– Я должен подумать, – повторил Джузеппе.
– Ладно, – кивнул Альтотас. – Пока пьём кофе – и думай. Больше времени я тебе не дам, иначе ты, как ящерица, оборвешь свой хвост и спрячешься в щель…
Вошла Лоренца с двумя чашками на подносе и порезанным сыром в тарелке. Комнату наполнил терпкий аромат кофе.
– Спасибо! – поблагодарил жену Калиостро.
Лоренца составила угощение на стол и бесшумно исчезла.
– Я, пожалуй, знаю, как тебя отблагодарить, – задумчиво произнёс Джузеппе, пригубив кофе.
Альтотас тоже отхлебнул из поставленной перед ним чашки.
– Вкусный кофе, – похвалил он. – Только не надейся расплатиться со мной этим скромным угощением.
– Нет конечно! – заверил Калиостро. – Есть у меня для тебя кое-что другое… Думаю, тебе понравится…
Альтотас сделал большой глоток и поставил чашку.
– С нетерпением жду предложений! – ответил он. – Но кофе и время заканчиваются, а ничего конкретного ты мне так и не…
Не окончив фразу, Альтотас качнулся, словно пьяный, уронил голову на грудь и повалился на стол.
Тут же вошла Лоренца – похоже, она ждала за дверью.
– Молодец! – похвалил её муж. – Отправь Тома к моему другу синьору Потеблуччи, пусть пришлет пару стражников для задержания крупного афериста, который обманул меня еще при покупке дома, а теперь пытался шантажировать всякими выдумками. Только быстро!
– Не волнуйся, – спокойно ответила жена. – Я уже послала Тома. А этот проспит часа два, не меньше – когда ты мне сделал знак, я не пожалела снотворного…
– Не зря я тебя учил, – криво усмехнулся Джузеппе. – Это масонский знак, сигнал опасности. А мошенник Альтотас пускай теперь ответит за мошенничество и шантаж!
Обвинение одного человека другим вызывает ответные обвинения контрагента. Джузеппе надеялся, что его известность и твердое положение в обществе защитят от встречных наветов Альтотаса. Но на первом же допросе в магистрате Альтотас отошел от темы мошенничества с доходным домом и заявил, что лже-граф Калиостро – масон и чернокнижник, который тайно изготавливает золото. Это изменило дело коренным образом: расследование по таким делам вела инквизиция!
Они пришли после обеда – люди, похожие на стаю воронья: в чёрных плащах с пелеринами и капюшонами. Их было семеро. С ними столько же солдат в блестящих стальных шлемах, стальных нагрудниках, с угрожающе блестящими острыми стальными наконечниками копий и висящими на поясах тяжелыми стальными тесаками, немилосердно колотящими по ногам. Может быть, поэтому стражники имели угрюмый и недовольный вид, который, собственно, полагался им по должности. А может, их специально отбирали из числа обиженных и недовольных, которые ненавидят всех тех, у кого жизнь, по их примитивному мнению, удалась…
Без спросу черно-стальная стая набилась в дом Калиостро, словно вороны, слетевшиеся на свалку для богатой трапезы. Джузеппе только и успел спрятать в стол бумаги с записями, над которыми работал.
Вожаком в этой чёрной стае был ворон белый – старший инквизитор, облачённый в белую тунику с пелериной и капюшоном, кожаный пояс с чётками, и белый скапулярий. Высокий, с крючковатым, похожим на клюв, носом и непроницаемым лицом, он был особенно похож на хищную птицу.
– Сеньор Бальсамо! – произнёс он. – Вы обвиняетесь в чернокнижничестве! Мы уполномочены провести у вас обыск!
Калиостро догадался сразу, что перед ним представители Святой инквизиции, но на всякий случай спросил:
– Кто вы? Прошу представиться!
– Святая инквизиция, отец Скампио! – «Белый ворон» поднял сжатую в кулак левую руку. На мизинце был серебряный перстень с изображением собаки, несущей в пасти горящий факел.
«Псы Господни[13], – понял Калиостро. – Из этого ордена выбирают монахов на должности высших инквизиторов. Они и руководят всеми расследованиями»…
Он почти физически ощутил исходившую от Скампио опасность, казалось, даже почувствовал запах сырой могильной земли, и на всякий случай спрятал руку со своим перстнем за спину. Перстень был холодным и не излучал обычных волн уверенности и спокойствия. Очевидно, сила была не на его стороне…
– Кто обвиняет меня в чернокнижничестве? – спросил Калиостро.
– Мы не обязаны этого говорить!
– Но я учёный, у меня есть документ, удостоверенный Его Святейшеством Папой римским! – пошёл ва-банк Джузеппе, жалея, что не изготовил такую бумагу заранее, и надеясь лишь на обычную удачу. – Он дает право на научные опыты, которые не имеют ничего общего с чернокнижничеством!
– Тогда предъявите его немедленно!
– Надо поискать в моих бумагах… Подождите буквально минутку!
Джузеппе сделал два шага в направлении соседней комнаты…
– Остановитесь! – строго приказал инквизитор. – Мы знаем, как искусно вы умеете подделывать документы и как ловко выпутываетесь, когда вас изобличают! Но нас вам провести не удастся! Каждая такая попытка лишь усугубит ваше положение. Лучше покайтесь!
– Это поклёп! – сказал Джузеппе, и голос его дрогнул. – Не я обманываю вас, а тот, кто оклеветал меня. Я догадываюсь, что это сделал злой завистник, мошенник Альтотас!
