Ситуация на фронте борьбы за Белоруссию застыла в неустойчивом равновесии. Мятежники твердо вознамерились добиться своего, не мытьем так катанием, но и белорусские власти, найдя прочную опору среди жителей восточных регионов, не намеревались сдаваться. Отступать было некуда, ибо, одержав победу, мятежные змагары уже обещали повесить президента Лукашенко с его присными на фонарях – по-революционному, без суда и следствия. Да и поддержка Москвы, выразившей одобрение стойкости белорусской власти, тоже никуда не делась. Президент Путин на весь мир заявил, что не оставит в беде братский белорусский народ.
И вот в этот момент, после объявления о наступлении глобальной пандемии, в Москву прилетает долгожданный парламентер, засланец самых темных западных сил – Генеральный директор Всемирной Организации Здравоохранения Тедрос Аданом Гебреисус. Мол, русские, вам пора объявлять водяное, то есть пандемийное, перемирие, прекращать боевые действия, останавливать свою слишком уж ускорившуюся промышленность, распускать армию и вообще сдаваться, а иначе будет очень плохо. Очевидно, этот визит должен был состояться после установления в Белоруссии истинно демократической власти, дабы зафиксировать победу. Но раз не срослось, то господин Гебреисус примчался с поручением заморозить текущую ситуацию, ибо частичная мобилизация в России завершилась, маршевые пополнения на полигонах формируются, и в скором времени со стороны Москвы следует ждать встречных военно-технических шагов на обострение конфликта.
– Господин президент, – при встрече заявил Путину заморский гость, – вы, наверное, уже знаете, что возглавляемая мною организация объявила на планете Земля состояние всеобщей пандемии. Болеют все. Скажите, вы не думали о том, чтобы в качестве жеста доброй воли объявить на это время состояние перемирия в вашей войне против Украины?
От такой наглости заморского вояжера Владимир Путин чуть не поперхнулся. Хотя чему тут удивляться? Это родился и вырос господин Гебреисус в Эфиопии во времена правления просоветского диктатора Менгисту Хайле Мариам, а вот высшее образование этот персонаж заканчивал уже в землях просвещенных мореплавателей. Сначала он получил диплом магистра по специальности «иммунология инфекционных заболеваний» в Школе гигиены и тропической медицины при Лондонском университете, а потом обучался по специальности «общественное здравоохранение» в Ноттингемском университете, что принесло ему степень доктора философии. В ином случае, учись этот человек, например, в России, его бы и на пушечный выстрел не подпустили к креслу генерального зиц-председателя Всемирной Организации Здравоохранения – и не потому, что русское образование плохое, а потому, что кандидат не прошел британскую дрессуру по части подчинения и повиновения. Ответственное это дело – править классификатор болезней и в нужный момент объявлять эпидемии и пандемии.
– А мы, собственно, с Украиной не воюем, – ответил президент Путин после секундной паузы. – Мы ее защищаем от своры воров и проходимцев, обсевших эту несчастную страну, будто мухи ком слоновьего помета. Даже та Украина, что существовала до февраля четырнадцатого года, была, с нашей точки зрения, не совсем законна, ибо наследовала петлюровской украинской республике, с которой наша страна воевала до полного ее уничтожения. И уж тем более незаконной оказалась та Украина, которая образовалась после вооруженного мятежа, инспирированного из-за границы.
– Но вы же ее признали! – воскликнул гость в ужасной досаде.
– Сначала признали, – пожал плечами Путин, – а потом поняли, что обознались и отозвали признание. Ошиблись, с кем не бывает. Сейчас мы признаем другую, федеративную Украину – прямую наследницу былой Украинской Советской Республики, которая по всем экономическим параметрам, территории, демографии и прочему была сопоставима с такой европейской страной, как Франция. А что там творилось перед началом нашей операции – тьфу! Руина, тлен и пепел – можно сказать, европейское Сомали. В наших новых регионах после тридцати лет украинского хозяйничанья сплошная разруха, разбитые дороги, коммуникации изношены и держатся на честном слове. Понадобится несколько лет и огромные финансовые вливания, чтобы привести эти территории в образцовый порядок.
– Вот-вот, – сказал гость, напряженно выпрямившись, – вы пользуетесь тем, что эта ваша Федеральная Украина не может вам возразить, ампутируете у нее регионы и приживляете их к себе!
– Мы следуем воле местного народа, у которого сто лет не было никакого выбора, – твердо возразил Путин. – Если люди чувствуют себя русскими, то они должны жить в России. Мы лишь следуем высказанной ими воле, и не более того. Проведенные референдумы все расставили по своим местам, вернув в Россию исконные русские земли. Там, где люди чувствуют себя украинцами – там будет Украина, которую мы сначала денацифицируем, а потом предоставим людям такую же возможность решить, в какой стране они хотят жить: России, дружественной нам Украине или… в Польше.
– Но как же быть с принципом территориальной целостности государств, который вы таким образом нарушаете? – возопил господин Гебреисус.
