На следующий день, восемнадцатого августа, уже под вечер, нашу группу привезли в небольшой городок Тапа, где до того несколько часов шли ожесточенные бои с остатками пехотной бригады эстонской армии и дислоцированными тут НАТОвскими частями усиления. Помимо эстонцев, на базе в Тапа квартировали британский танковый батальон и французская механизированная рота из состава сил передового развертывания НАТО. Саму базу накрыли ракетным ударом еще вечером шестнадцатого числа, о чем свидетельствовали огромные воронки, а также руины казарм и ангаров с техникой. После того как части НАТО приняли участие во вторжении на территорию Белоруссии в составе армий Латвии и Литвы, в Эстонии с ними тоже было приказано не церемониться.
Но, как чаще всего бывает в подобных случаях, уничтожить все до конца одним ударом не получилось. Изрядно потрепанные ракетным ударом, потерявшие уничтоженной и поврежденной половину своей техники, французы, британцы, а также часть уцелевших при ударе эстонских солдат не поняли, какое это счастье – просто остаться в живых при таком замесе. Подними они сразу руки, французов и британцев даже задерживать никто не стал бы, ибо с этими странами Россия не воюет. Уехали бы через Стамбул к себе в болеющую Европу первым же рейсом. Но им захотелось повоевать с русскими варварами и на своей шкуре узнать, так ли страшен разъяренный медведь, как его малюют.
Утром восемнадцатого числа франко-британско-эстонский сводный контингент попытался вступить в бой с продвигающимся в сторону Тапы нашим 254-м гвардейским мотострелковым полком, наспех заняв оборону на опушке леса восточнее этого несчастного эстонского городка. Сначала самоуверенным британцам и нахальным французам вроде бы даже улыбнулась удача, потому что в наших штабах пункт совместной дислокации эстонской армии и НАТОвского усиления числился уже уничтоженным. На первом этапе британским «Челленджерам» удалось даже сжечь несколько БМП и повредить два танка. Потом наши гвардейцы оправились от неожиданности и, выматерив разведку за излишний оптимизм, развернулись из походных колонн в боевые порядки. С начала боя не прошло и десяти минут, как на злосчастный лесок обрушился артиллерийский огонь – сначала со стороны полкового артдивизиона, а потом и от 856-го гвардейского самоходно-артиллерийского полка, входящего в состав 144-й гвардейской дивизии. Ну и после того, как артиллеристы изрядно наломали щепы, довольно кучно испещрив передний край противника множеством воронок, позиции НАТОвцев навестила армейская авиация, тоже щедро отсыпавшая им плюшек от своих щедрот. И вод теперь, как памятник слабоумию и отваге, у въезда в городок стоит британский «Челленджер» со сбитой на бок башней.
Об этом нашей группе рассказал непосредственный участник того боя, командир мотострелковой роты капитан Синицын, на камуфляже которого советские ордена Боевого Красного Знамени и Красной Звезды соседствовали с российским орденом Мужества. Видно было, что повоевал капитан изрядно, и это занятие ему не надоело. И вот теперь полк ушел вперед, а его оставили пасти баранов – то есть охранять пленных, которых после боя все-таки взяли немало. Вообще-то этим делом – охраной и конвоированием пленных – должна заниматься Росгвардия, но у нее за пределами районов компактного расселения русскоязычных работы оказалось хоть отбавляй, и она везде не успевала.
Юные аборигены, которым с рождения рассказывали, что эстонцы – самый лучший народ на Земле, быстро смекнули, что если взять в руки оружие, то летальный исход в военное время неизбежен. Если схватиться за камень или палку, то тоже мало не покажется, ибо в условиях боевых действий нелетальное воздействие «пуля в бедро» – это тоже очень больно, особенно если эта пуля не пластиковая, оставляющая синяк, а боевая. Но вот за вызывающее поведение: публичное метание зиг, размахивание флагами Эстонии, Третьего Рейха и США, выкрикивание оскорблений и прочее мелкое хулиганство – прямо сейчас молодым протестунам против российского вторжения ничего не будет. Такое уж у нас гуманное государство. Вот и изгаляется местный молодняк кто как может, стараясь лишь не переходить черту ненасильственного выражения своих возмущенных чувств, но, так или иначе, портя себе дальнейшую жизнь и отнимая время и ресурсы у Росгвардии. Потом, когда осядет пыль и пройдет первый задор, в действие вступит российский уголовный кодекс, в котором за все вышесказанное предусмотрено наказание (иногда в виде немалого срока тюремного заключения) – и горячие эстонские парни и девицы поймут, что наделали глупостей, но будет поздно.
Кстати, в разговоре со мной капитан Синицын все время называл противника «фрицы». Когда я хотела его поправить и сказала, что на этот раз он воевал с британцами, французами и эстонцами, мой собеседник посмотрел на меня эдаким снисходительно-ироническим взглядом и ответил: «Знаете что, девушка, фрицы бывают разные. Есть немецкие фрицы, а есть британские, французские, эстонские, и даже польские. Но суть у них одна». И ведь не поспоришь… Суть у всех этих разнообразных «фрицев» действительно одна, и от смены времени она не меняется.
