— Не важно, — сказал он.
— Потому, что тебя уже не будет со мной? Эта мысль часто лишает меня сна, после того как заснешь ты. Я лежу тут, прислушиваясь к тебе, к твоему дыханию и думаю: «При лучшем стечении обстоятельств, это было бы не так уж и просто. Но он — орел, а я — просто курица».
— Теперь ты просто сентиментальничаешь, — протянул он. — Почему бы не назвать меня гусем, а себя цыпленком?
Она старалась сдержать слезы, но ей это не удалось. Он обнял ее.
— Прости, — говорил он ей снова и снова. — Мне не следовало шутить. Просто я такой, против своего желания. Я не сделаю тебе больно ни за… даже за этот поганый космический корабль.
Когда она наконец стала более спокойной, он бросил ей двусмысленную реплику:
— Приближается трудное время месяца? — спросил он.
Она проглотила слезы и кивнула.
— Похоже на это.
— Это не делает все, что ты сказала, менее значимым, нет. Но более болезненным, чем нужно.
— Угу, — она попыталась улыбнуться. — Проклятье, как бы мне хотелось, чтобы у нас были сигареты! Уж в следующем путешествии я позабочусь об этом.
— Гадкая девчонка. — Он погладил ее щеку. Потом сел на край постели, так, что мог заглянуть ей в глаза, и, держа ее руки в своих, сказал: — Вонни, если бы у меня была привычка беспокоиться о будущем, как ты, я бы определенно был бы испуган. Кажется, это ты скорее устанешь от меня и бросишь, чем я уйду. Но давай попробуем и посмотрим. Я хочу попробовать и приложу все усилия, чтобы все это продлилось как можно дольше. Ты действительно замечательная. — Он перевел дыхание. — Чтобы доказать тебе это, я тебе кое-что расскажу. Я еще не решил, нужно ли рассказывать об этом кому-нибудь. Может быть я не должен, я не знаю, но я хочу отдать тебе все, что у меня есть.
На мгновение она вспомнила о своем младшем брате, который, когда ему было пять лет, а у нее был четырнадцатый день рождения, пришел, стесняясь, в восхищении обнял, и поцеловал ее, и сунул ей модель ракетного глайдера, которую он собрал сам.
— Я знаю, как работает этот корабль, — сказал Скип.
Она выпрямилась.
Он кивнул.
— Да. Когда мы с Агасейрусом прогуливались вокруг Сатурна. Он хотел, чтобы я вел его, пока он возьмет тендер, чтобы совершить небольшой облет. Я думаю, что он чувствителен к Допплеровскому сдвигу и хотел сотрудничать только с художником, но я не могу поклясться в этом. Во всяком случае, он преподал мне урок. Совсем просто. Единственную возможность попасть в помещение, где располагалось управление кораблем. Нужно просто правильно сделать точный жест, иначе стена не откроется. Есть еще целый набор сигналов, чтобы привести в действие двигатели. Просто предосторожность, для безопасности. Во всяком случае, я так полагаю. Во всех остальных отношениях это едва ли отличается от управления тендером. Стоишь себе в миниатюрной копии просмотровой комнаты и пользуешься уменьшенными дисплеями навигации. Потом можно включить автоматическое управление кораблем, пока не попадешь, куда тебе нужно. Черт, я могу провести нас между звездами. В файле заложено путешествие по всем окрестностям галактики. Просто начать Вуссаровское поглощение, когда готов развить большую скорость, и нажать на фотонный привод, если уверен, что не нанесешь ущерб никому поблизости.
— Агасейрус, должно быть, и вправду нам доверяет, — выдохнула она.
От широкой улыбки лицо его сморщилось.
— В том-то все и дело, — сказал он. — Он считает само собой разумеющимся, что мы так же… невинны… как и другие особи атомной эры, которых он знает. Разве способны другие уничтожить себе подобных?
— Я понимаю, почему ты молчал.
— Угу. Сперва во мне все кипело, как ты можешь припомнить. В основном, я полагал, что мне лучше не говорить этого Ваню. Но потом, чем больше я задумывался над этим, тем больше сомневался. Он же сам согласен, что будет неразумно давать нашим военным тендер такого типа, даже несмотря на то, что они, по всей видимости, не будут в состоянии сдублировать его, не лучше чем Маркони смог бы сдублировать транзисторный телевизор. Но сам корабль! Не нужно строить флот. Его одного достаточно. Просто послать делегацию — ведь Агасейрус теперь с удовольствием будет принимать делегации, если они привезут с собой произведения искусства — и эта делегация берет Агасейруса в заложники или убивает его, и вот они — владельцы всего мира.
Она подумала, что он достаточно сильно ее любит, если делится с ней своими опасениями. Она сказала:
— Ты не можешь убедить Сигманианца больше никому не рассказывать об этом?
— Я пытался. Но подобное сообщение не так уж и просто ему втолковать.
— А ты… Слава Богу, что ты — единственный, Скип! — Она потянулась к нему. Он не сдвинулся с места и сказал: — Если ты хочешь сказать, что нам повезло, потому что я сохраню все это в секрете, не лови меня на слове, Вонни. Разве не так?