– А как быть с правом наций на самоопределение? – вопросом на вопрос ответил Путин. – К тому же территориальную целостность мы можем рассмотреть в масштабах государств-предшественников: Советского Союза и Российской империи. И вот тогда не поздоровится многим и многим. Только мы совсем не агрессивные, и если государство нам дружественное, а права русских в нем не ущемляются, то и мы не подумаем предпринимать против него каких-либо враждебных действий. Напротив, такие государства, а также мир и покой их граждан, находятся под нашей неустанной защитой. Как, например, республика Беларусь. Кто обидит наших братьев, тот трех дней не проживет.
– В Белоруссии эпидемия, – сказал Генеральный директор ВОЗ, – а вы даже не закрыли с ней границу!
– Мы ограничили перемещения разных праздношатающихся лиц, – возразил российский президент, – но сохранили передвижение товаров, деловые и межгосударственные контакты. Не можем же мы оставить наших друзей без поддержки – это было бы неправильно.
– Так, значит, вы не собираетесь вводить у себя такой же жесткий карантин, как Франция, Германия, Бельгия и другие страны Западной Европы, закрывать на ключ заводы и фабрики, а также останавливать боевые действия? – спросил эмиссар заокеанских сил.
– Нет, не собираемся, – подтвердил президент Путин, – и даже, более того, мы планируем наращивать нашу активность. Мистер Пенс объявил нам войну, и мы будем действовать исключительно в рамках военной необходимости – разумеется, при соблюдении всех противоэпидемических мер. А-ля гер ком а-ля гер (на войне как на войне), как говорят в той же Франции, которую вы не так давно упомянули.
– Тогда мы предпримем против вас меры! – воскликнул Генеральный директор ВОЗ. – Мы исключим вас из нашей организации. Вы – возмутители всеобщего спокойствия и нарушители мирового порядка. А так нельзя! Есть правила, и их необходимо соблюдать всем!
– Нас это ни в коей мере не волнует, – пожал плечами президент России. – Если хотите исключить нас из своей шарашкиной конторы, то нас это не пугает.
– Но как же так? – вопросил гость, недоуменно моргая. – Все страны должны быть членами нашей организации, иначе они не смогут поддерживать у себя правильное здравоохранение…
– А вот так, – ответил президент Путин, доставая из ящика стола толстую папку. – Вот, почитайте на досуге. Это отчеты наших людей, которые на Украине потрошили американские секретные биолаборатории и связанные с ними медицинские и биологические институты. Тут только выжимки; для полного пакета документов потребовалась бы пара грузовиков. Своим визитом вы смогли доказать только то, что ваша организация со временем стала очень мало внимания обращать непосредственно на здравоохранение, и очень много – на политику, превратившись в инструмент, способствующий мировому доминированию Соединенных Штатов Америки. Мы все знаем, а кто предупрежден, тот вооружен – так, кажется, говорили старики-римляне? Передайте это своим хозяевам. Всего вам наилучшего, господин Гебреисус. Разговор окончен!
Когда гость вышел, прижимая к груди тяжеленную папку, российский президент подумал, что в прежние времена какой-нибудь Иван Васильевич Грозный после такого разговора вызвал бы охрану и повелел, чтобы гостя отвели на конюшню и отсыпали плетей на дорожку. Не потому, что эфиоп, а потому что нахал, посмевший явиться с подобным поручением к Самодержцу Всероссийскому. Но сейчас другие времена – возможно, к счастью, а возможно, и нет…
28 ноября 1942 года, 15:45. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего.
Присутствуют:
Верховный главнокомандующий, нарком обороны и генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин
Нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов
Министр иностранных дел Турецкой Республики Нуман Меменчиоглы
Посол РФ в СССР – Сергей Борисович Иванов
Турецкий министр иностранных дел вместе с делегацией примчался в Москву со всей возможной скоростью, хотя погода в конце ноября над Черным морем не вполне располагала к полетам. Во времена Византийской империи в это время года ни один капитан морского корабля не рисковал покинуть гавань, ибо такой шаг означал верную гибель. Но обошлось: перелет на самолете Си-47 по маршруту Анкара-Сарабуз(Симферополь) – Москва прошел без трагических происшествий. В советской столице посланца президента Иненю тоже не стали мурыжить в приемной – и вот он уже в Кремле, в главном кабинете, откуда владыка половины мира приводит в движение лязгающие при каждом обороте шестеренки большой политики.
Правда, был еще Овальный кабинет в Белом доме, что в городе Вашингтон, но это так далеко, что почти неправда. К тому же мистеру Рузвельту сейчас было совсем не до дел в Старом Свете – ему хватало и проблем на Тихом океане с Японией, точнее, с ее флотом. Совсем недавно, после нескольких месяцев тяжелых налетов дальних бомбардировщиков, взлетающих с авиабаз на захваченных в мае Японией островах Мидуэй, пал американский штат Гавайи. После утраты Филиппин это был второй тяжелый удар, приведший Америку в состояние траура. После потерь начального периода войны до того момента, когда Соединенные Штаты Америки, используя свою непревзойденную промышленную мощь, получат перевес над Объединенным флотом Японской империи, оставалось еще около года. Это знали и хозяин кремлевского кабинета, и его гость, а потому американская тема в их разговоре будет вынесена за скобки.