Сжавшись в углу мастерской в маленький дрожащий комочек, Джузеппе с ужасом слушал холодящие кровь истории, а когда Донато замолкал, просил продолжения, потому что, как ни странно, но его страх тесно переплетался с острым любопытством. Донато охотно продолжал, причем его рассказы становились все обстоятельнее, а он незаметно превратился в их главного героя.
Оказалось, что в молодости нынешний сапожник был отчаянным парнем, и, хотя нежить неоднократно попадалась на его пути, он каждый раз выходил победителем благодаря смелости, решительности и большому складному ножу с кривым, бритвенно-острым лезвием, который он и сейчас всегда носил при себе, отрезая им кожу для верха сапогов или вырезая по лекалу подошву нужного размера. Джузеппе и так верил каждому слову соседа, но демонстрация того самого ножа устраняла даже вероятность сомнений в подлинности рассказанных случаев из его замечательной и необыкновенной жизни. Впрочем, оказалось, что мужества и ножа недостаточно для победы над нечистью: нужно было знать еще волшебные слова и заклинания, которым сапожника научил старший друг Ремиджио по прозвищу Паук, с которым они четыре года путешествовали по свету…
– Чем больше знаешь волшебных слов, тем сильнее ты против исчадий ада, – отложив работу, Донато закуривал маленькую, сильно изогнутую трубку, которую он называл «носогрейкой». Чувствовалось, что он сам увлечен своими рассказами – очевидно воспоминания о совершенных в молодости подвигах будоражили и разогревали остуженную возрастом и медленно текущую в жилах кровь, которую он не дал выпить теням казненных убийц и отравителей и не позволил пролить многочисленным врагам в человеческом обличье – Силвано Длинному, Одноглазому Уго, Волосатому Эмилио и другим таким же негодяям.
Постепенно живые злодеи даже вытеснили из его рассказов призраки казненных преступников: оказывается, им с Пауком приходилось постоянно драться с дружками Длинного Сильвано, которые умышленно ходили за ними по тратториям, затевали ссоры, а иногда нападали с ножами прямо на улицах и даже зарезали нескольких хороших парней из их компании…
За рассказами незаметно в мастерской становилось темно, «носогрейка» выхватывала из темноты только худое, испещренное морщинами лицо Донато. В красной подсветке, со впалыми щеками и темными провалами глазниц, оно имело устрашающий вид и казалось головой скелета, так что маленькому Джузеппе становилось не по себе. Но голос соседа успокаивал.
– А ты научишь меня волшебным словам? – замирая от предвкушения будущей власти над некромантами, спрашивал мальчик. Донато долго пыхал своей трубкой и, наконец, тяжело вздохнув, ответил:
– Позабыл я их, много лет прошло… И потом, одними словами не обойдешься: нужно уметь их складывать в заклинания, только тогда придет к тебе настоящая сила…
– А как этому научиться? – не успокаивался Джузеппе.
– Надо найти людей, которые изучают магию. Попадешь к такому в ученики – и научишься. Да книги старые читать надо – там все написано… И как мертвых оживлять, и как свинец в золото превращать, и как возвращать молодость… – Донато опять тяжело вздохнул.
– Я научусь, синьор Донато, обязательно научусь! – горячо заверил его Джузеппе. – И верну тебе молодость!
Тяжелая рука сапожника взъерошила ему волосы.
– Сначала читать научись, писать… Иначе ничего у тебя не выйдет! А ты все из школы убежать норовишь…
– Я не буду убегать. И все выучу, – пообещал мальчик.
Но обещать, как известно, легче, чем выполнять обещания. Маленький Джузеппе хорошо рисовал, он легко набрасывал абрисы Морской площади, возвышающиеся на горизонте горы, суровое здание трибунала… Ему хорошо давались языки – и греческий, и латынь, и итальянский, он обладал каллиграфическим почерком и мог стать отличником учебы. Но в школе было скучно, а в мастерской у Донато или на Морской площади – весело. И он в очередной раз сбегал с занятий. Три месяца назад Джузеппе исполнилось двенадцать лет, и теперь он считал себя достаточно взрослым, чтобы не бояться теней казненных людей. Хотя, если честно, было немного страшновато. Мысленно он успокаивал себя, что сейчас день, а днём неприкаянным душам выходить на свет божий не положено.
На всякий случай Джузеппе всё-таки обошёл дворец Кьярамонте-Стери подальше, прошёл по площади к деревянным помостам и спрятался под одним из них. Запах конского навоза ударил в нос. Своих лошадей и кибитки бродячие артисты всегда ставили рядом, прямо за помостом, чтобы всё необходимое для выступлений было всегда под рукой. Помосты были такие высокие, что можно было стоять, почти не пригибаясь, в полный рост и наблюдать за площадью через щель между досками. Правда, и ростом Джузеппе был ниже многих мальчишек-сверстников и даже некоторых девчонок, но об этом он старался не думать, надеясь, что ещё вырастет.
Вокруг помостов всегда было много голубей, собирающих своими клювами корм из щелей между камнями, которыми вымощена площадь, отполированными до блеска ногами людей и копытами лошадей. А поживиться им было чем: бродячие артисты возили с собой разных животных и диковинных птиц, которых баловали не только сеном, но и зерном, имеющим свойство рассыпаться в избытке по округе. В общем, ловить здесь голубей можно было даже без своей приманки.