Отдельно следует сказать о том, что далеко не все эстонцы поддерживали курс своего государства на русофобию, либерализм и проамериканскую ориентацию. Но такие общественные и политические деятели считались в Эстонии маргинальным меньшинством, а если они вдруг поднимали голову и возвышали свой голос в защиту русского населения и нормальных отношений с Россией, то местная охранка тут же обвиняла их в антиконституционной деятельности и арестовывала, как и положено в типичном нацистском государстве. Думаю, что если бы Гитлер не страдал антисемитизмом в тяжелой форме, а был бы просто кондовым антикоммунистом и русофобом, и он тоже ходил бы в любимцах у американских политических воротил, и тот же Рузвельт лобызался бы с ним в сахарные уста. Это так же верно, как и то, что снег холодный, а огонь жаркий.
Потом наша группа, продвигаясь вслед за российской армией, побывала в Таллине, Пярну, множестве других мест, и вот, наконец, добралась до Риги. Надо сказать, что местный прибалтийский «колорит» мне уже изрядно надоел. И в первую очередь я устала по долгу журналистской работы общаться с тупыми самовлюбленными носителями племенного сознания, неспособными понять всю бездну своей ограниченности. Когда-то Советский Союз постарался сделать из Прибалтийских республик витрину социализма, чтобы яркими огнями сияла на всю Европу. За счет денег, изъятых из внутренних российских территорий, советское правительство настроило тут фабрик, заводов, электростанций, школ и больниц, заасфальтировало дороги, обеспечило население всеобщим средним образованием и медицинским обеспечением, о чем оно, это население, в былые времена не могло и мечтать. Но та местная национальная интеллигенция, которая пришла во власть после распада Великой Страны, назвала все это советской оккупацией и угнетением их гордой нации. Что-то эти деятели разрушили до основания, что-то забросили, что-то до сих пор используется, но обветшало до последней степени. Все имеет свой срок годности, и советское наследие тоже.
Новенькие и блестящие тут только виллы и особняки на Рижском взморье, принадлежащие российским нуворишам средней руки, проворовавшимся чиновникам и разным певцам ртом. Те из них, кому были не по карману особняки в Ницце или замки британских аристократов, старались гнездиться в ближней Европе, то есть в окрестностях Риги. Тоже ведь ограниченные люди, только немного по-другому. Никогда не понимала тех, что думают, что чем дальше на запад, тем ближе к цивилизации. Цивилизация должна быть внутри тебя, и чтобы к ней приблизиться, не надо никуда ехать. Но и к возникновению этой элитной недвижимости прибалтийские аборигены тоже не имеют никакого отношения. Они, не ударив и палец о палец, просто позволили приехать сюда всем этим людям с чемоданами денег, чтобы те отгрохали себе кто шикарный особняк, а кто и скромный коттедж. Все, что эти деятели умели – клянчить дотации из фондов ЕС – точно так же, как их предшественники во времена советской власти выбивали дотации в Москве. Только Советский Союз с размахом давал деньги на строительство всего нового и современного, а европейское начальство выделяло прибалтам копейки на покраску обветшавших фасадов, да и то только как плату за русофобию местных властей.
И сюда же, в Ригу, после начала последних событий, сбежали разные оппозиционные крыски разной степени вменяемости, да непризнанные знаменитости вроде глуповатой актриски Чурбан Лохматовой. Правда, эти убежавшие от нас деятели обитали не на виллах и особняках, а ютились в маленьких съемных «однушках» и «двушках» рижских панельных хрущоб. Сейчас эта публика, спасаясь от путинского нашествия, вместе с политическими лидерами маленькой, но гордой нации, вдарила по тапкам дальше на запад, только пыль завилась по дорогам, но скажу честно, большего убожества, чем местные спальные микрорайоны я не видела больше нигде, ни в одном глухом российском райцентре. И не надо говорить мне про бедность местного государства. Ее местные власти создали себе сами, когда любой ценой стремились нагадить России, при этом угодив Западу. Витрины капитализма на границе России из стран Балтии у Запада не вышло, а вышел натянутый холст, на котором эта витрина была намалевана грубыми мазками. Мол, для приманивания дикарей сойдет и так.
Если бы не прямая военная необходимость помешать превращению прибалтийских земель в плацдарм Запада для совершения агрессии против Российской Федерации, я бы посоветовала Владимиру Владимировичу вывезти отсюда всех русских и русскоязычных, а проклятую территорию со всех сторон обтянуть колючей проволокой с висящими на ней табличками «Осторожно! Заповедник гоблинов, аборигенов не кормить». Пусть маленькие, но гордые попробуют жить своим умом и трудом, без подачек со стороны спонсоров и гуманитарной помощи уже от нас. Или отдать все эти территории товарищу Сталину под управление лет на пятьдесят, пусть вводит сюда войска НКВД в немереном количестве, чтобы те зачистили местный политический ландшафт до белых костей.