– Да, это действительно так, – сказал он, – но ничего, русские об этом пожалеют – не одни, так другие…
– Остановитесь, господин президент, – решительно произнес начальник турецкой службы безопасности. – У нас есть достоверные сведения, что в случае войны или даже простого вооруженного инцидента с нашим нападением на русскую территорию президент Путин отдал приказ нанести ответный удар ядерным оружием, уничтожив командные пункты, аэродромы, места скопления войск и военно-морские базы, а также высших должностных лиц. И неважно, будет после всего этого наземная операция или нет, ведь ущерб, нанесенный таким ударом, будет для Турецкой республики неприемлемым, а продолжение войны сделается невозможным. Кроме того, раз Путин отдал такое указание своему начальнику генерального штаба Герасимову, то его разведка очень внимательно наблюдает за нашей территорией, поэтому нам даже не удастся застать их врасплох. Былых растяпистых и расслабленных урусов, с которыми можно было делать все, что захочешь, рядом с нами больше нет, а то, что есть, больше похоже на непобедимое воинство Топал-паши и Ак-паши[24], которые с небес с улыбкой взирают на своих отдаленных потомков.
Рука президента Эрдогана сначала зависла в воздухе над телефонной трубкой, а потом аккуратно убралась назад.
– И что же нам теперь делать, дорогой Хакан-паша? – спросил хозяин этого кабинета, дворца, да и всей страны Турция.
– На русском направлении делать ничего не надо, – ответил Хакан Фидан. – Там нас ждет лишь яма с кольями и еще одна национальная катастрофа. Кроме того, Сталин напал на Турцию не сразу после разгрома Германии, а лишь через четыре месяца. Наверняка это время было наполнено переговорами и поиском взаимоприемлемых решений, и только после отказа Исмет-паши от выдвинутых ему требований советский правитель перешел к достижению желаемого военным путем. Я бы посоветовал сообщить Москве, что мы знаем об этом факте, и запросить у них пояснений по этому вопросу, имея в виду, что Советский Союз и Российская Федерация – это все-таки разные полностью независимые государства, не несущие ответственности друг за друга. Если наши предки сами выбрали свою судьбу, то кто мы такие, чтобы волноваться по этому поводу? У нас у самих забот хоть отбавляй.
– Ну хорошо, дорогой Хакан-паша, – сказал Эрдоган. – Я отдам распоряжение министерству иностранных дел сделать прямой запрос господину Лаврову. Я уверен, что врать нам русские не будут. Они либо промолчат, либо ответят всю правду. А теперь я вижу, что вы еще хотите что-то сказать…
– Да, господин президент, – сказал начальник турецкой службы безопасности. – На вашем месте я бы присмотрелся к соседнему с нами еврейскому государству. Если русские и дальше продолжат вытеснять американское влияние из Старого Света, то недалек тот час, когда все подчиненные Вашингтону режимы останутся без внешней подпитки, и евреи тоже. Вот тогда и придет наш час посчитаться за все унижения и страдания правоверных, причиненные им ненавистниками ислама. Иран тогда от центра событий окажется далеко, а мы совсем близко. Единая арабская Палестина под патронатом Турецкой республики – разве это не достойная цель и награда? Кроме того, мы сможем хорошенько надавить на иракских и сирийских курдов, которые к тому моменту останутся без покровителей. Политическое влияние в мире зарабатывается только таким образом.
27 февраля 1943 года, Вечер. Испания, обстановка на фронтах
Ультиматум испанскому диктатору власти Советского Союза предъявили (посредством британского посольства) в тот самый день и час, когда на Дальнем Востоке началась Маньчжурская наступательная операция, то есть в полдень девятнадцатого февраля по лондонскому времени. Небольшая задержка вышла из-за необходимости в Нормандии погрузить в эшелоны войска, уже приготовленные для десантной операции на Британские острова, и по отличным железным дорогам Франции перебросить их в район города Биаррица. Там под командованием генерала Конева они образуют второстепенный Бискайский фронт, в то время как главный удар по Франкистской Испании нанесет Средиземноморский фронт генерала Жукова.
Предъявленный франкистским властям ультиматум был по-спартански короток и тяжел как гранитная плита. В течение семидесяти двух часов сам кудильо и все его правительство должны были объявить амнистию всем находящимся в тюрьмах сторонникам Республики, распустить Фалангу и другие профашистские организации, после чего подать в отставку и дожидаться скорого и справедливого суда. В дальнейшем подразумевалось создание Временного Правительства Национального Единства, а также проведение в месячный срок свободных и демократических выборов с участием коммунистических и социалистических партий.
Так как в указанный срок ответа на ультиматум не последовало, ровно в шесть утра двадцать третьего февраля (праздник, однако) бывшая франко-испанская граница взорвалась грохотом орудийных залпов. Рабоче-Крестьянская Красная Армия начала операцию по освобождению Испании от фашистской диктатуры генерала Франко под кодовым наименованием «Бетельгейзе». В составе Средиземноморского фронта генерала Жукова удар нанесли миллион солдат и офицеров при тысяче танков и боевых машин, в том числе подвижная мехгруппа генерала Жадова, и еще полмиллиона штыков при трехстах танках и боевых машинах были задействованы в составе Бискайского фронта генерала Конева.
