Поднимаясь по трапу на корабль, Бугенвиль еще раз повторил про себя: «Новая Кифера».
Глава VIЯкоря остаются на дне
Даже те, которые смотрят на Таити с более честной и более художественной точки зрения — и я не сомневаюсь, что таких большинство, — все те, кто видит в Таити только страну, где цветет вечная весна и где царит веселье, все те, кто смотрит на Таити, как на страну, полную поэзии, цветов и красивых женщин, — те тоже не понимают Таити…
Прелесть этой страны вовсе не в этом, и доступна она не для всех…
Под восторженные крики всей команды на воду спустили большой баркас. Он быстро наполнился моряками. Больных, ослабевших от цинги, — а их было немало, — поддерживали под руки.
Тропический день только начинался. Огромное солнце выкатилось из-за горизонта, окрасило в розовые тона повисшие в безветрии паруса кораблей, прибрежную полосу прибоя, стволы пальм, величественные, спокойные горы.
После долгого плавания любая земля всегда кажется желанной. Даже самым просоленным морякам хочется ощутить под ногами твердую почву, а не зыбкую, качающуюся палубу, посидеть в тени деревьев, поваляться на мягкой траве. Но этот остров особенно притягивал к себе моряков.
Он совершенно не походил на большинство других, встречавшихся до сих пор. Здесь не видно было едва пробивающейся на коралловых образованиях растительности, внутренних лагун с постоянными ее обитателями — черепахами и мелкой рыбой, длинных бесплодных песчаных отмелей.
С моря остров представлялся мореплавателям выступающей из океана гигантской горой, покрытой вечнозеленой растительностью. На солнце сверкали ручьи и ручейки, сбегавшие к океану. С более близкого расстояния можно было рассмотреть тенистые рощи, пироги, вытащенные на берег, собравшихся на берегу островитян.
Сидевший на руле баркаса боцман Пишо взволнованно сжимал румпель. Так вот эта земля, о которой мечталось во время длительного перехода по океану. Как манит зелень, прохлада лужаек, мирный вид туземных хижин!
Моряки равномерно взмахивали веслами, опуская их в прозрачную воду. Флотилия пирог сопровождала баркас до самого берега.
Боцман Пишо, поддерживая ослабевшего от цинги матроса Менье, вывел его из баркаса, усадил на ярко-зеленую траву под кокосовыми пальмами и опустился рядом. Он и сам чувствовал себя неважно. Отдыхая, боцман прислушивался к шуму прибоя и жадно вдыхал аромат цветущих деревьев, неведомых трав, пряные испарения земли, согретой щедрыми солнечными лучами. Французов обступили со всех сторон. Истощенные лица матросов, вероятно, казались островитянам весьма странными. Высокий мужчина что-то сказал остальным, и перед французами появилось деревянное блюдо. Сырая рыба была нарезана мелкими ломтиками и полита соком какого-то растения. Женщины и девушки принесли связки бананов и кокосовые орехи.
Моряки не заставили себя просить и жадно набросились на угощение. Пишо срезал ножом верхушку кокосового ореха и дал его Менье. Матрос с удовольствием выпил прохладную вкусную жидкость. Затем боцман протянул высокому островитянину, приказавшему принести съестное, свой шейный платок и матросскую шапочку. Гот сейчас же натянул ее на голову, а платок накинул на плечи.
С кораблей прибывали все новые и новые группы моряков. Подошел баркас с бочками для воды, привезли плотничий инструмент. Начали устраивать лагерь. Островитян это не удивило. Эрети подошел к Бугенвилю и спросил его, намерен ли он оставаться на острове восемнадцать дней. Командир экспедиции подтвердил, что вчерашнее соглашение остается в силе. Эрети знаками показал, что для устройства лагеря можно воспользоваться весьма вместительным навесом, где стояли большие пироги. Острые носы некоторых из них были украшены деревянными резными фигурками маленьких человечков.
Островитяне с веселыми криками унесли свои пироги и освободили место для палаток. Работы было много. Лагерь разбивали до темноты. Бугенвиль решил заночевать на берегу. Пусть жители острова убедятся, что их не опасаются, а вполне доверяют гостеприимству. Эрети был очень доволен решением командира экспедиции.
Эта ночь осталась в памяти французских мореплавателей, как одна из прекраснейших в жизни. Когда сгустился ночной мрак, на берегу рассыпались десятки и сотни огней. Возле палатки Бугенвиля и принца Нассау разложили большой костер. Вокруг него на мягких листьях расположились моряки и островитяне. Эрети велел принести ужин: жареную рыбу и фрукты. Туземцы веселились вокруг лагеря. С ближайшей поляны доносились радостные возгласы. Боцман Пишо следил за танцующими. Начав медленно, они плясали все более стремительно и страстно. Ничего подобного не приходилось ранее видеть бретонцу. Морской берег, покрытый белыми обломками кораллов, какие-го особенные звуки, доносившиеся со стороны гор, густые качающиеся тени — все это порождало необычайное чувство.
