– Да, о Величайший из властителей, – опустил голову Нуман Меменчиоглы, – теперь мы согласны на все ваши условия. Было бы лучше, если бы вы выдвинули их сразу после падения Стамбула, а не ждали бы того момента, когда территория Турции уменьшится до самого минимального предела.
– Сразу после падения Стамбула выдвигать вам новые условия капитуляции было еще рано – вы на них все равно бы не согласились, – покачав головой, ответил Сталин. – Война имеет свою правду и свой ритм, и раз уж она началась, заговаривать о мире или капитуляции имеет смысл только после того, как будут достигнуты цели и решены задачи очередного этапа. Сейчас под контролем ваших властей остаются только земли с полностью турецким населением. Вот вам желанная Турция с единокровным и единоверным населением. Мы не изгоняем силой представителей турецкой нации с территорий, находящихся под контролем нашей армии, но и не препятствуем тем, кто вознамерился обратиться в бегство, ибо опасается мести со стороны курдов, армян, греков или болгар. Да, и болгар тоже. Среди них еще живы люди, которые тридцать-сорок лет назад бежали из своих домов во Фракии под угрозой расправы и резни. Все имеет свою цену, в том числе былые преступления, особенно если к настоящему моменту еще живы их свидетели и жертвы. Кровавые гекатомбы геноцида армян и понтийских греков еще ждут своих следователей и судей, которые вынесут вашему кровожадному государству самый справедливый приговор. Прежде, еще до того, как вы сами вызвали на свои головы военную грозу, все это можно было проделать в форме добровольных извинений за жестокую политику предыдущих режимов, но теперь без двух, даже трех, международных трибуналов не обойтись. Жертвы кровавых злодеяний должны быть отомщены, при этом деяниям их палачей необходимо дать всестороннюю юридическую оценку. Согласны ли вы на такую постановку вопроса, или наши генералы продолжат выбивать дух из того, что прежде называлось Турецкой республикой?
– Мы согласны с такой постановкой вопроса, так как продолжение боевых действий приведет к полному уничтожению нашего народа, – ответил турецкий министр иностранных дел. – При этом мы даже не надеемся, что вы вернете нам хоть какие-то земли из числа тех, на которые уже ступила нога вашего солдата.
– Правильно не надеетесь, – сказал советский верховный главнокомандующий, – ибо последнее дело оставлять бандиту то, что он нажил путем разбоя и грабежа. Я тут на досуге немного почитал о вашем первом султане Османе Челяби, и думаю, что, если бы этот мудрейший правитель древности смог воспрянуть из могилы, то он поотрывал бы головы всем своим потомкам разом. Впрочем, этот вопрос надо задавать уже историкам: каким образом в жестокого, ненавидимого всеми тирана превратилось государство, которое в самом начале своего существования являлось центром добровольного притяжения для всех окрестных народов, вне зависимости от их веры и языка? И это вопрос практической прикладной политики сегодняшнего дня, а не праздного исторического любопытства. Есть у нас тут государство, которое в нашем мире считается оплотом просвещенного человеколюбия и демократии, а в двадцать первом веке выглядит как жестокий тиран, ничуть не лучше уже упокоенной нами державы Адольфа Гитлера. Если механизм вознесения к вершинам могущества и нечеловеческого озверения будет общим для Османской империи и Соединенных Штатов Америки, то тогда мы сможем далеко продвинуть наше знание о поведении человеческого общества.
– У нас нет ответа на ваш вопрос, – смиренно произнес Нуман Меменчиоглы, – летописи того времени излагают события очень кратко, и к тому же изобилуют лакунами и утратами.
– Ну что же, на нет и суда нет, – сказал Сталин. – Вячеслав, бери своего турецкого коллегу, и езжайте в НКИД. Черновик акта почетной капитуляции у тебя уже готов, осталось только уточнить границы будущей турецкой автономии и поставить под документом подписи. Все, мы с товарищем Ивановым вас больше не задерживаем…
Когда Вячеслав Молотов, Нуман Меменчиоглы и переводчик вышли, Сталин посмотрел на посла Российской Федерации и сказал:
– Ну вот, товарищ Иванов, мы и прошли очередной этап. Есть у нас мнение, что доставит нам эта Турция еще забот выше головы, но иначе поступить тоже было нельзя.
– У вас тут еще живы люди, которые проводили советизацию республик Средней Азии, – сказал посол русских из будущего. – Сделано тогда все было немного топорно и весьма поверхностно, но это от неопытности и неправильных идеологических установок, унаследованных вами от старика Маркса. Неограниченное право наций на самоопределение и уверенность в неизбежности отмирания государства способны привести человечество не к светлому будущему, а обратно в пещеры.
