– В противном случае, – со вздохом добавил Нуман Меменчиоглы, – господина Сталина не поняли бы ни его старые подданные армяне, ни новые подданные – греки.
– Кысмет! – вздохнул фельдмаршал Фавзи Чекмак. – Тогда мы все умрем, но не покоримся злой воле, и не выдадим наших людей на суд, потому что они составляют собой золотой фонд турецкой нации. Мы все так или иначе замешаны в то кровавое дело, и нет среди турок человека, который мог бы счесть себя к нему непричастным.
– Если мы пойдем путем войны, – сказал президент Иненю, – то в последние дни своей жизни будем стоять по колено в крови уже не армян и греков, а нашего собственного народа. И наши потомки нас не защитят. Там, у себя, в мире будущего, они тоже не равны никому из Великих Держав, а потому пытаются выжить, сохраняя полный нейтралитет и торгуя сразу с двумя враждующими сторонами. Этот ультиматум – их единственная помощь нашей Турции; если бы не их влияние, то на нас напали бы внезапно, предъявив лишь требование безоговорочной капитуляции.
– У нас есть сведения, – вкрадчиво произнес Нуман Меменчиоглы, – что подобные предложения о почетной капитуляции без ликвидации государственности, сделанные под влиянием соответствующих стран в будущем, в свое время получили Финляндия и Венгрия. И если финское правительство президента Рюти отвергло предложение господина Сталина, то венгерский диктатор Хорти пошел на предложенные условия. В результате Финляндия было разгромлена, ликвидирована как государство и включена в состав Советской России на правах национально-культурной автономии, и в то же время Венгрия сохранила свою государственность, пусть и в слегка урезанном виде. В Венгрии в результате правят сами венгры, дикая смесь правых консерваторов и местных коммунистов, а в Финляндии свирепствуют большевистские комиссары, напрочь выбивая из местного населения былой националистический дух. Господин президент, скажите, какой путь вы предпочтете для турецкого народа, финский или венгерский, раз уж ультиматум уже предъявлен и часы тикают?
Фельдмаршал Фавзи Чекмак раздулся от ярости и покраснел.
– Вы предлагаете капитулировать и выдать на расправу наших лучших людей? – рявкнул он. – Тех, что кровь от крови и плоть от плоти нашего народа?
– Зачем кого-то выдавать? – елейно произнес министр иностранных дел. – Ведь есть же возможность заволокитить вопрос в комитетах, потерять архивные документы и выдвигать на первые роли людей, которые уже умерли, или тех, чье существование неприятно нам самим. Такие вещи мы, турки, умеем делать так хорошо, что сам шайтан потом не отыщет концов. Конечно, нам придется признать совершенные ошибки – немного больше в отношении армян, немного меньше по части греков. Нашим оправданием должно быть то, что тогда шла жестокая война, и наши предшественники никак не могли терпеть у себя в тылу нелояльное инородное и иноверное население. Нашему ведомству удалось выяснить, что там, в другом мире, где дела у Советского Союза шли гораздо хуже, господин Сталин тоже прибег к практике депортации в отношении собственного немецкого населения, а также дружественных нам крымских татар и вайнахского народа. Тут ничего подобного не было, потому что господин Путин, суровый, как посланец Аллаха, остановил и вразумил большевистского вождя.
– Ну хорошо, – сказал, немного остыв, Фавзи-паша, – предположим, вы и правы, тем более что случай с армянами, симпатизирующими Российской империи, существенно отличается от того, что произошло с понтийскими греками, последней отрыжкой павшей пятьсот лет назад Византийской империи. Энвер-паша, будь он неладен, сам напал на российские пределы, польстившись на германские кредиты и желая вернуть Османской империи былые влияние и блеск. Да и репрессии против армян в основном совершали не турки, а грязные курды, которых в этих преступлениях можно будет обвинить в полной мере. Что касается греков, то это совсем другое дело. Они сами пошли войной на молодую Турецкую республику, надеясь оторвать от нее Восточную Фракию и область Смирны. К этому греков побудила их так называемая Великая Идея, повелевающая им захватить все наследство державы Александра Великого. Но благословленный Аллахом Кемаль Ататюрк, да длится память о нем в веках, разбил войска этих безумцев и обратил их планы в прах. Для Турции та война была священной и оборонительной, а ярость нашего народа против тех, кто поднял на него оружие – оправданной. Так и надо говорить на переговорах с господином Сталиным, и только в том случае, если он не будет слушать наших аргументов, понадобится решать вопрос между войной и миром.
– Да, уважаемый Фавзи-паша, – кивнул президент Иненю, – так мы и сделаем. Не теряя времени, надо направить в Москву представительную делегацию для переговоров, и возглавит ее наш министр иностранных дел. Венгерский путь для нас гораздо предпочтительнее финского, но умнее всех прочих оказался болгарский царь Борис, сумевший сохранить свой трон, невзирая на нелюбовь большевиков ко всяческим самостийным монархам. Ему даже позволили оставить у себя новые территории, отвоеванные Болгарией в то время, когда та находилась в союзе с Третьим Рейхом. Если мы пойдем на все прочие условия господина Сталина, так, быть может, нам позволят вернуть в состав государства земли с преимущественно турецким населением, по Севрскому и Лозаннскому мирным договорам отошедшими[19] в пользу Франции и Великобритании? Господину Сталину такой подарок новым друзьям не будет стоить ровным счетом ничего, а для Турецкой республики это будет очень выгодное дело. Вы поняли меня, дорогой Нуман-паша?
