В полосе Первого Дальневосточного фронта наступление развивается по плану. Приграничные укрепрайоны строились пятнадцать лет (еще с тех времен, когда на границе хозяйничали китайские милитаристы), а пали за два дня на основных и за три дня на второстепенных направлениях. Штурмовые и осадные артсамоходы, железнодорожные транспортеры с морскими орудиями, пикирующие бомбардировщики с бетонобойными фугасками, а так же применяемые по особым случаям объемно-детонирующие бомбы – от «папы» до банальных ОДАБ-500, высыпаемых из чрева ТУ-22М3 на уничтожаемый объект ковром по сорок штук, еще раз доказали, что время крепостей безвозвратно прошло.
Тридцать пятая армия после взятия Мишаня продвинулась еще на двадцать пять километров в сторону Цзямусы и продолжает продвижение со скоростью восемь-десять километров в сутки, почти предельный темп для стрелковых соединений. Подвижные мехгруппы Богданова и Кравченко двадцать второго числа вырвались было на оперативный простор, прошли по сто с лишним километров, и утром двадцать пятого снова встали перед Муданьзянским и Хуньчуньским УРами, ожидая подтягивания стрелковых частей и штурмовых бригад, а также завершения обработки вражеских оборонительных объектов с воздуха. Ломать лбом бетонные стены – это работа не для подвижных соединений, тут нужны специалисты другого профиля.
Южнее, на Корейском направлении, двадцать пятая армия к исходу двадцать второго числа взломала Кенхымский укрепрайон, а утром двадцать пятого вошла в город Расин. И тогда же морская пехота Тихоокеанского флота высадила десант в порту города Ранан, отрезая отступление внутрь Кореи остаткам сто двадцать седьмой пехотной дивизии, составлявшей полевое заполнение приграничного укрепрайона. После того, как эти ошметки будут размолоты между беспощадными жерновами, на корейском направлении у японцев останется только тридцать пятая армия, состоящая из двух дивизий с почти чисто корейским личным составом; японцы там только старшие офицеры – от командиров полков и выше. Воевать эти дивизии не будут ни при каких обстоятельствах, из-за чего в самом начале операции медным тазом накрывается идея японского командования в случае поражения отвести остатки Квантунской армии в Корею. К тому моменту, когда все решится на полях Маньчжурии, японцам уже некуда будет отходить, и, возможно, некому.
В полосе Второго Дальневосточного фронта на Хабаровском участке пятнадцатая армия форсировала реку Амур в районе поселка Амурзет и, оттеснив пограничные заслоны, продвинулась вглубь Маньчжурской территории на семьдесят километров, до внешнего обвода второстепенного Синьчаньчженьского укрепрайона. Все пять дней этот УР обрабатывала советская авиация, так что приостановка наступления армии – это временное явление. Вот выдвинутся из-за спины стрелковых частей штурмовые бригады прорыва, и займутся изрядно уделанным укрепрайоном, покончив с ним за один-два дня. Тем временем на Благовещенском участке за эти пять дней все не только началось, но и закончилось. Ни один японский солдат или офицер не сумел отступить вглубь Маньчжурии. Сахалянский и Сунусский УРы разбиты вдрызг, там даже закончилась зачистка, а Вторая Краснознаменная армия перегруппировывается для выполнения последующей задачи наступления на рубеж Нанцзин-Бэйань.
Забайкальский фронт – самый протяженный, но в то же время ниболее успешный. Тридцать шестая армия выполнила задачу по подавлению сопротивления в Чжайланор-Маньчжурском и Хайларском укрепрайонах, а тридцать девятая армия смогла взять штурмом Аршанский УР. И, опять же, пока штурмовые бригады ломали остатки организованного сопротивления в руинах укреплений, стрелковые и танкосамоходные части обеспечивали полную изоляцию места проведения операции. В настоящий момент обе этих армии перегруппировываются, готовясь наступать: тридцать шестая армия – на Цицикар, а тридцать девятая – на Таонань. День-два необходимы на подтягивание отставших частей и перестроение боевых порядков, а потом все начнется снова.
Южнее Аршанского УРа творится разгульный праздник советских бронетанковых войск. Ротмистров, продвигавшийся в полной оперативной пустоте, ворвался в Хорчин-Цзоичжунци и остановился, ибо настало время пить «Херши», то есть заправлять технику соляром. Горючее доставляют по воздуху, сбрасывая уставленные бочками платформы на парашютах с самолетов Ан-22. Южнее, в районе населенного пункта Тяньшань, точно так же встала на дозаправку подвижная мехгруппа генерала Лизюкова. Этот перекур продлится сутки, а затем подвижные части рванутся дальше, поддерживая темп операции. Войск у японцев на этом направлении нет совершенно, поэтому никого не пугает, что ушедшие вперед механизированные части оторвались от своей пехоты на двести километров. Еще дальше, на крайне правом фланге фронта, конно-механизированные группы Доватора и Плиева, пересекшие внутреннюю Монголию и ворвавшиеся та территорию провинции Чахар, также достигли своих промежуточных рубежей и взяли оперативную паузу, необходимую для отдыха конского состава и заправки техники.