– Да, – сказал вождь советского народа, – старик Маркс накидал нам много разных идей, и некоторые из них на практике оказались ведущими обратно в первобытный мир. Настоящая прогрессивная социальная теория нам сейчас нужна как воздух, а пока ее у нас нет, то приходится действовать наощупь и по наитию. Впрочем, по поводу людей, которые проводили советизацию республик Средней Азии, вы правы. Они у нас есть, и еще не забыли, что нужно делать сначала, а что потом. И не страшно, что та работа была проведена топорно и поверхностно. Теперь мы знаем цену своей небрежности, и непременно исправим все свои ошибки. Но начнем мы с другого края – с Прибалтики. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о преобразовании Эстонской, Латвийской, Литовской советских республик в Прибалтийский край уже готов. И почти сразу же, переводя это решение в практическую плотность, мы выпустим указ Верховного Совета с аналогичным содержанием. Мы уже знаем, что любой окраинный сепаратизм и местечковый национализм может стремиться только к реставрации капиталистических отношений, а потому принимаем в отношении этих республик экстренные меры. Если наше доброе отношение не пошло этим республикам впрок, то пусть так оно и будет, ведь мы можем и разозлиться. Врата не только открыли нам дорогу в иной мир, но и заставили по-новому взглянуть на некоторые привычные явления. Просто не надо торопиться, а следует делать все по порядку – сначала одно, потом другое, потом третье.
– В этом вы правы, – сказал Сергей Иванов, – все надо делать по порядку. Бывшая Восточная Турция, будущая Курдская ССР, открывает Советскому Союзу доступ к территории Ближнего Востока, и не воспользоваться этим будет грех.
– Все это, конечно, правильно, – хмыкнул в усы Сталин, – но только тут главная задача – не зарваться, переоценив свои силы, и не растянуть коммуникации. Однако, когда рухнет система колониализма, в Сирии с Палестиной не станет никакой власти, а это плохо. Поэтому брать под советский контроль эти территории, безусловно, нужно, но не перегибая при этом палку.
– На тех землях, – сказал посол Российской Федерации, – собственной власти не было, почитай, с древнейших времен. Сначала египтяне воевали тут с вавилонянами и ассирийцами, потом вавилонян сменили персы, Египет пал, но пришел Александр Македонский, снес персов и умер, а его наследники-диадохи перекроили регион по своему вкусу. Потом на эту землю пришагали железные римские легионы и установили там свою власть. Провластвовав лет пятьсот, Рим выродился, и Сирию с Палестиной завоевали арабы, начав исламизацию этих территорий. Потом сюда пришла Европа со своими Крестовыми походами, и лет двести вела войну за контроль за этими землями. Далее арабов вытеснили турки, которые удержались до Первой Мировой Войны. Мандат Лиги Наций, разрешивший французам владеть Сирией, а англичанам Палестиной, был жестом окончательного колониального раздела мира. И вот сейчас, когда туда придет Советский Союз, следует иметь в виду, что почти испокон веков эта земля находилась в составе больших трансконтинентальных империй. Если найти правильный подход к местным вождям, честно судить их споры и разрешать возникающие разногласия, а главное, жестко пресекать попытки постороннего вмешательства, то управление этими территориями не потребует серьезных усилий. Внутри Советского Союза проблем гораздо больше.
Вождь советского народа повертел в руках карандаш и сказал:
– Ну вот, товарищ Иванов, вроде и сказали вы всего ничего, а весьма позитивная программа на двадцать, тридцать или даже пятьдесят лет вперед, считай, готова.
– Через десять лет, – сказал Сергей Иванов, – на тех землях должны появиться первые наследники шейхов, которые прошли обучение в московских и ленинградских вузах после и вернулись домой с русскими женами. Через двадцать лет такое явление должно стать массовым, а через тридцать лет в активную жизнь должно вступить второе поколение вождей, впитавших все самые верные истины буквально с молоком матери. Врачей, инженеров и учителей в советских вузах тоже готовить надо, но основной упор следует сделать на то, чтобы привязать к себе племенную элиту, и тогда все у вас будет хорошо. Разумеется, к власти после вас может прийти какой-нибудь урод вроде Хрущева и все изгадить, но я думаю, что вы уже знаете, что нужно сделать, чтобы не допустить такого развития событий.
– Я тоже думаю, что знаю, что нужно делать, чтобы не пропустить во власть еще одного «Никитку», но на самом деле это мнение может быть ошибочным, – не спеша ответил Сталин. – Даже если убрать из ЦК всех известных на данный момент дураков и бездельников, на их место с тем же успехом могут набиться пока неизвестные, ибо это умных и верных людей мало, а крикливых идиотов более чем достаточно. Сейчас, когда решена большая часть внешних проблем Советского Союза, это соображение тревожит меня больше всего.
– В таком случае, – сказал Сергей Иванов, – вам следует комплектовать свой центральный комитет людьми умными и успешными, к тому же наотрез отказавшимися предавать вашу память и плясать на костях. Есть же ведь и такие люди на втором и третьем этажах партийно-государственной номенклатуры.
– Да, такая возможность у нас есть, – ответил Верховный Главнокомандующий Советского Союза, – но только без знания общих закономерностей это будет не более чем временное решение, отодвигающее проблему всего на одно поколение, примерно так на рубеж начала восьмидесятых годов.