Эрети, указав на выплывшую из океана луну, заговорил на своем певучем наречии. Он сопровождал свой рассказ настолько выразительными жестами, что французы многое понимали. Островитяне стали сосредоточенными и серьезными. Они внимательно слушали вождя, сидя на корточках. Эрети заговорил о давным-давно минувшем…
Когда-то над великим Океаном всходило пять лун. Они не походили на луну, которая сейчас сияла над головами людей. У тех лун были человеческие лица, и они были страшными и жестокими. Они приносили много зла первым обитателям острова. За это могущественный бог Таароа разгневался на них. Луны заметались в черном бесконечном пространстве. Они пели страшными голосами, которые приводили в трепет людей. Пять небесных светил удалялись от земли все дальше и дальше. Но великий бог Таароа заставил их задрожать. У лун закружились головы, и они упали в бурный кипящий океан. Так родились острова Бора-Бора, Отаха, Хуахине, Раиатеа и Тубаи…
— …А этот остров, — Эрети посмотрел на чужеземцев и обвел широким жестом все вокруг, — называется Отаити. Жители его — таитяне.
Эрети замолчал, и тогда стали слышны далекие звуки тростниковой флейты «виво» и трубные призывы рога из раковин. Отблески потрескивающего костра выхватывали из темноты живописные группы таитян, расположившихся вблизи чернеющих куп деревьев.
Глядя в огонь, Эрети продолжал свой рассказ. Таитяне ведут свой род от людей, живших некогда далеко-далеко на западе. Они приплыли оттуда на больших пирогах, которых ныне уже не увидишь. Но к этим островам не так-то легко было приблизиться. Их охраняли огромные водяные духи. Они были похожи на птиц с громадными крыльями и вызывали страшные бури. Но и этих духов победил бог Таароа, и тогда пироги подошли к островам беспрепятственно…
Бугенвиль, глядя в лицо вождя, угадывал, что тот говорит об истории своего народа. Как жаль, что можно только предполагать, о чем он говорит. Если бы кто-нибудь мог перевести слова вождя. Да, это народ с древней самобытной культурой. Но как попал он сюда? Старик сказал, что остров называется Отаити. Видно, что вся жизнь островитян связана с морем. Хижины стоят на берегу. Да это и не удивительно. Внутреннюю часть острова занимают непроходимые леса, горные хребты. У острых вершин трех высоких гор всегда плавают легкие белесые облачка.
Не хотелось думать ни о чем, кроме загадки древнего острова. Бугенвиль уже успел поддаться его очарованию. Не раз слышал он легенды канадских индейцев и даже записал некоторые из них. В Южной Америке он тоже интересовался народными сказаниями. Но ничего не смог записать. Индейцы были запуганы миссионерами-иезуитами и хранили свои обычаи и сказания в тайне.
Бугенвиль размышлял о том, что у многих народов есть древняя культура, и они еще много поведают миру, откроют сокровищницы опыта, накопленного за тысячелетия.
Из раздумья его вывел резкий голос принца Шарля:
— Какой кромешный мрак сгустился над этим островом. Не пустить ли нам несколько ракет, чтобы развеселить туземцев?
Принц славился своим умением изготовлять и пускать замысловатые фейерверки, но его предложение прозвучало более чем некстати. Бугенвиль был весь во власти рассказа Эрети и недовольно взглянул на Нассау:
— Не думаю, что вам, принц, так скоро удастся их приготовить. Я и сам одно время увлекался ракетами и знаю, что дело это весьма хлопотливое.
Но принц вскочил на ноги и, проговорив, что ракеты у него уже давно заготовлены и их немало, скрылся в палатке.
Через несколько минут, шипя и рассыпая красные искры, ракеты взвились в воздух, на мгновение осветили высокие пальмы на берегу и упали далеко в море.
Сначала таитяне с интересом следили за всеми приготовлениями принца, а потом восторженно смотрели на огненные полосы, чертившие небосклон. Но когда одна из ракет с оглушительным треском взорвалась в ближайших кустах, они закрыли лица руками и убежали подальше от костра. Казалось, что и Эрети не испытал особого удовольствия.
Не было ни одного человека из экипажей «Будёза» и «Этуали», не ощутившего необычайного прилива сил. Цинготные больные почувствовали целебное воздействие таитянского климата. Казалось, что каждый час, проведенный на берегу, вливает бодрость и энергию.
На корабли грузили бочки с пресной водой, бананы, живых свиней и кур… Эта страна, встретившаяся морякам в центре великого океана, могла дать все, чтобы путешественники пополнили свои запасы, отдохнули физически и духовно.
Островитяне несли к кораблям продовольствие, местную ткань — тапе, украшения из раковин. Это все обменивалось на железные изделия, бусы, пуговицы, казавшиеся местным жителям весьма ценными.
Бугенвиль приказал собирать растения, которые могли бы помочь против цинги. Таитянки и их дети неотступно следовали за моряками и стали резать для них такие же травы, а вдобавок принесли несколько корзин, доверху наполненных раковинами очень красивой формы.
Эрети указал место, где росли стройные деревья с твердой древесиной. И опять островитяне начали с большим рвением помогать в работе. Они вместе с матросами валили и распиливали деревья, наполняли огромные корабельные бочки водой и тащили их к берегу, где стояли шлюпки. В награду таитяне просили лишь большие корабельные гвозди и куски полотна от старых парусов.