работы, восьмилапый сидел у меня в каюте. Во избежание «конфликтов оборудования». А то, боюсь, с драки у себя на борту Конго окончательно офигеет и просто выставит возмутителей спокойствия за порог.
— Фью-фить… — внезапно свистнул бот, привлекая внимание.
— Хм? — опустил я вопросительный взгляд.
В ответ мне протянули мячик-тренажёр для кисти, сопроводив его голограммой необходимых упражнений.
— Так ещё часа не прошло! — попробовал отмахнуться я.
— Фьють!
— Да нормально всё, даже не болит почти.
— Фьють! — бот возмущённо затанцевал, тыкая в меня мячиком. — Фью-фить!
— Ладно, ладно, понял, — сдался я со вздохом.
Спорить с восьмилапым было бесполезно — данные он получал непосредственно с моего имплантата и знал о моём состоянии если не всё, то больше, чем кто-либо. Так что, взяв мяч, я молча заработал кистью, разве что иногда морщась от гуляющей по предплечью боли.
Закончив упражнение, перебросил мячик боту и принялся листать на голоэкране результаты комплексного сканирования импланта, сверяя значения с эталонными. Эластичность мышечного волокна, скорость прохождения нервных импульсов, уровень развёртывания структуры…
— Ну вот, говорю же, нормально всё. Вон, везде зелёный.
— Фью?
— Нет, это тоже зелёный, просто немного жёлтый.
Ещё раз окинув взглядом результаты, я решительно поднялся на ноги. Хватит прохлаждаться, в конце-то концов. Пора в строй. А то со скуки скоро на стену полезу — на данный момент я не только доступа к тактической сети имел, но и банального интернета лишился. Ведь старая точка доступа со сменой идентификатора обнулилась, а нового канала к кораблю РТР мне так и не выдали по причине «небоеспособности».
Решено, идём становиться на службу и записываться в ряды.
Вот только «с запись в ряды» сходу возникла неожиданная проблема.
— Конго, ну что за крючкотворство?! — усиленно возмущался я. — Какие ещё медосмотры?! Здоров ведь! Вон, Восьмилапыч подтвердит! И имплант работает нормально! Чего ещё-то?!
— Это установленная процедура, — блондинка, раздражённо сдвинув брови, сверкнула глазами. — Заключение о боеспособности корабля даёт ремонтное судно.
Во, блин, и тут бюрократия — принеси сто справок, что ты не верблюд и тогда тебе метлу доверят, плац подметать.
— Конго, ну к чему этот формализм? — сменив тон на миролюбивый, затянул я. — Может, как-нибудь договоримся?
Обращаться к Акаси прямо сейчас мне не хотелось совершенно. За побег ремонтница на меня немного обиделась (или не за побег, а за категорический отказ возвращаться), так что теперь даже разговаривать не хочет, ограничивается служебной перепиской и отчётами о состоянии. Хорошо бы подождать, пока остынет, отойдёт.
— Что значит «договоримся»? — ошеломлённо заморгала блондинка.
— Ну там… по вновь открывшимся обстоятельствам… ты закорючку где надо поставишь… — заискивающе подмигнул было я, но увидев, как в глубине сузившихся глаз Конго вспыхивают тёмно-красные огоньки, замолк.
— Ты… ты… — пару раз открыв рот, туманница так же замолкла, видимо не найдя что сказать, но уже через секунду яростно зашипела: — У тебя семь минут до подхода «Симакадзе»!
Вот же формалистка! Ладно, попробуем зайти с другой стороны:
— Конго, знаешь, сколько государств загубила бюрократия? — укоризненно покачал я головой.
— Шесть минут сорок две секунды! — в шипении блондинки появились ледяные нотки.
Я печально вздохнул и отправился к себе в каюту, собираться. Походу, не договоримся.
***
Симакадзе находилась в затруднительной ситуации. С одной стороны — приказ флагмана, а с другой — просьба Виктора. Которая приказу вроде как не противоречит, но всё же…
Огорчённо вздохнув — насколько же трудно думать самостоятельно, — она решила воспользоваться методикой, обычно применяемой в подобных ситуациях человеком. То есть, почесать в затылке. Но несмотря на точное соблюдение амплитуды, скорости и силы давления, вычислительной мощности не прибавилось. Быстро проанализировав возможные причины, она попробовала ещё раз, внеся поправочный коэффициент на массогабаритные характеристики аватары. Увы, тщетно. Наверное, коэффициент надо было брать от характеристик корпуса, но ведь тогда аватаре просто голову раздавит!
— Сима? — наблюдавший за ней человек вопросительно поднял брови.
— Но флагман приказала доставить тебя на ремонтную базу, — растерянно шмыгнула она носом.
— Ага, но ведь время прибытия она не указала?
— Нет.
— Вот видишь.
Ну конечно, раз временные рамки задачи не определены — значение имеет только результат!
Пройдясь по совсем несложной логической цепочке, Симакадзе неуверенно кивнула:
— Хорошо.
В самом деле, на ремонтной базе скучно, к тому же там Акаси… эксцентричная, от которой никогда не знаешь, чего ожидать. А с Виктором интересно. Правда, иногда сложно.
— Ну вот и ладушки, — человек довольно потёр ладони. — Тем более, мы ненадолго.
