливов. Для безопасности ближних подступов к СССР вопрос Проливов был одним из первоочередных.
К тому же к середине ноября были завершены все дела в Хорватии и Албании, и под рукой командующего Восточно-Средиземноморским направлением генерала Рокоссовского оказалась армия в три миллиона солдат, восемь тысяч танков и САУ (все новых моделей), десять тысяч орудий и минометов крупных калибров и девять тысяч боевых самолетов. Учитывая семисоттысячную советскую группировку на Кавказе и в Иране, этого должно было хватить, чтобы несколько раз вдоль и поперек переехать турецкую армию стальным катком советских танковых дивизий. За год войны с небольшим генералы Сталина научились воевать, а их возможные турецкие оппоненты пребывали в ужасном пессимизме.
Еще одна группировка чуть меньшей численности под командованием генерала Жукова концентрировалась на Пиренеях, готовясь прекратить существование одиозных режимов Франко и Салазара, а советская дальняя авиация вела активную воздушную разведку и сбрасывала партизанским отрядам, кое-где еще уцелевшим, грузы на парашютах. Ярость недавно минувшей гражданской войны лишь слегка подернулась пеплом, и десятки тысяч республиканцев, не успевших покинуть страну или выданных обратно буржуазным французским правительством, до сих пор томились в тюрьмах и концлагерях. Вот там все будет без дураков – в любимом жуковском стиле «двести орудий на километр фронта» и «если враг не сдается, то его уничтожают», – а в турецком вопросе, быть может, все еще обойдется миром.
Нота советского правительства была образцом сухости и лаконизма, но потрясла турецких деятелей до глубины души. То, что они обсуждали в конце марта как возможную угрозу, через восемь месяцев воплотилось в жуткую реальность. Закончив в общих чертах все свои дела в Европе, уничтожив Третий Рейх Гитлера и незаконнорожденную Итальянскую империю Муссолини, Сталин, наконец, обратил свой взгляд на Турцию, собрав на ее границах просто неприличное количество сил.
– Когда-то, – с горечью сказал президент Иненю, – князь древних русов, неистовый Святослав, перед войной сообщал своим будущим противникам: «Иду на вы». Сейчас нам предложено под угрозой уничтожающего удара склонить голову перед большевистским Колоссом и без боя отдать все, что ему нужно. И никто нам не поможет, ибо одни великие державы вовсе исчезли с карты мира, истребив себя в междоусобной войне, другие сильно ослабли и находятся на последнем издыхании, третьи очень далеко, и им не до проблем несчастной Турции.
– Да, вы правы, господин президент, – сказал министр иностранных дел Нуман Меменчиоглы, – после разгрома англичан в Египте и утери ими Суэцкого канала у нас исчезла даже призрачная надежда на поддержку со стороны Британской империи. Сейчас у русских достаточно сил, чтобы без особого надрыва по одной решить все свои проблемы в Европе и на Ближнем Востоке, после чего всей мощью обратиться против Японской империи и потребовать оплаты старых счетов со всеми накопившимися за сорок лет процентами. Отдельно надо отметить ту легкость, с которой гитлеровский фельдмаршал Роммель превратился во владельца частной военной компании, обстряпывающей для господина Сталина не самые чистоплотные дела на окраинах цивилизованного мира. Очевидно, в этом есть влияние русских из будущего, научившихся у англосаксов здоровой наглости и неприкрытому цинизму.
– Метаморфоза с Роммелем произошла уже после того, как Черчилль получил от русских аналогичное предложение и наотрез от него отказался, – заметил президент Иненю. – Но сейчас меня интересует, почему молчит наш военный министр. Неужели ему нечего сказать нам в такой критический момент?
– А о чем тут говорить, господин президент? – сказал фельдмаршал Фавзи Чекмак. – Решения о войне и мире принимают политики, а дело армии – сражаться и умирать на указанных рубежах. Но если вас интересует мое мнение, то в грядущей войне нас не ждет ничего, кроме поражения. Хоть русские из будущего, иначе еще именуемые «марсианами», по большей части покинули наш мир, то их авиация еще здесь, и действует весьма активно. Сейчас их самолеты ведут разведку с недоступных для нас высот, но в случае начала конфликта мы будем иметь ужасающие бомбовые удары на всю глубину нашей территории. Самолеты русских из будущего, скорее всего, не будут атаковать городские кварталы, ибо подобное не в их обычае, а вот промышленность, военные части и административные здания пострадают изрядно.
– Господин Сталин, волею Аллаха превратившийся в новое воплощение вселенского падишаха, царя других царей, – мертвенным голосом сказал президент Иненю, – также требует от нас, чтобы турецкое государство признало преступными деяниями геноцид армянского населения и депортацию из своих пределов понтийских греков и выдало бы всех виновных на суд Международного трибунала. Этому человеку до всего есть дело, в том числе и до событий, ярость которых остыла двадцать лет назад. И теперь старые векселя, выписанные на имя Энвер-паши и Кемаль-паши, предъявлены к оплате уже нам, сегодняшним правителям Турции.