– Да, господин президент, – ответил Нуман Меменчиоглы, – мы приложим все возможные усилия, чтобы отдать поменьше и выторговать за это побольше. Если господин Сталин желает получить искомое без войны и избавить себя от хлопот по нашему погребению и последующему усмирению недружественного населения, то ему следует хотя бы частично пересмотреть в нашу пользу границы, определенные несправедливыми договорами с империалистическими державами.
– Я тоже не возражаю против такого решения, – сказал Фавзи Чакмак, – если нам удастся избежать самых скользких мест, и к тому же разжиться новыми территориями, то можно сказать, что лучшего выхода из нынешнего положения нельзя и желать. А в рай к гуриям мы еще успеем, это от нас тоже никуда не денется.
– Если удастся договориться на наших условиях, значит, так тому и быть, – сказал Исмет Иненю. – Да будет на то воля Аллаха!
29 июля 2019 года, 11:45. Московская область, государственная дача «Ново-Огарево».
Присутствуют:
Президент Российской Федерации – Владимир Владимирович Путин
Генеральный директор ВОЗ Тедрос Аданом Гебреисус
За те две недели, что прошли с момента начала белорусского майдана, обстановка в этой восточноевропейской стране по одним параметрам разрядилась, а по другим, наоборот, осложнилась до крайности.
В прошлое ушли вандализм, погромы и ночные бои с ОМОНом, и дворники давно уже привели белорусскую столицу в обычный вид, так что ничего уже не напоминало о былом бесновании. С другой стороны, больше ничего не было слышно о зверствах надзирателей в СИЗО, избиениях и пытках. Пузатая мелочь, взятая под белы руки на основании данных видеонаблюдения, шла как по конвейеру – кто на месяц административного ареста, а кто и на два-три года тюрьмы. И только по поводу арестованных главарей белорусская Фемида никуда не спешила: судить их собирались публично, и лишь после того, как развеется дым и осядет вся пыль. За это время, быть может, ужесточат антиэкстремистское законодательство, и этой публике вместо двадцати лет тюрьмы намажут лоб зеленкой. И в то же время белорусский президент, едва схлынула горячая фаза противостояния, публично разнес некоторых самых ретивых деятелей, откровенно перегнувших палку, и выступил с инициативой либерализации и гуманизации законодательства, а также пересмотра Конституции.
И в то же время Белоруссию накрыли две эпидемии: забастовок и новой вирусной инфекции. В первую очередь, забастовала Белорусская Телерадиокомпания – рассадник либерально интеллигенции в ее химически чистом виде. Забастовочное движение также охватило Белорусский металлургический завод, Минский электротехнический завод, Жабинковский сахарный завод и некоторые другие предприятия республики. 20 июля о забастовке объявили рабочие «Беларуськалия» (основного поставщика валюты в республику), потребовав отставки президента Лукашенко, проведения досрочных «честных» выборов и освобождения политзаключенных. О войне на Украине все давно забыли, теперь в ходу были новые методички. Одновременно с этим появились сообщения о формировании общенационального стачечного комитета, а в забастовочный фонд из-за границы рекой потекли доллары и евро.
Сказать, что экономика полностью остановилась, было нельзя, и все же ущерб был ощутимым. Председатель «Федерации профсоюзов Беларуси» предостерёг рабочих от участия в забастовках, заявляя, что остановка предприятий будет выгодна конкурентам, а Генеральная прокуратура заявила, что забастовки с политическими требованиями незаконны, но пока никто не обратил на это внимания. В воскресенье 28 июля в Минске бастующие рабочие маршем прошли через весь город и, соединившись у здания Белтелерадиокомпании, устроили там грандиозный митинг. Особую пикантность ситуации придавало то, что рядом, в соседнем здании, располагался психдиспансер дневного пребывания № 2. Мол, правильным курсом идете, товарищи, вам как раз туда. Лечите мозг, иначе будет поздно.
Вместе с тем Белоруссию накрыла волна вирусной инфекции. Больницы оказались переполнены, на аппараты искусственной вентиляции легких образовалась очередь, а кривая смертности поползла вверх. Все как в Западной Европе… но не совсем, поскольку власти и не подумали объявлять локдаун – еще чего не хватало. Вместо того президент Лукашенко в своем обращении к народу, которое транслировалось продолжившими работу местными радиокомпаниями, обвинил в наступившем бедствии власти западных стран и мятежную оппозицию. А то и в самом деле странно: в соседних странах – Польше, Литве, Латвии и той же России – ситуация угрожаемая, но никакой эпидемии еще нет, а в Белоруссии полыхнуло вдруг и сразу, ровно через то время, какое потребовалось для завершения инкубационного периода после распространения инфекции в толпе митингующих. И одновременно ко всем, кто был замечен в толпе без масок после объявления карантинного режима, стали приходить извещения о наложенных на них штрафах. Все строго по закону.