Джузеппе достал из-за пазухи тайно взятую на время из дома прочную бечёвку, скрученную из трёх льняных нитей – отец торговал сукном и пряжей, так что этого добра дома всегда в достатке, он и не заметит пропажи, – быстро смастерил петлю, положил её на заранее присмотренное место, а конец бечёвки протянул под доской. Ждать пришлось не долго. Наглые птицы, видимо считая, что Джузеппе оставил для них корм, как только он спрятался, тут же слетелись к месту ловушки. Вскоре жирный сизый голубь угодил в петлю обеими лапами и забил крыльями, затягивая петлю ещё сильнее.
Джузеппе, не выходя из укрытия, подтащил его, обмотал свободным концом бечёвки крылья, спрятал за пазуху и собрался было идти жарить добычу на костре, как услышал стук копыт и скрип телеги. Через площадь в его сторону двигалась крытая брезентом повозка, запряжённая чёрной лошадью с красивой холёной гривой.
Кибитка остановилась прямо за помостом, под которым прятался Джузеппе. Возницей оказался ладно слаженный мужчина в чёрном облегающем костюме с широким тряпичным поясом золотого цвета, белой рубахе и огромном чёрном берете, свисающем сзади до шеи, с ярким сине-зелёным пером у правого виска. Он спрыгнул на землю, поставил под повозку подпорку и принялся распрягать лошадь. Полог кибитки распахнулся, и на белый свет выглянула белокурая девичья голова с улыбкой на довольно милом личике.
– Приехали?
– Да, готовьте ужин!
Девичья голова исчезла, а на её месте появилась женская, с вьющимися тёмными волосами и смуглым лицом.
– Чезаре, что приготовить? – обратилась она к мужчине.
– Сварите гармуджу.
– Хорошо. Только на овощном бульоне, мяса же нет.
– Чего тогда спрашиваешь? – проворчал Чезаре. – Делай как знаешь.
Он отвёл лошадь в сторону, привязал к крюку, вбитому в столб помоста, затем откинул полог брезента, выдернул пучок сена – им была устелена повозка внутри, – и стал кормить с руки лошадь, другой рукой поглаживая её по шее.
Женская часть их небольшой труппы, – оказалось, что кроме них в кибитке никого не было, – тем временем занялась приготовлением пищи: наполнили водой из деревянной бочки в задней части повозки чугунный котелок и подвесили его на цепи к раскладной металлической треноге с заострёнными концами, воткнутыми в землю. По тому, какие приспособления у них были и как ловко всё это использовалось, Джузеппе понял, что к кочевой жизни им не привыкать. Девочка, на вид его сверстница, была худощава, но двигалась плавно, как кошка, совсем не так, как двигались знакомые ему нескладные девчонки. Даже помогая женщине поднять тяжёлый котелок, она делала это так грациозно, словно он ничего и не весил. Затем она поставила на землю маленький раскладной стульчик из дерева и кожи, подвязала между ног подол лёгкого пёстрого платья, чтобы не мешал, уселась и принялась чистить артишок, доставая его из тряпичной сумки. Джузеппе залюбовался. Женщина принесла немного хвороста из кибитки и развела под котелком огонь.
– Нужно коня напоить! – сказал Чезаре, подойдя к костру.
– Может, не будем питьевую воду расходовать на лошадь? – ответила женщина. – Может, сходишь к фонтану или реке… Что тут есть рядом? И хвороста для костра набрать нужно, у нас запас только для растопки.
– По пути нужно было набрать! Я не знаю, где здесь что, а скоро стемнеет…
– Я смотрела, по пути ничего подходящего не было!
– Значит, расходуй всё, что есть, а утром будем искать, – беззлобно сказал мужчина.
Вообще, судя по поведению приезжих, Джузеппе сделал вывод, что они люди добрые. Как-то тепло они общались между собой: вроде бы и спорили, но при этом не ругались… Да и не спорили в общем-то, а просто решали, что делать.
Джузеппе вышел из своего укрытия, пошел к незнакомцам поближе.
– Я знаю, где взять воды и дров! – громко заявил он. – Здесь недалеко.
Все одновременно обернулись, а девочка даже вздрогнула от неожиданности.
– Откуда ты взялся? – с усмешкой спросил Чезаре.
– И вот, – вместо ответа Джузеппе достал из-за пазухи голубя. – Это вам для супа!
– Как тебя зовут, мальчик? – с улыбкой спросила женщина. – Ты нас напугал.
– Джузеппе. Я просто ловил здесь голубей. А вы голиарды?
– Бери выше! – ответил Чезаре. – Мы настоящие маги.
Женщина подошла, взяла из рук Джузеппе голубя. Бечёвку он снял и оставил себе.
– А я Росина! – сказала женщина. – Это Грация, – представила она девочку.
Та поднялась, быстро опустила подол, смущённо кивнула и снова села.
– Чезаре! – снял головной убор и картинно поклонился мужчина.
– Я знаю!
– Подслушивал?
– Так получилось. Вы сами сюда приехали, а я здесь уже был, – недовольно буркнул Джузеппе.
– Не обижайся! – сказала Росина. – В подслушивании нет ничего плохого, это нормально. Я тоже люблю подслушивать. Спасибо тебе за голубя! А ты сможешь поймать еще одного? Он нам пригодится для представления.