И вот уже неделю мы живем в этом временном полевом лагере, в котором частная военная корпорация моего Эрвина готовится выполнить свое последнее задание – прибыть в местную Германию и вышвырнуть оттуда наглых янки и лаймиз, оккупирующих ее уже семьдесят пять лет. Эрвин относится к этому поручению со всей серьезностью, так что видимся мы с ним только поздно вечером, когда он приходит в наш домик с учений, и рано утром, когда я наскоро собираю ему завтрак, прежде чем отправить на службу. Но я не в обиде, потому что Эрвин всегда рядом, просто он всегда очень занят. А то, чем он занимается, внушает мне гордость и благоговение. Я и сама почувствовала свою значимость как супруга такого человека… Словом, жизнь для нас с Манфредом приобрела яркие краски, а муж был счастлив и спокоен, что мы рядом.
Здесь живут и семьи других офицеров, ведь теперь всем нам предстоит жить в этом мире. Мой сын уже успел подружиться со многими детьми. Манфред вообще стал каким-то более оживленным и жизнерадостным, почти всегда улыбается… Он учит русский язык, и делает большие успехи.
А сегодня произошло очень важное событие. В полевой лагерь приехал президент Российской Федерации… И не просто приехал, а имел разговор с моим мужем… Сам этот факт наполнил меня гордостью. Мой Эрвин – важная персона, с ним совещается главное лицо России будущего! Когда же я смогу к этому уже привыкнуть?
Я ощущала себя такой счастливой, как никогда.
Встречу моего мужа с главой Российского государства мне посчастливилось наблюдать воочию. Что характерно – не было никакой помпы, все происходило довольно буднично. В лагерь приехала черная машина, блестя в лучах скупого осеннего солнышка. Удлиненный корпус и обтекаемая форма автомобиля, а также его почти беззвучный ход создавали ощущение легкости и делали его похожим на какого-то степного хищника, вроде пумы или ягуара. И я предположила, что тот, кто сейчас появится перед моим взором, имеет нечто общее с этой машиной.
Так и оказалось. Уже то, как российский президент вышел из машины, говорило о том, что он полон сил и энергии. Он производил впечатление человека, который регулярно занимается спортом и не позволяет себе излишеств. Невысокий и поджарый, он тем не менее выглядел внушительно. Он был одет в черный костюм и белую рубашку с галстуком. С изумлением я обнаружила в нем некоторое сходство с моим мужем (причем у самого Эрвина это сходство стало проявляться как раз после того, как он получил свой ответственный пост). У них даже рост был одинаков. Надо будет непременно сказать об этом Эрвину – что-то мне подсказывает, что ему будет приятно.
Герр Путин держался просто, как-то даже по-дружески. С замиранием сердца я наблюдала, как он пожимает руку моему мужу… Видно было, что это не дань официозу, а искреннее расположение к своему соратнику. При этом меня поразило, что российский президент говорит с Эрвином на чистейшем немецком языке. Он улыбнулся и похвалил моего супруга – и это наполнило меня ликованием и гордостью. Как бы мне хотелось подойти и пообщаться с президентом России! Он совсем не казался неприступным и суровым, как советские вожди, однако непреклонность и решительность чувствовались в нем довольно явственно. Но я робела, и лишь мечтала о том, чтобы у меня еще появилась возможность подойти поближе к герру Путину и сказать ему несколько слов…
По правде говоря, этот человек меня просто поразил. Над ним будто бы колыхался незримый нимб. Не было в нем ни малейшего чванства, напускной важности, деловито-официальной холодности. Он вызывал к себе безоговорочную симпатию – и я подумала, как повезло русским из будущего с их лидером. При взгляде на него становилось спокойно: этот человек знает что делает. Он не вознесется и не станет лгать. Он не будет эксцентричными речами толкать свой народ в погибельную бездну. Нет – каждый шаг у него выверен, хорошо обдуман и взвешен. Весь его облик об этом говорит; это же улавливается на каком-то другом, нематериальном уровне.
Герр Путин перебросился еще несколькими фразами с моим мужем, а затем они оба прошли в штаб, чтобы обсудить свои дела.
Я же вернулась к нашему домику. Там, на ровной покрытой травой площадке, мой сын вместе с несколькими ребятишками запускал свой самолет… Они радостно гомонили и смеялись. И такая это была отрадная картина, что я прослезилась. И долго я еще стояла, наблюдая за ребятишками и вознося благодарственные молитвы Господу за то, что у нас все так удачно сложилось…
5 февраля 1943 года. Полдень. Турция. Анкара. Площадь Кызылай. Дворец президента Турции «Чанкая»
Президент Турецкой республики Исмет Инёню, урожденный Мустафа Исмет-паша
Турция (точнее, Османская империя) много раз воевала с Россией, и каждая такая война потихоньку подтачивала ее могущество. Атаковали турецкие владения и с других направлений франки, британцы, австрийцы и итальянцы, но главными врагами были все же русские, объявившие себя покровителями всех христиан на османских землях. Шаг за шагом турецкие владения съеживались, и ранее подвластные султанам земли народов иной веры и языка переходили под руку других владык или обретали независимость. Современная Турция, каковой она была всего лишь месяц назад – это не более чем огрызок былого величия, явленого миру в период ее расцвета. Но сейчас не осталось и того малого, что сумел сохранить за Турецкой республикой Ататюрк. Нынешняя война с Советами, вспыхнувшая по причине упрямства потомков осман, грозит стать для них последней. Ныне под контролем правительства Иненю находятся только остатки остатков былой роскоши, и это небольшое пространство съеживается как шагреневая кожа. В настоящий момент территория, где распространяется власть Турецкой республики, напоминает Конийский султанат примерно в границах тысяча двухсотого года христианской эры.
