– Вы неплохо потрудились! – проговорил он, когда она закончила. – Все это просто… поразительно. И очень, очень необычно.
– Я знаю, – сказала Бетти. – Боюсь только, что теперь, когда я буду работать у Эйми, у меня будет не так много возможностей заниматься историей моей бабушки. И библиотеки, и Сомерсет-Хаус[30] открыты только днем, а для меня это самое горячее время.
– Я мог бы тебе помочь, – неожиданно предложил Джон, и Бетти удивленно на него посмотрела.
– Как? Насколько я знаю, ты и так работаешь по четырнадцать часов в сутки. Откуда ты возьмешь столько свободного времени, чтобы рыться в архивах?
Он пожал плечами.
– Когда работаешь не на босса, а на самого себя, всегда можно выкроить часок-другой. Да и ездить далеко не надо – все главные архивы находятся здесь, в центре. Ты только скажи, что тебе нужно, и я попытаюсь это для тебя разыскать.
– Ты правда готов помочь? – Бетти все еще не верилось, что он говорит серьезно.
– Конечно. Почему бы нет?
– Потому что тебя зовут Джон Любезноу, и ты не человек, а остров.
Он рассмеялся, машинально помешивая свой кофе.
– Что ты имеешь в виду? – спросил он, хотя Бетти было совершенно ясно: Джон все отлично понял, просто ему хочется, чтобы она сказала это вслух.
– Я имею в виду, – объяснила Бетти, – что ты живешь словно в каком-то пузыре, в котором существует твой лоток на рынке, клуб, твоя квартира с плесенью…
– Не забудь про аукционы пластинок, которые проходят каждые выходные.
– Да, и аукционы. Это все, что тебе нужно, поэтому за пределы этого своего пузыря ты почти никогда не выглядываешь, не так ли?
Он пожал плечами.
– У меня есть друзья.
– Да. То есть – это ты так говоришь. И часто ты с ними встречаешься, с этими своими друзьями?
– Встречаюсь время от времени. Но не слишком часто, тут ты права. Большинство моих друзей живут не в Лондоне, поэтому я вижусь с ними… когда могу.
Бетти улыбнулась.
– Меня не проведешь, – сказала она. – Тебе хорошо в этом твоем пузыре, поэтому ты и отгородился от всего остального мира. Остров по имени Джон Любезноу.
Он расхохотался и поднял ладони, словно сдаваясь.
– Хорошо, хорошо… Да, я – человек довольно нелюдимый. Всегда был таким. Но это не означает, что я не могу с кем-нибудь подружиться… По большому счету, я парень совсем не плохой.
– Я и не говорила, что ты плохой. Просто ты из тех, кто не любит вникать в чужие проблемы. В общем, спасибо тебе за предложение помочь, но… Нет, не думай, я действительно очень тебе благодарна!
Джон улыбнулся и кивнул.
– На самом деле я уверена… – Бетти наклонила голову, притворившись, будто ее очень заинтересовали остатки кофе в чашке, хотя на самом деле ей просто не хотелось, чтобы он видел ее лицо. – На самом деле я уверена, что ты очень хороший.
Джон пристально взглянул на нее.
– Скажи это еще раз, только смотри мне в глаза.
Бетти рассмеялась.
– Ладно. Ты мне нравишься, о’кей?.. Нет, я правда считаю, что ты очень славный.
Он снова улыбнулся.
– То есть ты наконец в этом убедилась? Не передумаешь?
Бетти тряхнула головой.
– Не передумаю. Я убедилась: Джон Любезноу – очень славный парень, и он мне нравится.
На этот они рассмеялись оба, и Джон сказал:
– Значит, у нас это взаимно.
Она взглянула на него с сомнением.
– То есть я тебе тоже нравлюсь?
– Да, нравишься. Ты довольно милая.
– Довольно милая или очень милая?
Джон сделал вид, будто задумался.
– Очень милая, – промолвил он наконец.
– Это хорошо. Просто прекрасно, – кивнула Бетти.
Они посмотрели друг на друга, и ей вдруг показалось, будто их окружает легкое золотистое сияние. Внезапно Джон сказал:
– Можешь обещать мне одну вещь?
Она кивнула.
– Конечно. А какую?
– Обещай мне, что не будешь спать с Домом Джонсом.
– Что-о-о?!
– Я серьезно. Ничего хорошего из этого не выйдет.
– Но… Да с чего ты вообще решил, что я собираюсь с ним спать?
Он не ответил – только приподнял бровь.
– Ты прямо как Эйми! – с досадой воскликнула Бетти. – Она говорила мне то же самое. Так вот – я не собираюсь с ним спать. Он мне даже не нравится!
– Я не говорил, что он тебе нравится. Я говорил, что рано или поздно ты можешь оказаться в его постели.
– Потому что он – звезда?
Джон пожал плечами.
– То есть ты считаешь, что я – легкомысленная искательница приключений?
– Я не думаю, что ты легкомысленная. Просто я знаю, как устроен этот мир.
Бетти прищурилась.
– Боюсь, мне все-таки придется подкорректировать мое мнение о вас, Джон Любезноу.
Он снова поднял ладони, на этот раз – в знак примирения.
– Извини. Беру свои слова обратно. Считай, что я ничего не говорил. Я уверен, что ты не станешь с ним спать. Ты не такая, как все. Ты – другая.
– Так-то лучше. – Бетти улыбнулась. – Гораздо лучше.