Выведя прямо поверх штурманского стола карту района, Симакадзе склонила голову набок, неуверенно протянув:
— Только я не понимаю, зачем тебе брошенные корабли людей?
— Хочу там найти что-нибудь… — человек неопределённо пощёлкал пальцами, — подходящее.
— Что-нибудь? — удивилась она. — То есть ты не знаешь характеристик искомого объекта?
— Не-а.
— Но… тогда… как определить… — она озадаченно покрутила ладошкой в попытках сформулировать вопрос.
— Вот когда найдём — сразу пойму.
Симакадзе растерянно заморгала. Алгоритм поиска с такими параметрами не мог существовать в принципе! Как можно искать то, о чем у тебя нет никакой информации?!
Бросив подозрительный взгляд на задумчиво склонившегося над картой человека — может, это аспект людского юмора? — она в который раз печально вздохнула. Нет, иногда с ним бывает очень сложно.
***
Я легонько постукивал кулаком по ладони, наблюдая, как «Симакадзе» маневрирует, подходя к наполовину выброшенному на берег траулеру.
— По результатам сканирования — целостность составляет менее шестидесяти трёх процентов, — заметила она, замирая в десятке метров от изрядно занесённого песком кораблика.
— Зато надстройка уцелела, — задумчиво хмыкнул я. — Вон, даже стёкла не выбиты.
Девчонка словно в сомнении повертела головой, но согласно кивнула…
— Процедура стандартная?
— Ага, давай.
Это был уже не первый заброшенный корабль, что мы обследовали, так что алгоритм отработан. Сейчас Сима отправит туда полдюжины ремботов, которые проверят целостность конструкции, вскроют запертые или приржавевшие двери, укрепят элементы набора и отметят опасные места… а потом уж мы высадимся.
Инструкцию по проведению работ при обследовании находящегося в аварийном состоянии судна я разыскал в скачанных ещё для Хьюги руководствах. Вот сразу после того, как радостно, в первых рядах, полез на борт застрявшего на рифах сухогруза и только чудом (Сима подхватить успела) не переломал себе ноги, когда проржавевший трап подо мной просто рассыпался.
— Готово, — минут через десять сообщила Симакадзе. — Идём?
— Пошли, — кивнул я, пропуская вперёд одного из её паучков.
Своего восьмилапого пришлось оставить у Конго. Всё же заявляться на чужой борт со своим сервисным ботом — поступок не то чтобы совсем неприличный, но такой… на грани. Поскольку ремонтно-восстановительные системы туманниц воспринимают чужих ботов если не за враждебный элемент, то, как минимум, за досадную помеху. Короче, много тут нюансов и оттенков. Поэтому лучше не нарываться на пустом месте, не зря же говорят, что ничто не стоит нам так дёшево и не обходится так дорого, как обычная вежливость.
— Вниз будем спускаться? — спросила Сима, заглядывая в сорванный световой люк и морща нос от неприятного запаха.
— Нет, вряд ли там хоть что-то уцелело, — махнул я, входя внутрь надстройки и оглядываясь.
Обычный малый траулер — старый, обшарпанный, местами насквозь проржавевший. И совершенно пустой. У команды явно было время на сборы, поэтому, уходя, люди прихватили с собой все свои вещи. Немного досадно, но… лучше уж вот такой брошенный корабль, чем разбитый прямым попаданием грузопассажирский паром, что мы осматривали чуть раньше. Хотя «осматривали» — громко сказано, едва заглянув в пролом, за которым открывался трюм, я резко расхотел заниматься изысканиями. Судя по разбросанным среди проржавевшей техники костякам, на том пароме пытались эвакуировать солдат с островной базы. Отчаянная и самоубийственная попытка. Если спешащие в порт суда с гражданскими туманницы ещё иногда пропускали, то военные корабли топили без разбора. Не глядя, что перед ними — ракетный крейсер или плавучий госпиталь.
— Виктор? — остановившаяся рядом девчонка дёрнула меня за рукав, выводя из задумчивости.
— Что? Извини, прослушал.
— Тут ничего нет, — она покрутила головой, огорчённо вздохнув. — Как ты говоришь — пустышка.
— Вижу… — пройдя по коридору, я заглянул в соседнее помещение, оказавшееся крохотной кают-компанией, совмещённой с камбузом. — Наскучило?
— Нет, но… — девчонка смутилась. — Просто непонятно. Как можно искать «неизвестно что»?
— Ну, люди постоянно этим занимаются… — пробормотал я, рассматривая стоящий на стойке в кают-компании обшарпанный агрегат и усиленно морща лоб в попытках сообразить, что же это такое. Вот видел же где-то подобную фиговину — поставленный вертикально металлический циллиндр сантиметров семидесят в высоту и тридцать в обхвате, из боков которого торчат два рычажных крана, несколько регулировочных вентилей и нечто-то похожее на манометр. Точно видел, но где?
— Ой, а что это? — полюбопытствовала выглянувшая у меня из-под руки Симакадзе.
— Да вот я и пытаюсь вспомнить! — с досадой откликнулся я.
— Сканирование показывает, что предмет полый, внутри находится резервуар с примитивным нагревательным элементом и система трубопроводов малого сечения, — скороговоркой произнесла туманница. — С вероятностью восемьдесят четыре сотых данное устройство предназначено для нагрева воды.