Противостоящие Красной Армии силы франкистов составляли чуть больше трехсот тысяч солдат и офицеров, разбитых на десять территориальных армейских корпусов, восемь из которых дислоцировались на территории самой Испании, и два – в Марокко. Тактика у испанской армии осталась прежней со времен гражданской войны, и не учитывала не то что полуторагодовалое избиение Третьего Рейха экспедиционными силами РФ и Красной Армией, но даже Польскую и Французскую кампании вермахта. Воинство генерала Франко вооружено было устаревшим оружием и техникой германо-итальянского производства, а также трофеями советского происхождения, захваченными у Республиканской армии. Подвижные части годились только на войну против диких бедуинов в Марокко, и были бесполезны против механизированных или моторизованных частей, оснащенных новой техникой советского или германского производства времен начала русско-германской войны. Германские танкетки Т-1 и итальянские «Ансальдо», трофейные советские танки Т-26 и БТ-5 совершенно не котировались даже в сравнении с германскими панцерами T-III и T-IV, и тем более с советскими танками Т-34-76 и КВ-1. А в ходе грядущей кампании им предстояло иметь дело с куда более совершенными машинами, в том числе и происходящими с той стороны Врат.
К тому же настроения значительной части испанского населения, как в городах, так и в сельской местности, оставалось «республиканским», что требовало от Франко поддержание фактически оккупационного режима на собственной территории, чем и занимались его территориальные корпуса. Если попробовать сконцентрировать всю армию у границы, то в тылу, откуда уйдут войска, непременно вспыхнут народные восстания. А если каждый корпус останется в своем округе, то его столкновение с двадцатикратно превосходящей и качественно лучше вооруженной группировкой напоминать наезд танка на черепаху.
При этом в горах Андалусии, Астурии и Леона до сих пор действуют настоящие партизанские отряды, которым уже полгода на парашютах сбрасывается снабжение. Причем доминируют в Движении Сопротивления как раз коммунисты, отличающиеся высокой организованностью и дисциплиной и пользующиеся поддержкой со стороны СССР. Влияние социал-демократов и анархо-синдикалистов из-за отсутствия поддержки сильно упало и продолжало снижаться, а троцкисты из ПОУМ по причине безвременной кончины Иудушки от Революции и предательской роли[25] этого движения в ходе Гражданской войны и вовсе покинули испанскую политическую сцену. Никто не пойдет в соратники к людям, которые вместо оружия, боеприпасов и медикаментов получают со стороны товарища Сталина только проклятья.
Все эти обстоятельства почти до нуля снижают ценность тех семисот пятидесяти тысяч резервистов, которых франкисты начали готовить к мобилизации сразу после капитуляции Германии. Еще было неизвестно, в кого будут стрелять испанские парни, получившие в руки винтовки – то ли в русских, то ли в своих командиров, то ли друг в друга, а может, просто поднимут руки или разбегутся по домам.
Министром армии, фактически главнокомандующим и вторым человеком в армии после Франко был дивизионный генерал Хосе Энрике Варела, «герой» Гражданской войны, сражавшийся на стороне мятежников. В бестолковой сутолоке той войны, когда провинциальность столкнулась с любительщиной, а германские и советские военспецы еще только нащупывали правильные тактические приемы, этот испанский генерал действительно выглядел почти непобедимым полководцем, но против противников масштаба Жукова и Конева и он, и его сподвижники выглядели вроде усредненного Ворошилова, столкнувшегося с Готом и Гудерианом. Тот тоже был командующий, вполне адекватный в ходе Гражданской войны, и бесполезный, и даже вредный, в столкновении с регулярной армией европейского уровня, когда требовались уже не только сознательность и боевой порыв, но и знание тактики со стратегией.
Кстати, о других «героях-франкистах». Дивизионный генерал Хосе Солчага занимает пост командующего четвертым армейским корпусом со штабом в Барселоне (первая жертва Жукова), генерал Лопес Пинто Хосе командует шестым армейским корпусом со штабом в Сантандере (этому предстоит иметь дело с Коневым), а генерал Андреас Саликет возглавляет столичный первый армейский корпус в Мадриде.
Получая сведения о концентрации советских войск по ту сторону Пиренеев, генерал Варела частично (где наполовину, а где и на две трети) «раздел» тыловые корпуса и за их счет усилил свою группировку в Каталонии, доведя их численность до ста пятидесяти тысяч человек. При этом он рассчитывал, что Пиренеи послужат испанской армии естественным оборонительным рубежом. Внезапное и молниеносное формирование второй ударной группировки на Бискайском направлении стало для этой посредственности неприятным откровением. Но менять что-то было поздно, потому что часы уже тикали.