Она была рада, что между ними снова установился мир, но ей все равно казалось, что Джон просто не хотел с ней ссориться и что на самом деле он продолжает думать – она вполне способна переспать с Домом Джонсом, просто потому что он звезда. И в глубине души Бетти подозревала, что Джон, вероятно, прав.
Когда Бетти разбудил дверной звонок, ей как раз снились Арлетта, Джон Любезноу и Эйми Метц. Все еще ощущая себя в доме Эйми, где она должна была приготовить на всех огромный клубничный пирог в огромной розовой плите, Бетти потерла глаза кулаками и посмотрела на часы. Часы показывали начало первого. Это означало, что она проспала всего час или около того, и Бетти мысленно прокляла и дверной звонок, и звонившего. Стоило стараться лечь пораньше, чтобы через час тебя разбудил какой-то придурок?
– Кто?.. – пробормотала она, нажимая на кнопку переговорного устройства. В глубине души она была уверена, что это какой-то подгулявший прохожий, перепутавший ее дверь с дверью паба. Или с дверью, за которой живет молодая французская модель.
– Бетти, это я, Дом.
– Кто-о?..
– Дом Джонс.
Подскочив на постели, Бетти попыталась пригладить волосы. Она была в полной растерянности, а главное – никак не могла решить, где закончился сон и началась реальность. Быть может, подумалось ей, это наглядное свидетельство того, как события прошедшего дня проникают в сны, принимая совершенно фантастический оборот. В конце концов, они же говорили с Джоном о Доме – и вот теперь ей снится, будто поп-идол явился к ней домой.
– Бетти?.. – снова донеслось из переговорного устройства, и ей пришлось основательно себя ущипнуть. Убедившись таким образом, что она не спит, Бетти слегка откашлялась.
– Да-да, я здесь… Что-нибудь случилось?
– Нет, просто мне одиноко.
– Что-что? – переспросила она, не веря своим ушам.
– Мне очень одиноко, Бетти, – повторил Дом. – Я только что прилетел из Берлина. К сожалению, я совсем не устал, иначе бы я просто завалился спать, а так… Я очень соскучился по детям, и мне необходимо с кем-нибудь выпить.
– Но у меня нет никакого спиртного!
– Спиртное не проблема, Бетти. Главное, чтобы ты согласилась пойти со мной… Пожалуйста. Надевай свое лучшее платье – и идем.
Убрав палец с кнопки переговорного устройства, Бетти некоторое время тупо смотрела в пространство перед собой, пытаясь усилием воли избавиться от заполнявшего голову тумана и как следует обдумать неожиданное предложение Дома. Завтра начиналась ее работа – в восемь ей нужно было быть в доме Эйми. Именно поэтому, когда Джон пригласил ее в клуб, Бетти отказалась – она специально хотела лечь пораньше, чтобы утром быть бодрой и свежей. И вот теперь сам Дом Джонс стоит у дверей ее квартиры и приглашает в клуб или в ресторан.
Дом Джонс.
– Куда мы пойдем? – спросила она. – В «Ворчун»?
– Ты хочешь в «Ворчун»?
– Да.
– Значит, пойдем туда.
– Хорошо, только ненадолго, ладно? Завтра мой первый рабочий день у Эйми, и…
– А-а, значит, она тебя все-таки взяла. Я же говорил!..
– На испытательный срок.
– Ну, это мало что меняет. Ладно, давай спускайся как можно скорее. Я уже чувствую в воздухе запах шампанского.
Бетти была уверена: никогда в жизни она не забудет минуту, когда они с Домом вошли в «Ворчун». При его появлении лица всех, кто там был, повернулись в их сторону, словно цветки подсолнухов; на губах расцветали улыбки, двери распахивались словно сами собой, а напитки появлялись прежде, чем Дом успевал их заказать. Казалось, будто в холодной и темной пещере вдруг вспыхнуло маленькое солнце, согревшее своим светом все живое. Сама Бетти, впрочем, старалась держаться как можно незаметнее – по правде говоря, она бы предпочла стать невидимкой. Ее появление в клубе под руку с Домом выглядело по меньшей мере странно, и ей казалось, что все это отлично понимают. Сам Дом, впрочем, чувствовал себя здесь как рыба в воде. Он пожимал протянутые ему руки, хлопал кого-то по плечу и говорил что-то вроде: «Рад тебя видеть, приятель. Как дела? Ну, держись там».
Несмотря на испытываемые ею неловкость и смущение, Бетти не забывала оглядываться по сторонам. Однажды она уже побывала в «Ворчуне», но тогда дальше гардероба ее не пустили. Сейчас она с любопытством разглядывала и белый рояль у подножия лестницы, по которой они спустились в зал, и сидевшего за ним тапера в белом смокинге, и бармена за стойкой, который ловко жонглировал серебряным шейкером, смешивая мартини.
Тем временем Дом провел Бетти, которая никак не могла прийти в себя и решить, где же пролегает граница между сном и действительностью, в дальний угол зала и усадил на мягкий кожаный диван. Тут же принесли шампанское, и они, чокнувшись, сделали по несколько глотков. Люди за столиками продолжали исподтишка поглядывать в их сторону и перешептываться, и Бетти, все еще оглушенная и растерянная, в очередной раз попыталась расправить примятые со сна волосы и отскрести какое-то пятнышко от подола своего черного платья с лайкрой. Мысли ее снова вернулись к тому вечеру несколько недель назад (хотя сейчас ей казалось, что с тех пор прошло несколько месяцев), когда она зашла в «Ворчун» в поисках работы. Тогда ее вежливо, но быстро выс