– Братья! – обратился старший инквизитор к подчинённым, – не будем терять время! Приступайте!
Вскоре в залу привели и всех остальных обитателей дома: Лоренцу, Грацию и троих слуг. Их поставили в ряд у стены и приказали молчать. Ослушаться никто не посмел.
– В подвале я нашёл дьявольскую печь! – сообщил своему старшему один из инквизиторов и положил у его ног трубу атанора.
– Всё подозрительное приносите сюда! – приказал тот. – Мы приобщим вещественные доказательства к материалам дела!
Куча изъятого быстро росла: старинные книги в потёртых кожаных переплётах, найденные в столе записи с алхимическими символами, сделанные его рукой, приборы и реактивы… Даже малая часть из этих вещей могла привести Джузеппе на костёр инквизиции.
– Вот еще важное доказательство! – невысокий плотный инквизитор положил на стол два увесистых мешочка с золотыми монетами.
– Что это, Бернардо? – заинтересовался старший инквизитор.
Он наклонился, взял несколько монет в ладонь и внимательно их рассмотрел. Все монеты были 1745 года чеканки, с надписью «LIMA» под четким профилем короля.
– Это английские гинеи, – пояснил Бернардо.
– Я вижу, что гинеи. Но что в них подозрительного?
– Им почти полвека, а выглядят они как новые, как будто их только вчера отчеканили.
– Да, это так, – согласился Скопио. – Где их нашли?
– В одной из корзин, среди женских вещей.
– Там есть ещё?
– Нет, это всё.
– Забирайте всех! – старший инквизитор показал пальцем на подавленных обитателей дома, печально ожидавших у стены своей участи. – И погрузите доказательства. Все доставим к нам, там и будем разбираться!
Их вели пешком по знакомым улицам, только теперь вокруг шли стражники с копьями наперевес, как будто отделяющие арестованных от прошлой свободной жизни. Вокруг вооруженных солдат зловещим черным кольцом двигались инквизиторы. Окруженные двойным кольцом арестанты вовсе не были похожи на опасных преступников. Впереди шел Калиостро в халате и тапочках, за ним Лоренца и Грация, потом слуги. Все были в домашней одежде – им не дали времени привести себя в порядок, а Грация даже шла босиком, осторожно ступая по холодной мостовой. Сзади грохотала по булыжнику нагруженная вещественными доказательствами телега, в которой сидел один стражник, отгоняя тупым концом копья толпу зевак, которая с улюлюканьем и криками сопровождала скорбную процессию.
– Попались, проклятые колдуны!
– На костер их!
– Карлика повесить на Башне Слёз!
– Карлика на костёр!
В них кидали камни и клочья грязи, собравшаяся вокруг толпа излучала звериную ненависть.
– Четвертовать чернокнижников!
– Карлика разрубить на куски!
Том съежился и стал еще меньше.
– Что я им сделал? За что?!
Этот путь унижения и позора казался бесконечным, наконец, их доставили в мрачное здание, похожее на то, которое маленький Джузеппе обходил стороной в Палермо. Только оно больше походило на крепость благодаря пыточной башне, которую в народе, не без основания, называли Башней Слёз.
Понукаемые резкими командами, арестованные поднимались по каменным, изрядно стёртым за несколько веков ступеням. Лестница была крутой, с одной стороны цветные витражи, изображающие картины мук нераскаявшихся грешников, с другой обычные зарешёченные окна.
– За что такая ненависть? – улучив момент, шепнул Том хозяину, когда они оказались рядом. – Толпа была готова нас растерзать! Особенно меня…
– Люди, в большинстве своем, злы, глупы и завистливы. А вымещать злобу безопасней на слабых и попавших в беду, – нехотя отозвался Калиостро. – Если бы ты был двухметровым богатырем, они бы выбрали другую мишень!
– Не разговаривать! – тут же последовал окрик конвоира, подкреплённый оплеухой, отвешенной почему-то Тому. Карлик печально вздохнул: объяснение, данное хозяином, наглядно подтверждалось…
Некоторое время арестованных держали в коридоре. Они сидели на холодном полу, стены, сложенные из крупного, плохо отесанного камня подавляли и наводили на тяжелые мысли. Воздух был застоявшийся и спертый, дышалось тяжело. Вдобавок в здешней атмосфере был растворен страх, который наглядно подтвердился донесшимся откуда-то жутким криком. Невозможно было разобрать – мужской или женский, настолько голос был искажён болью и ужасом. Крик то затихал, то возникал с новой силой, раскатываясь эхом по каменным лабиринтам. Тупые лица двух стороживших их солдат были невозмутимы – очевидно, они привыкли к таким звукам.
– Кто это? – всполошился Игнацио. – Кто кричит, а? Почему он так кричит?
Никто ему не ответил. А вскоре крик прекратился. В тревожном ожидании прошёл час, может больше – отследить время в таких условиях было трудно. Чтобы отвлечься, Том рассматривал стену. В замке Локвуд маленькие люди по вечерам рассказывали друг другу всяческие были и небылицы из собственной жизни или, что бывало чаще, пересказывали истории, подслушанные в разговорах хозяев. Коротышка Джон однажды припомнил, как некий барон, заключенный в крепость, ложкой расчистил швы между камнями, разобрал стену и бежал через пролом. Еще тогда эта байка показалась неправдоподобной. Сейчас он убедился в справедливости своих сомнений: здесь швов не было – камни плотно примыкали друг к другу. Да и вообще, выну