И вот наступил тот самый день шестнадцатого августа, насыщенный событиями, будто украинское сало чесноком. Утром мы узнали о нападении польско-литовской армии на Белоруссию, днем прослушали обращение Владимира Путина к Федеральному Собранию, в котором президент попросил объявить войну всем странам Второго Варшавского Альянса, на что господа депутаты и сенаторы ответили единогласным согласием, а уже через пару часов последовал приказ перейти границу. Собственно, наша бригада, как и прочие части российской армии в Приднестровье, уже с вечера тринадцатого августа находились в состоянии готовности к началу боевых действий. Весь вопрос был в том, начнут ли первыми румыны, или мы сами перейдем в решительное наступление, не дожидаясь, так сказать, перитонита.
Мы всерьез готовились как к первому, так и ко второму варианту, но наш президент оказался даже более решительным, чем о нем думали раньше. Быстрый удар в ситуации, когда противник не успел мобилизоваться и перебросить к линии фронта относительно боеспособные части румынской армии, выглядел в сложившихся условиях наиболее предпочтительным вариантом действий. Ведь мы же не хотим устраивать в Кишиневе ожесточенное побоище в стиле кровопролитных штурмов Николаева, Днепропетровска и Кривого Рога. Сами мы в таких побоищах участия не принимали, но были наслышаны, что после них остается от прекрасных прежде городов и какие жертвы несет при этом мирное население. Нет, воевать таким образом можно только на вражеской территории, где нам не жалко никого и ничего, а молдаване для нас все-таки отчасти «свои», тем более что и воевать с нами молдавская армия не хочет категорически, несмотря на приказы из Вашингтона.
За тридцать лет господства во власти национал-либералов некогда зажиточная и даже процветающая республика превратилась в начисто вытоптанный пустырь, как и большинство постсоветских стран-лимитрофов, не имеющих интересных для мирового капитала природных ресурсов. Нет тут в недрах ни нефти, ни газа, ни даже урана, как в Казахстане, и трудоголика-председателя колгоспу (колхоза), крутящегося ради своей страны на все четыре стороны, вроде президента Лукашенко, во власти тоже нет, а есть непроходимые дураки-либералы и жадные хапуги, крадущие в стране все, что не прибито гвоздями и не раскалено докрасна.
Раньше я молдавским вопросом особо не интересовался (ибо незачем), но в процессе идеологической подготовки к операции российские коллеги комиссара Бородухина рассказали нам о Молдавии много интересных фактов. Например, за годы советской власти население этой республики увеличилось ровно вдвое – с двух миллионов двухсот тысяч до четырех миллионов четырехсот тысяч человек, а за годы так называемого независимого существования под властью либерально-демократических националистов число жителей уменьшилось до двух миллионов шестисот тысяч, вернувшись на уровень пятьдесят пятого года. При этом в большей части этих потерь виновны не высокая смертность, и низкая рождаемость (которые тоже имеют место), а эмиграция из нищающей страны в двух противоположных направлениях: в Россию и Румынию. Кстати, этнический национализм в Молдавии начал поднимать голову даже раньше, чем в Грузии и Прибалтике, и переворот возглавили не какие-нибудь там «лесные братья», а сгнившее до основания руководство компартии Молдавской ССР, при прямом пособничестве Горбачева и прочей верхушки КПСС. У них прямо под ногами разбирали на части великую страну, а они делали вид, будто так и надо. Перестройка, понимаешь, и ленинские нормы жизни… Пришлось хорошенько потыкать носом в этот факт комиссара Бородухина, чтобы избавить его от остатков идеологической спеси.
Когда в Кишиневе узнали, что Россия объявила Молдавии войну, там произошел страшный раздрай. Отстраненный от власти, но все еще действующий президент Додон призвал молдаван не оказывать нам сопротивления, а правительство, составленное из либеральных националистов, принялось громко звать на помощь Румынию, одновременно собирая вещички для быстрого драпа. Но в Бухаресте, насколько я понимаю, свалившейся на них новостью были ошарашены ничуть не меньше, чем в Кишиневе, да и румынская армия, значительно более мотивированная, оснащенная и многочисленная по сравнению с молдавской, по большей части дислоцируется на значительном удалении от румынско-молдавской границы, и не может прибыть по вызову мгновенно. Одна только механизированная бригада «Высокий Мост» базируется в Яссах, но до Кишинева, с учетом прихотливо извивающихся дорог, двигаться ей втрое дальше, чем нашим войскам.
Впрочем, на первом этапе задача нам ставилась ограниченная: занять территорию Молдавии, ликвидировав власть националистического правительства и занять оборону по рубежу реки Прут, установив по ней линию фронта. Главные события, как я понимаю, в настоящий момент происходят на польско-прибалтийском участке фронта, а мы в Молдавии выполняем второстепенную задачу, отодвигая рубеж будущего столкновения с румынской армией на сто километров западнее. А что это неизбежно, нет сомнения даже у самого политически наивного человека, ибо специальный Варшавский блок вне НАТО был создан исключительно для того, чтобы в самой ближайшей перспективе воевать с Россией. Нападение Польши и Литвы на Белоруссию тому прямое доказательство.
