— После запуска в производство соцпайков из белковой массы положение стабилизировалось, — осторожно заметил Ичиро. — По оценкам экспертов…
— Если послушать экспертов, то у нас всё замечательно, — негромко перебил его Осокабе. — Показатели растут, кривые спрямляются, графики выравниваются… Вот только очереди к машинам социальной службы в прибрежных районах всё длиннее и длиннее с каждым днём.
Ичиро молча склонил голову, признавая правоту господина. По долгу службы ему приходилось читать не только официальные обзоры, но и сводки с мест, обтекаемо именуемых в информагенствах «санитарной зоной, ограниченно пригодной для проживания».
— Есть какие-нибудь новости о Чихайя Гонзо? — спросил премьер-министр внезапно.
— Пока ничего, — чуть поджал губы Ичиро. — От руководства Центрального региона не поступало никакой информации. Возможно, Чихайя со своей командой ещё не добрался до Америки. Или же добрался, но… — он на секунду смешался.
— Но нам не сочли нужным об этом сообщить, — закончил Осокабе за него. — Впрочем, теперь это уже не столь важно.
— Не важно? — удивлённый возглас вырвался у Ичиро непроизвольно. Ещё бы, бесценный (поскольку единственный) источник информации о Тумане… и «не важно»?!
— Именно. — Оконное стекло отразило появившуюся на губах премьер-министра легкую улыбку. — Так как теперь уже не единственный.
— Но, господин! Этот… Хасимото… вы ведь запретили какие-либо действия в его отношении, а он… — Ичиро скосил глаза на папку с докладом, с трудом подавив злость, — рассказывает какие-то идиотские сказки! Скупил у рыбаков… двести тонн рыбы!
— Никаких допросов, никакого наблюдения, — негромко, без выражения отчеканил Осокабе. — И… Сакаи-сан, пожалуйста, лично проследи, чтобы сотрудники нашей Общественной Безопасности не проявили усердия не по уму.
— Да, господин! — вскочив на ноги, Ичиро согнулся в поклоне. — Будет исполнено.
Когда дверь кабинета закрылась за помощником, Макото Осокабе печально вздохнул. Бывали моменты, когда люди его откровенно разочаровывали. Ну как можно в упор не замечать очевидного? Вцепились в глупого старика, словно тот резидент туманников. Схватить, допросить… сплошные рефлексы. А подумать?
Удручённо покачав головой, он подошёл к рабочему столу и, выдвинув ящик, извлёк из него потёртый лист с фотороботом. Европеец, лет тридцати-тридцати пяти, тёмные волосы… вот и все приметы. Увы, но ничего другого на того странного гайдзина, что жил в припортовом районе, сдавал рыбу скупщику Кимуре, и не раз заходил к старику Хасимото, не было. Разве что имя.
Слова чужого языка даже его модифицированным голосовым связкам дались нелегко…
— Вииктор Рокин.
Секунду подумав, Макото убрал фоторобот обратно в стол и коснулся клавиши селектора, вызывая секретаря:
— Инавара-сан, соберите всё, что у нас есть по России и... найдите мне японско-русский разговорник.
Эпизод 14. Житие мое
— Утро туманное, утро… какое-то… — промурлыкал я, отправляя зубную щётку в стаканчик и рассматривая в зеркале свою проснувшуюся, наконец, физиономию.
Хорошо дома. Тепло, светло, и боты не кусают. Ещё бы с причёской чего-нибудь придумать, а то оброс, как хиппи. Разве что в хвост волосы собирать? А что, буду весь такой модный и неформатный. Н-да.
Закончив с умыванием, я набросил на плечи толстовку и отправился в кают-компанию. Надо бы, пока Конго носиком в подушку сопит, чаю заварить. Давно уже заметил, что если мою вечно недовольную блондинку с утра свежим чаем напоить, она прямо-таки ядром мягчает и турбинами мурчит.
— Восьмилапыч, резани бутербродов парочку, — попросил я у суетящегося на кухне сервис-бота. Да, мне удалось «договориться» с ремонтной системой Конго и теперь мой восьмилапый «питомец» заведовал столь важным участком, как кают-компания.
Ну ещё бы я не договорился, если жить с этим педантом в одной каюте невозможно. Нервов никаких не хватит. «Встал ночью в туалет, вернулся — кровать заправлена» — это только в анекдоте смешно звучит, а в реале… отложил карандаш, задумался, протянул руку… нет карандаша! Он уже зачищен, подточен, уложен в пенал и в стол спрятан. Бросил джинсовку на стул, отвернулся, повернулся… нет джинсовки! Шлёпай до шкафа, снимай с плечиков, а всё, что в карманах было, по ящикам собирай. Жуть, в общем.
Пока возился с заваркой, спроецировал перед глазами экран импланта, выведя на него сводку. Хм, а ведь эта мозголомная система подачи информации «по слоям» действительно удобна. Когда привыкнешь.
Ладно, что тут у нас? Если в целом — тишина и покой. Касима с аватарой практически освоилась, скоро обратно в патруль вернётся. Что просто отлично. Пусть даже в этом моей заслуги мало, это Симакадзе постаралась. Неугомонная эсминка, по-моему, только чудом от важности не лопнула, когда объясняла Касиме особенности эксплуатации ментальной проекции. И как расчёской пользоваться, и что дождь не страшный совсем, и что спать нужно без обуви… В общем, изо всех сил демонстрировала свою продвинутость.
