– Как ты посмотришь, – осторожно осведомилась она у Лилиан, – если я останусь, а ты пойдешь по своим делам?
– Хорошо посмотрю! – тут же ответила Лилиан и вскочила. – У меня действительно есть кое-какие дела, к тому же я все равно не собиралась здесь торчать – ведь я могу нечаянно помешать вдохновению мистера Уорсли, не говоря уже о его попытках угадать, откуда прекрасная мисс де ла Мер явилась на нашу грешную землю. В общем, не буду вам мешать. Увидимся дома, Арли. Ну а если ты не вернешься до шести, я начну рассылать во все стороны поисковые партии… – Она рассмеялась и стала натягивать пальто. Гидеон проводил ее до двери и тут же вернулся. Теперь, когда Лилиан не было в комнате, его фигура вдруг показалась Арлетте угрожающей, а улыбка – двусмысленной.
– Идемте наверх, – сказал Гидеон, складывая перед собой большие ладони. – Мне не терпится начать.
Арлетта осторожно отставила чашку, улыбнулась самой вежливой улыбкой и вслед за своим странным хозяином стала подниматься по голой, не застланной даже ковровой дорожкой лестнице навстречу то ли своему будущему, то ли вообще неизвестно чему.
17
Утром Бетти проснулась от жуткого ощущения, что она проспала. Резко сев на кровати, она бросила взгляд на часы. Так и есть!.. Часы показывали пять минут десятого. Ее смена в «Вендиз» начиналась ровно в девять, и, чтобы не опоздать еще больше, Бетти, не умываясь, натянула новенькую рабочую униформу, на которой уже появилось несколько жирных пятен, и наскоро почистила зубы. Поглядев на себя в зеркало, она пожалела, что накануне вечером не вымыла голову, потом мимолетно задумалась, не подкрасить ли губы, но снова посмотрела на часы и, проглотив всухомятку несколько ложек кукурузных хлопьев, стремительно сбежала по лестнице. Пробкой вылетев на улицу, она едва не сбила с ног Дома Джонса.
– Эй, поосторожнее! – воскликнул он, выставив перед собой руки.
Потрясенная неожиданной встречей, Бетти уставилась на него с благоговением и ужасом.
– Черт! Извините, – пробормотала она.
Он поглядел на нее со смесью негодования и насмешки, в одно мгновение отметив и мятую форменную рубашку поло с логотипом «Вендиз», и нейлоновые брючки, и бейсболку, которую Бетти еще не успела надеть и держала в руке. Немного помолчав, Дом Джонс повернулся, словно собирался идти дальше, но снова остановился и поглядел на нее через плечо.
– Эге, я, кажется, тебя знаю, – произнес он голосом поп-звезды, от звука которого трепетали сердца десятков и сотен тысяч поклонниц по всему миру. – Я видел тебя вон там. – Дом Джонс показал пальцем наверх. – На пожарной лестнице.
Бетти в ответ только кивнула. Она не хотела ничего говорить, боясь, что он увидит прилипшие к ее зубам кукурузные хлопья или почувствует затхлый запах, который вряд ли могли победить несколько торопливых движений зубной щеткой.
Дом Джонс снова окинул ее откровенно оценивающим взглядом. Бетти тоже смотрела на него во все глаза. Даже сейчас, туманным майским утром, она отчетливо видела – да и любой бы увидел, – что, несмотря на самого затрапезного вида футболку, неопрятную щетину и мешки под глазами, перед ней не бродяга и не пьяница, а человек, который сумел многого добиться в жизни.
Дом Джонс небрежно кивнул ей и, слегка улыбаясь, двинулся дальше, а Бетти застыла как вкопанная. Наконец она сумела сглотнуть. И тоже улыбнулась, глядя ему вслед.
Дом Джонс.
Она видела его совсем близко.
Он разговаривал с нею.
Он узнал ее.
Стало быть, он обратил на нее внимание.
Бетти опустила взгляд, чтобы взглянуть на себя со стороны, и улыбка ее померкла.
Она была в форменной одежде «Вендиз».
В отчаянии Бетти припомнила все те разы, когда она выходила на улицу одетой в нормальную одежду. Она подумала о выглаженных футболках с забавными рисунками, о джинсовых мини-юбках, о том, что раньше ее волосы всегда блестели на солнце и пахли свежестью, губы были подкрашены прекрасной розовой помадой, а глаза – подведены лайнером, что делало ее практически неотразимой. Она думала о всех тех днях, когда Дом Джонс ее не увидел, и посылала мысленные проклятия всем богам, которые там, наверху, заведовали случаем и временем.
Нет, не то чтобы ей хотелось в одно мгновение покорить сердце Дома и сделать его навеки своим верным рабом. Напротив. В конце концов, этот подонок изменял жене, к тому же в «Стене» были парни и покрасивее.
И тем не менее…
Дом Джонс.
Дом.
Джонс.
Она видела его и почти прикоснулась к нему.
Все еще думая о том, как несправедливо обошлась с ней судьба, Бетти быстрым шагом двинулась в сторону ресторана.
Через два дня после знаменательной встречи с Домом Джонсом Бетти столкнулась с Джоном Любезноу, который, прислонившись к стене возле ее подъезда, задумчиво курил. Ей давно хотелось с ним поговорить, но она не знала, можно ли разрушить барьер, который Джон воздвиг вокруг себя, с помощью обаяния и ссылок на завязавшиеся между ними приятельские отношения, или каждый раз, когда она пытается до него достучаться, она лишь делает эту преграду еще более высокой и непреодолимой.