В районе Пекина творится свое действо: экспедиционные силы НОАК, в меру пропускной способности Врат выбирающиеся в мир своих предков, заняли зону контроля между Великой Китайской стеной и руслом реки Хайхэ, разгромив японские войска так называемого Северо-Китайского фронта и полностью прервав сухопутное сообщение между Маньчжурией и оккупационной армией в Китае. Одновременно на территории южнее реки Хайхэ части противника подверглись десяткам локальных жалящих ударов коммунистических партизанских отрядов. Близкая помощь потомков придала китайцам храбрости, а в японцев вселила безнадежное отчаяние.
А вечером двадцать четвертого февраля китайская народно-освободительная армия вместе с партизанскими формированиями местных коммунистов вступила в китайскую столицу Пекин, и тогда же китайская авиагруппа перелетела с аэродрома под Читой на базу в Тяньцзине. А уже утром двадцать пятого эти самолеты нанесли бомбовый удар по японским частям западнее Пекина, дабы подготовить операцию по объединению Пекинского и Яньаньского освобожденных районов и последующего провозглашения местной Китайской Народной Республики.
27 октября 2019 года, 10:15. Германия, Берлин, аэропорт «Тегель», северный (правительственный) терминал
Первым из европейских политиков первого ряда, всего менее чем через неделю после переворота, в Германскую Народную Республику прибыл… Сильвио Берлускони. С одной стороны, этот визит никак нельзя было считать официальным, потому что осенью девятнадцатого года синьор Сильвио был не более чем депутатом европарламента. Но и поездкой частного лица его тоже не назовешь, поскольку этот политик – один из пока еще живых мастодонтов тех времен, когда европейские лидеры смели иметь свое мнение, отличное от руководящих указаний вашингтонского обкома и брюссельского райкома. Сейчас за такое третируют и подвергают остракизму, пытаясь любой ценой загнать под шконку.
За полтора года до этого (примерно тогда, когда в России разворачивалась история с появлением первых Врат) партия Берлускони «Вперед, Италия» фактически выиграла парламентские выборы, получив тридцать шесть процентов голосов, но в результате самых длинных за всю историю итальянского парламентаризма коалиционных переговоров была исключена из состава формируемого правительства. Коллективный запад уже тогда взял курс на лобовое столкновение с Россией, и никакие друзья Путина в итальянском правительстве ему нужны не были, чего бы там по этому поводу ни думали избиратели.
Тут надо сказать, что разразившаяся сначала на Украине, а потом и во всей Восточной Европе, скоротечная война изрядно напугала доброго синьора Сильвио. В его старом друге Владимире будто проснулся какой-то древний безжалостный царь, принявшись беспощадными ударами смахивать с политической карты мира одно признанное государство за другим, ради утверждения права на исторические территории своей России. Махнул мечом направо – образовалась улица, махнул налево – появился переулочек. Правда, при этом господина Берлускони весьма обнадежило то, что страны, в последний момент вышедшие из этого «Альянса вне НАТО» и повинившиеся в своих грехах перед Москвой, не подверглись никакому военному нападению. И даже Болгария и Словакия смогли спрыгнуть с этой колесницы уже тогда, когда русские войска были на их территории.
И только чехи пытались сопротивляться до последнего, отчаянно вызывая к евроатлантической солидарности и пятой статье устава НАТО, но на их крики никто не отозвался. Дураков лезть голыми руками в эту мясорубку не нашлось. Чехи сами влезли в эту дурацкую историю, и сами должны были из нее выпутываться, так же, как выпутались их братья словаки, распрощавшиеся только с безумной еврооптимисткой президенткой Чапутовой. Теперь на внеочередных президентских выборах там наверняка выиграет криптоитальянец маэстро Пелегрини, уступив премьерский пост своему товарищу по партии Роберту Фицо. И все у этих словаков будет хорошо: свой кусок хлеба с сыром они мимо рта явно не пронесут, да русские будут стараться контролировать только те страны, которые проявляют к ним враждебность, так сказать, на органическом уровне, и оставят в покое всех остальных.
Но больше всего его поразил переворот в Германии – стремительная операция сравнимая с уколом шпаги прямо в сердце, – после чего Евросоюз и НАТО (в последнее время две этих организации стали между собой почти неразличимы) должны пасть замертво, ведь без Германии их существование просто немыслимо. Сам Берлускони не относился к числу евроатлантических фанатиков, но предпочитал не говорить на эту тему прямо, ибо до недавнего времени это было чревато. Скольких усилий ему стоило строительство торгового моста в Россию, за время его премьерства позволившего увеличить товарооборот между странами в десять раз, но варварские супер-пупер-санкции Трампа обрушили все до основания. Поэтому, услышав политическую декларацию Роммеля, синьор Сильвио даже скрипнул зубами от зависти и досады. Ну почему такое счастье досталось каким-то там немцам, а не итальянцам?