Хьюга всё со своими монстрами возится. Вдобавок ещё и разработку тяжёлого транспортника затеяла, чтобы этих самых монстров перевозить. И пофиг, что подобный транспорт даже к «Тонэ» на палубу не влезет, ведь она-то не соплюшка крейсерская, а линкор! Солидная женщина. Тридцать два метра в миделе, между прочим. Короче, рыжая окончательно впала в гигантоманию. Но Конго, как ни странно, расходы на её чудовищ одобрила. Что несколько пугает. Ладно, транспортник, пусть даже такой, что только линкоры класса «Исэ» и к-шипы к себе на палубу принять могут, но на кой чёрт нашему флоту танки?!
«Четырёхсотые» опять отличились. Грохнули-таки последнего якудзу. Нет, то, что грохнули, — молодцы, но как они это сделали! Скинули проезжавшему мимо бандита полицейскому экипажу ориентировку об особо опасном преступнике. Причём сопроводили эту ориентировку таким списком предупреждений (вооружён, опасен, маньяк, «убийца полицейских», плюс, ещё три десятка пунктов, включая зоофилию с каннибализмом)… в общем, перепуганные копы сначала в бедолагу по обойме выпустили, и только потом про «стоять, руки за голову» вспомнили. И, нет: они всё сделали правильно! «Была использована предложенная лидером концепция перехвата управления сервисными единицами»… Мерзавки мелкие.
Хиэй… Хм, Хиэй, конечно, несколько перегнула палку, как по мне, но понять можно — довели девчонку. Ещё когда мы с Касимой стратегически отступали, Акаси мне видео со сценой «пробуждения дракона» скинула. Хиэй вышла на пирс и минут пять просто стояла, глядя на притихших подчинённых. В абсолютном молчании. Не сказав ни слова, не отправив ни одного запроса или приказа… А потом развернулась и так же молча ушла. Но выводы сделала.
Так что Ударная эскадра всю последнюю неделю занималась уборкой территории (в смысле — собирала останки человеческих кораблей, и стаскивала их к Акаси, на переработку). В результате чего дисциплина в эскадре пёрла вверх со страшной силой, половина флота испуганно шарахалась от перемазанных, словно портовые буксиры, «ударниц», а Акаси беспрестанно ныла, что она — судно ремонтное, а не патологоанатом! Её задача — корабли Тумана восстанавливать, а не склизкие ржавые «трупы» человечьих судов разбирать.
— Фью, — просвистел сервис-бот, ставя предо мной тарелку с бутербродами.
— Ага, спасибо, — отстранённо кивнул я, уже привычным движением пальцев смахивая с экрана сводку по флоту и открывая вместо неё информацию с берега. Бегло просмотрев первый слой, чуть озадаченно помассировал подбородок. Тут тоже тишина. Это что получается, японские спецслужбы прошляпили возникшие из ниоткуда двести тонн морской рыбы? Да ни в жизнь не поверю! Или… может, Хасимото с такими крутыми фирмачами связался, что те даже японской безопасности по рукам дали, чтобы в бизнес не лезла? Так, кому он там перепродал… «Такикава-продукт», оптовый поставщик, исключительно надежный и ответственный партнер, двадцать лет на рынке, бла-бла-бла… Судя по обороту, средненькая фирма, ничего особенного. Так что их сейчас трясти должны, как грушу, а вместо этого тишь да гладь. Бред какой-то.
Раздражённо свернув экран, я задумчиво побарабанил пальцами по столу… Вот же, блин! Стараешься, планируешь, ночей не спишь… И такой показательный облом. Л-люди!
Так, ладно… как пелось в одной песне: если в сердце дверь закрыта, нужно в печень постучать. Открываем карту, находим деревушку, которую я Конго показательно демонстрировал… Где тут у нас лодочные ангары? Ага, неплохо… Теперь надо бы прикинуть «безопасную зону» для этих лодок.
Тяжело вздохнув, я покачал головой, глядя на разброс цифр.
«Безопасная зона» вообще являлась чем-то настолько запутанным, что разобраться в принципах её построения без поллитры было решительно невозможно.
Нет, были и простые правила. Вроде пролива между островами Хоккайдо и Хонсю, который туманницы просто-напросто игнорировали, несмотря на то, что его ширина километров двенадцать в самой узкой части. Там и тоннель под проливом до сих пор цел, и паромы ходят (изредка, с оглядкой, но сам факт!). Или пролив между Хоккайдо и Сахалином. Где, наоборот, даже на берег выходить не стоило — не дай бог ботинки волной намочит — сразу целый залп прилетит. И неважно, чего ты там хотел — побродить романтично в прибое или саженками на материк уплыть.
Зато в других местах полный мрак. Казалось бы, две мили от береговой черты, и хоть купайся, хоть рыбу лови. Но куда там! Во-первых, где именно проходит береговая черта, решала лично Конго (в зависимости от настроения в левой турбине). Во-вторых, эта самая «черта» не являлась чем-то статичным, а напрямую зависела от уровня прилива. Ну и наконец, в-третьих, любое зафиксированное Радарным постом плавсредство оценивалось по куче параметров: тип движителя, прочность, скорость, мореходность… и уже в зависимости от этих параметров данному плавсредству присваивался «индекс опасности». Так что по факту гарантировано отплыть на две мили можно было разве что на надувном утёнке, в любом другом случае существовал неиллюзорный шанс получить снарядом в лоб прямо у берега.