Но хуже всего будет, если Сталин позовет участвовать в штурме Японских островов китайцев-коммунистов из будущего, в сердце которых бьет пепел их убитых и замученных предков. По сравнению с ними советские солдаты (и генералы) выглядят записными добряками, гражданское японское население (например, на Карафуто, то есть Южном Сахалине) не обижают, и японских солдат, если те поднимают белый флаг, в плен берут безотказно. И лишь иногда, когда становятся известными факты массовых убийств мирного китайского и корейского населения, советское командование издает приказ: «солдат и офицеров из того или иного подразделения (части) в плен не брать».
– Час, о котором мы говорили совсем недавно, пришел, – сказал адмирал Ямамото. – На территорию Метрополии еще не упала ни одна бомба, а мы уже находимся на грани отчаяния. Несомненно, что русские тоже могут заняться охотой за нашими кораблями, но пока они уступили эту роль своим союзниками из коммунистического Китая будущего, перед которыми у нас тоже имеются обязательства и долги крови. И, как я вам уже говорил раньше, на примере Нанкинского инцидента, это очень плохие долги, по которым требовательный кредитор может взыскать все, что у нас есть, вместе с жизнью. А ведь Нанкин – это только самый яркий эпизод в нашей вражде с Китаем, о котором знают все. Великое множество других подобных инцидентов, значительно более мелких, а потому оставшихся незамеченными, по общему числу жертв многократно перекрывают Нанкин, Каждую свою победу над китайцами госпожа Армия отмечала большой или малой резней сдавшихся китайских пленных, иногда присовокупляя к ним гражданское население…
– Но ведь и флот тоже, Исороку-сама, не вел войну в белых перчатках, – возразил прославленному адмиралу министр иностранных дел Маммору Сигэмицу.
– Флот – это другое, Маммору-сан, – отрезал Ямамото. – Для пилота палубной авиации почетно уложить с горизонтального полета бронебойную бомбу прямо в артиллерийский погреб вражеского линкора и видеть, как его палуба в облаке взрыва возносится к небесам. Для подводника почетно влепить торпедный веер в борт вражеского авианосца и наблюдать, как он, пылая будто бочка с бензином, кренится и уходит на дно под крики тысяч заживо сгорающих янки. Верный глаз, точный расчет, твердая рука приносят заслуженную победу, и смерти множества врагов оказываются чисты, как снега на вершине Фудзи. И даже если жертвой атаки становится какой-нибудь транспорт снабжения, в мирное время ходивший под торговым флагом как каботажный трамп, то в этом тоже нет ничего злодейского, потому что так делают все, в том числе и русские, атаками самолетов и подводных лодок перетопившие немало германского транспортного тоннажа. Аналогом Нанкинского инцидента на море могла бы быть атака крупного невооруженного пассажирского парохода, перевозящего раненых или исключительно нонкомбатантов. Примером такого военно-морского зверства[27] может служить потопленный германскими подводниками в прошлую Великую войну пассажирский лайнер «Лузитания». Но нас, японцев, всемогущие боги по этой части миловали.
– А я не могу понять того, как китайская нация, многочисленная, но в своем большинстве состоящая из трусов и бездельников, в не столь уж и отдаленном будущем смогла построить Великую державу, равную Америке или там России, – сказал японский премьер. – Нам ли не знать, что только многочисленность этого народа и обширность населенной им территории не позволила закончить нам войну с ним в первый же год и с решительным результатом.
– Китай, мой дорогой Сигэтаро-сан, – сказал Ямамото, – похож на гвоздь, вбитый в обод колеса, не спеша катящегося по проселочной дороге. Вчера он находился в верхней точке и наслаждался своим величием, сегодня беспощадный круговорот отправил его вниз, купаться в дорожной пыли и ничтожестве, а завтра он снова взлетит на самый верх и будет гордиться своим положением. Через такие циклы ничтожества и величия это страна проходила множество раз, ведь их император Ши Хуаньди был современником первопредка Божественного Тэнно императора Дзимму. Что касается современных китайцев, то трусливы и бестолковы только те из них, что сражаются на стороне Чан Кайши, потому что принадлежат ничтожному прошлому. Напротив, сторонники коммунистической идеи, являющиеся частью великого будущего, умны и отважны до безумия. С китайскими националистами в спокойных условиях, при отсутствии других задач, лет за десять-пятнадцать мы бы справиться бы еще могли, особенно если бы установили с местным народом хоть какое-то подобие взаимопонимания, умерив самые кровожадные наши инстинкты. Зато китайские коммунисты непримиримы и готовы сражаться с нами до последнего японского солдата, потому что именно им принадлежит будущее, а Гоминдан – это прошлое.
– Насколько мы понимаем, Исороку-сан, – прокаркал император Хирохито с высоты своего трона, – это разговор о сущности Китая из будущего абсолютно бессмыслен, потому что, если придерживаться плана, предложенного господином Ивановым, об участи кого-либо, кроме русских, в оккупации Метрополии даже речи идти не может?