— Что? Конечно…
— Что значит «конечно»? Положим, вся власть достанется Америке. Я — не пылкий патриот, но я также и не питаю отвращения к своей стране. Мне кажется, что во многих отношениях Америка более подходящая страна, чем остальные, и она достаточно большая и могущественная, чтобы сохранить и поддерживать мир. Я совсем не уверен, что эти надуманные международные соглашения, которые у нас есть, продлятся долго. Посмотри, как они уже сейчас распадаются. Пакс Американа — разве это паршивое соглашение лучше, чем совсем никакое? И вообще, сработает ли оно? — Он покачал головой. — Я не знаю. А ты?
— Нет, — сказала она. — Но я верю…
— Разве одной веры достаточно? Пожалуйста, подумай, Вонни. Воспользуйся своими хорошо смазанными мозгами. — Его дерзость не могла не промелькнуть в его усмешке. — Вместе с хорошо смазанным телом, гм-м-м? — И снова серьезно: — Мне нужен твой совет. Однако, в конце концов, ты понимаешь, решать придется все-таки мне. Мне, и только мне самому.
Меркурий представлял собой скалы и кратеры под черным небом, в дневное время его освещало гигантское солнце, чей свет лился как дикий огонь, местами то тут то там — лужи расплавленного металла, который застывал по ночам и блестел отраженным светом звезд — мучительное великолепие.
Ивон думала, что понимает, как корпус тендера защищает ее от ослепительного блеска, а может быть, и от коротковолновой радиации. Его прозрачность по мере необходимости затемнялась сама собой. Она не понимала, почему ей не жарче, чем обычно, в то время как температура за бортом приближалась к 700 градусам по Кельвину. Ну, если они и хотели обогнуть Солнце — сможет ли верное взаимодействие регулируемых электрических и магнитных полей контролировать не только выделяемые частицы, но и нейтральные и кванты? Она не была уверена, что это возможно теоретически. Однако она была уверена, что теории Земной физики не были последним словом в науке.
Ее размышления были всего лишь тонкой струйкой в потоке печали, который заполнял ее целиком.
На дальнем конце тендера Скип и Агасейрус возбужденно сотрудничали в вытапливании масел и сигманианских пигментов, которые вызывали свечение. Подхваченные порывом ветра, который оставался в этом мире, тончайшие, похожие на слюду, частички были принесены с отвратительной массы скалы впереди них.
Как он может радоваться, когда его коснулась рука судьбы? Я с каждым часом все больше и больше уверена в том, что в этом наша вина, не важно какой путь он выберет. И эта уверенность делает меня все меньше и меньше похожей на женщину его типа, и он чувствует, что ему отказывают, а я не могу хорошо притворяться, и поэтому он может оставить меня, как только его нога коснется Земли, а может, это и к лучшему? А я молюсь, как я молюсь, чтобы он этого не сделал.
Рядом с ней на носу корабля Вань наклонил кинокамеру, которую он взял из их обычного научного снаряжения.
— Я должен лично иметь копии этих последовательностей, если уж ничего другого я не могу иметь, — сказал он. — Моя дочь обожает светлячков.
На этих днях в первый раз он показал мне ее портрет.
— Мне бы хотелось познакомиться с Вашей дочерью, — сказала Ивон.
— Обязательно. — Он говорил так, как будто у него не было сомнений на этот счет. — Для нас будет большой честью принимать вас в своем доме.
— Примете ли? После того, как моя страна спалит до пепелища парочку ваших городов, чтобы доказать, что она может расплавить и спалить все, что за четыре тысячелетия Китай давал нам, если он не позволит ввести оккупационные войска?
— А я надеюсь, что в свою очередь мы сможем ответить вам тем же, — продолжал Вань. — Она уже слышала о Диснейленде. — Он вздохнул. — Я ходил туда однажды и нашел его легкомысленным. Но именно для того и работали наши последние два-три поколения со времени Революции, чтобы у Пинь было время для изучения искусства, самосовершенствования, и, конечно, для того, чтобы легкомысленно его проводить.
Если Вы все еще живете обещаниями после того, как два — три поколения уже прожили, станет ли она жить тем же? Вы не можете просто взять и привезти ее ко мне в гости, потому, что если вы отправляетесь за границу, ваша семья остается в заложниках. Смею ли я сказать Скипу, что такое правительство не должно быть уничтожено в целях безопасности, ради выживания всего человечества? — Но осмелюсь ли я сказать, что оно не может развиваться, что оно уже не сможет развиваться дальше, что оно не даст нам ничего лучшего, чем позорный мир Цезаря?
Будет ли такой мир длиться вечно? Рим разбит в пух и прах. Византия разрушена.
Разве я не верю в своих соотечественников? Что если мы расскажем Энди Алмейде, что мы, вернее Скип, может управлять кораблем? Станет ли Энди пытать Скипа каленым железом и вытягивать из него признание, пока он не покажет как? А может это станет делать его начальство? Я голосовала за Президента Бравермана. Он сидит в доме Томаса Джефферсона, но ведь Гитлер начинал в уютной старой Баварии, не так ли? — Что делать, что делать?
Поверхностное притяжение Меркурия давало немного меньшее ускорение, чем нормальное ускорение корабля Однако это было похоже на притяжение Земли.