– Привет, – сказала Бетти. – Как поживает твоя сестра?
Джон повернулся к ней и с отвращением поморщился.
– Понятия не имею.
Бетти напряженно улыбнулась. Неудачное начало. Похоже, в разделяющей их стене прибавился еще один ряд кирпичей.
– А ты видел здесь Дома Джонса? – сделала она еще одну отчаянную попытку.
Джон покачал головой.
– Как тебе сказать…
Как сказать?.. Бетти слегка растерялась. Интересно, что́ Джон имел в виду… Он либо видел Дома, либо нет; третьего не дано, а между тем… Вздохнув, она повернулась, собираясь подняться в квартиру, и тут Джон вдруг улыбнулся и добавил:
– Он спрашивал о тебе.
Бетти уставилась на него во все глаза.
– Что-что?
– Дом Джонс. Пару дней назад, что ли… Он подошел к моему лотку, чтобы посмотреть пластинки, а потом спросил: «Кто эта блондинка в униформе «Вендиз»?»
– Вот это да!.. А что ты ответил?
– Да ничего особенного. – Джон пожал плечами. – Сказал, что ты только недавно переехала и что ты живешь на третьем этаже. – Он снова повел плечами.
– Боже мой! А ты сказал ему, как меня зовут?
На лице Джона появилось какое-то странное выражение.
– Не представляю, как я мог ему это сказать, когда я и сам этого не знаю?
– Бетти! – почти прокричала она. – Меня зовут Бетти!
Он медленно кивнул.
– Я запомню.
– А что он еще сказал?
– Да ничего. Только спросил, кто эта блондинка, вот и все.
Бетти заморгала, пытаясь скрыть дурацкую улыбку, которая появилась на ее лице, но не особенно преуспела: ее губы словно сами собой растягивались все шире.
– Потрясающе! – проговорила она, обмирая от восторга. – Даже не верится!
Джон Любезноу посмотрел на нее так, словно не ожидал, что Бетти способна вести себя до такой степени глупо.
– А он что-нибудь купил? – спросила она.
– Что?
– Он купил у тебя какой-нибудь диск?
– Нет. Он искал редкий диск Дилана. Я предложил ему тот, который у меня был, но он не стал покупать.
– Понятно. – Бетти кивнула, как она надеялась, со знанием дела. Ей очень хотелось сказать что-нибудь умное о редких дисках Боба Дилана, но, так ничего и не придумав, она вошла в подъезд.
Всего за две недели работы в «Вендиз» Бетти заметно поправилась. Лицо ее округлилось, выступающие скулы сделались не такими острыми, подбородок помягчел. Каждый день она проводила на ногах по нескольку часов; это был нелегкий физический труд, но даже он не мог полностью сжечь все мега- и гигакалории, которые ее организм получал ежедневно вместе с бесплатными обедами и ужинами. Вскоре Бетти заметила, что пояс ее любимой юбки восьмого размера довольно болезненно врезается ей в бока.
Цвет лица Бетти тоже изменился. Оно утратило свежесть и нежный, словно розовый лепесток, румянец, сделавшись тускловато-белым, как тесто. Кое-где на коже даже появились сероватые угри, с которыми, впрочем, Бетти вела беспощадную войну. Пойти в салон красоты она не могла позволить себе по финансовым соображениям, поэтому два дня назад, обнаружив, что отросшие корни ее волос стали длиннее, чем обесцвеченные кончики, Бетти намазала голову каким-то снадобьем от «Веллы» с многообещающей маркировкой «темно-карамельный тон». Результат превзошел все ее ожидания. Вместо темно-карамельного (кстати, какой это?) ее волосы приобрели вульгарный серовато-черный цвет. О том, что она превратилась в брюнетку, Бетти не подозревала до тех пор, пока не смыла остатки краски, но самое неприятное заключалось в том, что этот цвет ей совершенно не шел. Чтобы хоть как-то исправить положение, она мыла голову с шампунем по пять раз в день, но добилась только того, что ее волосы приобрели легкий зеленоватый оттенок, какой бывает у плесени, растущей на сыром бетоне.
Теперь Бетти старалась как можно меньше вспоминать о «блондинке» со свежим, почти скульптурной лепки лицом, с которой Дом Джонс столкнулся две недели назад. Не исключено было, что теперь он ее просто не узнает. Перед каждым выходом из дома она тщательно подводила глаза, накладывала на щеки розовый тональный крем, собирала зеленовато-бурые волосы в тугой «конский хвост» и втягивала живот, но ей не очень верилось, что от всего это будет какой-то прок.
Как-то раз после работы она пригласила к себе Джо-Джо, которому очень хотелось взглянуть на ее квартиру. Стоя у кухонного окна, он воскликнул:
– Потрясающе! Даже не верится, что ты здесь живешь. Лучшей квартиры я в жизни не видел!
– Я хочу покурить, – сказала она, помахав у него перед носом только что сделанной самокруткой. – Пойдешь со мной?
– Конечно, – ответил Джо-Джо и проследовал за ней на пожарную лестницу. – Я вот думаю, может, мне тоже начать курить? – проговорил он некоторое время спустя и, сев на край лестничной площадки, свесил ноги вниз. – В компаниях, где все курят, я чувствую себя изгоем. Остальные парни разбиваются на группки, курят, болтают, и только я один…