– Да, о Божественный Тэнно, это так, – подтвердил командующий объединенным флотом. – Именно поэтому китайская авиация из будущего не действует ни над самой Метрополией, ни над прилегающей к ней акваторией. Но я имел в виду тот случай, когда некоторые упрямцы из числа слуг госпожи Армии откажутся признавать капитуляцию и попробуют устроить переворот, провозгласив в Японии сёгунат, после чего будет возможно все… Есть у нашей флотской разведки и такие сведения.
– Самых отъявленных упрямцев, Исороку-сан, – не спеша ответил Хирохито, – мы своим указом уже послали на укрепление командного состава в штаб Квантунской армии, и они сгинули там бесследно, ибо пилоты русских бомбардировщиков свое дело знают очень хорошо. На тот случай, если мы кого-то пропустили, потребуется принять меры предосторожности. Я знаю, что у вас под рукой имеется лично преданный вам батальон морских парашютистов[28]. В момент объявления капитуляции эта часть должна взять под охрану правительственный[29] квартал. Если кто-то из молодых офицеров в силу своей горячности попробует возмутиться капитуляцией и потребует продолжения борьбы, чтобы японская нация разлетелась вдребезги, будто кусок яшмы, то его следует остановить, а потом вынудить принести Нам исчерпывающие извинения по всей форме. Такие решения каждый должен принимать сам за себя, и у всех молодых да горячих офицеров была возможность сделать это, записавшись добровольцем в Квантунскую армию. Кто этого не сделал, тот не имеет права протестовать против капитуляции…
– О Божественный Тэнно, Ваше повеление будет исполнено в точности, – адмирал Ямамото согнулся в поклоне. – Флот всегда готов выполнить любой приказ своего императора.
– А Мы в вас, Исороку-сан, и не сомневались, – ответил император. – Вы не только умнейший человек в Японии, но и самый преданный Наш верноподданный, а потому Мы намерены возложить на вас совершенно особенную миссию…
Хирохито замолчал, будто собираясь с мыслями, и все терпеливо ждали, пока он продолжит свои речи, ибо иначе было невместно.
И вот живое божество японцев заговорило снова:
– Когда все закончится, и красный император Большевистской России господин Сталин примет Нашу Капитуляцию, вы, вместе с адмиральским мундиром, сложите с себя обязанности главкома флота и наденете гражданский сюртук премьер-министра. Именно вам Мы доверяем твердой рукой провести страну Ниппон через бурные воды послевоенной политики, когда гибельным будет любое отклонение от единственно верного фарватера. Это вам предстоит решать, насколько и в каком направлении предстоит измениться японской нации для того, чтобы, с одной стороны, она избавилась от своих недостатков, которые делают ее неприемлемым соседом для любого народа, а с другой стороны, не перестала быть сама собой. Это очень сложная задача, и по плечу она только такому человеку, как вы. Также, чтобы обговорить все условия жизни страны Ниппон в составе большевистского сверхгосударства, взявшегося соединить несоединимое, вам, скорее всего, придется лично выехать в Москву для переговоров с господином Сталиным и господином Ивановым. Именно там вы подпишите все самые важные для нашей страны бумаги. Никому другому, кроме вас, я этого дела доверить не могу.
Вместо ответа адмирал Ямамото только молча поклонился, как бы подтверждая обещание выполнить ЛЮБОЕ распоряжение своего божественного императора.
3 марта 1943 года, 11:25. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего
Присутствуют:
Верховный главнокомандующий, нарком обороны и генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Виссарионович Сталин
Посол РФ в СССР – Сергей Борисович Иванов
И.о. премьер-министра Японской империи адмирал Исороку Ямамото
Объявление безоговорочной капитуляции Японии не обошлось без эксцессов. Примерно тысяча солдат и офицеров, в основном тех, что проходили службу в подразделениях, непосредственно приписанных к Министерству Армии, кинулись к императорскому дворцу, стремясь принудить императора взять свою декларацию о капитуляции обратно и, отстранившись от реальной власти, передать ее руки военных, оставаясь лишь номинальным лидером Японии. Такая политическая конструкция существовала в Японии до революции Мэйдзи.
Но у ворот Хандзо, ведущих в императорские сады, возмущенную молодежь встретили ветераны сражений за Мидуэй и Гавайи. Очередями ручных пулеметов бывалые люди объяснили возмущенным юнцам, что негоже попусту беспокоить императора, и уж тем более неправильно требовать, чтобы он изменил свое решение. Когда уже больше никто никуда не шел, убитых мятежников и раненых, находящихся в бессознательном состоянии, морские парашютисты обезглавили ударами своих катан, после чего раздали остальным ножи-кусунгобу, чтобы те по всей форме принесли исчерпывающие извинения императору.