На западе русские разгромили и уничтожили Фракийскую группировку, взяли штурмом Стамбул и, форсировав Босфор по наплавным мостам, начали наступление в Западной Анатолии. Почти одновременно с захватом Стамбула русские взяли Коджаэли, после чего разделились на две группировки, наступающие в восточном и южном направлении. К утру пятого февраля под неистовым натиском победителей вермахта на восточном направлении пали Сакарья, Дюздже, Зонгулдак и Болу, откуда до Анкары буквально рукой подать. В ополчение призывают мужчин от шестнадцати до шестидесяти лет, но оружия и снаряжения для них остро не хватает, в то время как штурмовать турецкую столицу будут отборные соединения, принимавшие участие в захвате Стамбула.
На южном направлении русские взяли Бурсу и Балыкесир, продвигаясь в направлении Измира, где первого февраля Черноморский флот русских десантировал греческую добровольческую дивизию. Исмет Иненю знает, что это формирование только на одну треть состоит из бывших прокоммунистических партизан, а две остальных трети личного состава укомплектованы штрафными бригадами из греческих квислингов британско-германской[12] политической ориентации. Им заявили, что если они такие греческие патриоты, то должны пойти и доказать это в кровавом деле, а тех, кто откажется, расстреляют по приговору трибунала за сотрудничество с германскими оккупантами.
Едва только об этом стало известно в Измире и окрестностях, как турецкое население побежало оттуда толпами. Кровь, пролитая двадцать лет назад во время резни понтийских греков, еще не остыла, и сейчас, когда Турция пала, даже непричастные к тем событиям ожидали на свои головы неизбежного возмездия. Исходят беженцы и из Фракии с западной Анатолией, при том, что советские власти даже не пытаются их удерживать. Фракия уже отдана Болгарии по самый Чаталжинский рубеж, Зона Проливов в Советском Союзе станет территорией центрального подчинения, приписанной к РСФСР, а окрестности Измира вернут Советской Греции, ибо пролитая двадцать лет назад кровь вопиет к отмщению, и отказ признать свои былые преступления, извинившись перед жертвами, тоже имеет свою цену.
Но ужасы наступления русских на западном направлении меркнут в сравнении с пожаром народной войны, который на востоке разжег вождь курдского ополчения Мустафа Барзани. С одной стороны, почувствовавшим силу курдским бандитам помогает Роммель с его бандой новых ландскнехтов, а с другой – продвигающиеся вперед первый и второй Кавказские фронты русских. Курдам уже обещана своя национальная республика в составе Большого Советского Союза, где никто не будет пытаться превращать их ни в турок, ни в русских, и за эту возможность они готовы драться насмерть, тем более что организованное сопротивление советскому вторжению на востоке прекратилось почти повсеместно. Как таковой линии фронта там нет, но турецкая власть сохранилась только западнее условной линии Самсун – Искендерунский залив, то есть за пределами ареала расселения курдов. Безвозвратно потеряна почти половина территории Турции, ибо большевистский султан Сталин, разъяренный глупым упрямством коллективного турецкого «Я», уже вряд ли откажется от идеи создать Курдскую Советскую Социалистическую Республику.
В последние дни в Анкаре стало известно, что после небольшой перегруппировки часть советских войск продолжила наступление вдоль берега Черного моря, от Зонгулдака – на восток, и от Самсуна – на запад. Пройдет еще неделя или десять дней – и контроль турецких властей за черноморским побережьем будет утерян полностью и окончательно. И это еще одна до предела неприятная новость в ряду многих. Еще несколько таких черных известий – и от государства потомков осман вообще ничего не останется. Единственная благоприятная новость – это отсутствие новостей об авиационных ударах по турецким городам. Войска, железнодорожные станции и различного рода оборонительные рубежи русские бомбят, а вот по жилым кварталам, мечетям, административным зданиям, в том числе по президентскому дворцу, воздушных ударов не наносят. Исмету Иненю хочется надеяться, что это знак того, что безжалостный советский вождь все же не собирается убивать турецкую нацию насмерть, но он гонит от себя эти мысли, ибо считает их неоправданно оптимистичными. Русские уже с многократным запасом доказали серьезность своих намерений даже самому горячему юнцу, а война на уничтожение турецкого государства все продолжается.