Все началось после наступления темноты, около десяти часов вечера. Прибывшая специально для тихой работы группа боевых пловцов ССО скрытно форсировала реку и захватила молдавский конец пограничного моста через Днестр, бескровно пленив пост молдавской полиции. Стрелять в молдавских силовиков без оказания ими вооруженного сопротивления запрещалось категорически. Чуть позже, когда мост проверили саперы и убедились, что он не заминирован, по нему на западный берег пошла тяжелая техника и транспортные колонны, но к тому времени наша бригада уже форсировала реку южнее села Криуляны и в первых рядах выдвинулась в направлении Кишинева. Командование поставило нам задачу обойти молдавскую столицу по северной и западной окраине и подвергнуть интернированию вторую мотопехотную бригаду молдавской армии имени Штефана чел Маре, обитающую по адресу: улица Василия Лупу 37. Для этого в районе села Грушево мы должны были выйти на Балканское шоссе, огибающее Кишинев с севера, потом свернуть на улицу Тудора Владимиреску, которая у завода «Аским» меняет свое имя на Василия Лупу, а оттуда уже до нашей цели подать рукой.
Повисшие над городом почти бесшумные разведывательные беспилотники показывали картину мирных улиц, на которых никто не строит баррикады, не готовится к отчаянной обороне, а имеет место лишь довольно жидкий поток машин, торопливо истекающих из города в западном направлении. Говорят, четыре месяца назад российская армия точно так же, без единого выстрела, входила на приграничные украинские территории, и только потом на Донбассе разгорелось ожесточенное сражение с боевым ядром украинской армии. Те территории, куда мы вошли без боя, остались целыми, только изрядно поношенными после долгих лет независимости (то есть бесхозяйственности), а там, где нашим солдатам пришлось сражаться, все оказалось разнесенным в прах, но все равно перешло под наш контроль. Видимо, поэтому, наблюдая полное нежелание силовиков и населения сопротивляться (ибо при перемене власти им не грозит ровным счетом ничего), молдавское руководство приняло решение тихо утечь в так любимую ими Румынию, а не произносить громкие речи, призывая к отпору русским оккупантам. Все положенные слова госпожа Майя Санду и прочие ей подобные скажут потом, когда окажутся по ту сторону Прута.
С небес светила полная луна, ревели моторы и лязгали по раздолбанному асфальту второстепенной дороги гусеничные траки. Позади колонны оставались молдавские села. В то время когда наша колонна проходила через село Кошерницы, где-то южнее на крайне малой высоте пролетела плотная группа вертолетов Ми-8 и Ми-24, скорее всего, направлявшихся к Кишиневскому аэропорту. Там тоже все должно быть тихо и мирно, только гражданские самолеты оттуда некоторое время летать не будут. Время еще было не такое позднее, так что на неожиданный шум в светящихся окошках домов появлялись лица жителей и тут же прятались обратно, а некоторые выходили на порог и молча смотрели, как мимо них идут БМП нашей бригады, под развевающимися алыми знаменами РККА. Не беспокойтесь, граждане, вслед за нами обязательно придут российские дорожники, которые все починят. Мы всегда все чиним, даже если это поломано и не нами.
К цели мы добрались уже к двум часам ночи, через еще не спящий в такое позднее время город. Горело уличное освещение и молдавские гаишники на посту перед въездом в город, обалдев от такого явления, непонимающе пялились на лязгающую мимо колонну под алыми знаменами (потом придут наши ВАИшники и сменят их на посту, но это будет потом). И уже на месте окончательно стало ясно моральное состояние молдавской армии. Пункт дислокации оказался брошен, мы не обнаружили ни одного офицера, только некоторое количество солдат-срочников, мелкими группами бесцельно слоняющихся по территории, несмотря на глубокую ночь. Из сбивчивых рассказов стало ясно, что командир утек еще днем, сразу после обращения нашего президента к Федеральному Собранию, за ним один за другим стали расползаться прочие офицеры, и одновременно, переодевшись в гражданку, часть начали массово покидать солдаты, чье место жительства находилось в шаговой доступности. Самодемобилизация как она есть, вызванная нежеланием людей сражаться за правительство, которое для начала нелегитимно отстранило от власти президента, а потом самовольно вписалось в новосозданный антироссийский альянс, придуманный американцами специально для ведения войны чужими руками. И вот теперь, когда война пришла, воевать никто из молдаван не хочет. Они бы в такой ситуации вообще из страны разбежались, просто не успели.
Выяснив этот вопрос, нам осталось только заверить оставшихся, что в плен их брать никто не будет, утром они поедут по домам, как и все остальные. Затем, выставив посты в парках и у оружейных комнат, мы доложили командованию о выполнении задачи и стали ожидать дальнейших приказов и распоряжений. Комиссар Бородухин при этом сказал, что, мол, в сороковом году, во время Освободительного похода, было то же самое. Румынская армия тогда утекла за Прут без единого выстрела, побросав в местах своей дислокации кучу всяческого вооружения. Всегда бы так по-хорошему, но, к сожалению, это невозможно. Драться насмерть нам еще придется, и не один раз.