«Пожалуй, он прав», — решил Гаврилов. Тогда почему лодка оказалась именно в этом месте? Этот вопрос он и задал Покрасову.
— Возможно, она всплывала для связи с берегом, — коротко ответил старпом.
«А что, может быть...» Гаврилов взял микрофон:
— Акустик, что слышно?
— Горизонт чист!
— Я и сам чувствую, что кругом тишина, — повысил голос командир. — Смотрите там в оба!
Покрасов не выдержал, заметил:
— Сергей Васильевич, зря вы так на акустиков. Вам же говорил адмирал, что район моря здесь очень сложный, рельеф дна каменистый и большой перепад глубины. Помню, наш комбриг в бытность свою командиром корабля в этом районе тоже упустил подводную лодку. Акустики крепко схватили ее в электронные клещи, но она все же куда-то исчезла.
— Кто был акустиком?
Покрасов промолчал, словно не слышал вопроса.
Командир вновь спросил:
— Кто был акустиком? Видно, нес вахту такой же молодой, как наш Климов.
На скулах Покрасова вспыхнули желваки:
— Я нес вахту.
— Вы? — удивился командир. — Что ж, тогда дело ясное...
Покрасов обжег Гаврилова взглядом.
— Вы чем-то недовольны?
— Думаю о лодке, — схитрил Покрасов.
— Я все же не теряю надежды, — усмехнулся Гаврилов. — Если у Климова есть чувство гордости, он обнаружит лодку. Тут, если брать шире, речь идет о долге и чести.
— Не понял вас, Сергей Васильевич, — признался Покрасов. — Если матрос потерял контакт с лодкой, значит, он потерял свою честь, не выполнил свой долг, так надо это понимать?
Гаврилов прошелся по мостику, взглянул на море, где у скалы курился туман, с криком носились чайки, потом вернулся на прежнее место, встал рядом со старпомом.
— Зачем же так ставить вопрос? — с досадой спросил он. — Потерять контакт с лодкой, конечно, не означает уронить свою честь. Но запятнать ее можно. А я не хочу, чтобы мои люди оказывались в таком положении. Я привык видеть своих моряков зрелыми, волевыми воинами. У меня в душе все горит... Вы, как вижу, не очень-то переживаете неудачу.
— Каждый ведет себя на мостике по-разному, — отпарировал старпом.
— Но цель у нас одна, — заметил командир. — Отлично выполнить задачу, не так ли?
— Вы же сами как-то говорили, что даже гениальные полководцы не всегда выигрывают сражения.
Гаврилова по радио неожиданно вызвал берег. В трубке послышался голос комбрига Зерцалова. Капитан 1-го ранга был удивлен тем, что «Ястреб» до сих пор не обнаружил подводную лодку. Слова его вызвали в душе Гаврилова скверное чувство — не любил он, когда его так строго опекали. Но стоило ему заикнуться об этом, капитан 1-го ранга повысил голос: «Я прошу учесть, что в данном случае меня интересует обнаружение подводного «противника», который ходит у вас под носом. Какая же тут опека? Это ваша недоработка. Следуйте к Каменным братьям и проведите в назначенном вам районе поиск лодки».
Гаврилов повернулся к старпому:
— Слышали? А вы тут про полководцев толкуете. Штурман, курс!
— Сто тридцать пять градусов, — доложил лейтенант Озеров.
— Лево руля, — скомандовал вахтенный офицер, и корабль, накренясь на правый борт, начал поворот, хотя сам Гаврилов не был уверен, что лодка где-то у острова. Если она и находилась там час назад, то за это время давно сменила свою позицию. И все же в нем теплилась надежда.
Впереди по курсу показался остров. Издали он был похож на тюленя, высунувшего морду из воды. Остров — небольшой, на нем росли деревья и кустарники, склоны его обрывисты, местами каменные глыбы нависали над водой, напоминая собой странные чудовища.
— По-моему, вы правы — здесь не станет бродить подводная лодка, — подал голос Покрасов.
— Почему?
— Во-первых, в этом районе сильное подводное течение, — старпом заломил на правой руке палец. — Во-вторых, грунт тут песчаный и лодке негде укрыться, если ее станут преследовать надводные корабли. В-третьих — что делать здесь лодке далеко от фарватера?
— Логично, — согласился командир.
Поиск подводной лодки хотя и волновал Гаврилова, однако мысль о том, что ночью в районе колхоза «Маяк» высадился на берег нарушитель границы, не покидала его. Видно, не простой нарушитель, если о нем уже доложено в Москву, а в морской бригаде побывал генерал Сергеев и долго вел разговор с комбригом и начальником штаба. Гаврилов не знал, о чем шла в штабе речь, но из личной беседы с генералом понял: операция по обезвреживанию агента иностранной разведки задумана широко, в нее включились не только группа работников КГБ, но и пограничники. Сергеев говорил о том, что ЦРУ США в последнее время резко активизировало свою подрывную шпионскую деятельность во всем мире. Используя наиболее современное оборудование, различные микроэлектронные устройства, разведывательные органы США стремятся любой ценой выведать чужие военные и государственные секреты, используя для этого свою агентурную связь под видом туристов, «рыбаков», посланцев торговых фирм...
«Я не стану вас агитировать за особую бдительность в море, — говорил генерал Сергеев. — Вашему «Ястребу», Сергей Васильевич, будет поручено важное задание. Вернетесь с учений, и мы обговорим все в деталях».
Кренясь, корабль изменил галс. И вдруг в динамике, что висел в ходовой рубке, послышался голос вахтенного акустика:
— Эхо, пеленг сто сорок, дистанция...
Гаврилов мельком взглянул на карту. Штурман уже успел сделать на ней пометки. Акустик неожиданно сообщил о подводной цели новые данные. Лейтенант Озеров тут же нанес на карту еще одну точку. Она почти совпала со старой. Как же так, ведь подводная цель двигалась! Что это? Капитан 2-го ранга скосил глаза на штурмана:
— Одно и то же место?
— Так точно!
— Ошибки нет?
— Я могу напутать, но приборы не врут.
Гаврилов потребовал от акустика уточнить место обнаружения подводной цели. Матрос Климов повторил свой доклад:
— Эхо, пеленг сто сорок градусов, дистанция...
— Что за чертовщина! — воскликнул Гаврилов, глядя на старпома. На скулах у него заиграли желваки, первый признак того, что командир нервничает.
— В этом месте лодка затаиться не может, — высказал свои соображения Покрасов. — Это грозит ей аварией, и на такой риск командир подлодки не решится.
Какое-то время Гаврилов размышлял. И вдруг его осенило — акустик принял эхо от подводной скалы. Вот она, помечена на карте штурмана кривой полоской. Лодка спряталась за эту скалу, потому-то цель и стала неподвижной. Значит, и в тот раз лодка укрылась за скалой и акустик потерял с ней контакт.
— Вахтенный офицер, сообщите на дозорные корабли и донесите в штаб бригады об обнаружении подводной лодки. — Гаврилов, поглядывая на старпома, задорно добавил: — Теперь лодка не уйдет! Да, Игорь Борисович, я не дам ей уйти! Вы как-то говорили, что не любите самовлюбленных людей. Я сейчас самовлюбленный.
Покрасов решительно шагнул к командиру:
— Разрешите мне произвести атаку? — Глаза у старпома заблестели, как у охотника. — Я очень прошу вас.
Просьба старпома озадачила Гаврилова: он привык сам доводить начатое дело до конца, если даже оно требует неимоверных усилий. Но в этот раз вышло все просто: акустик держит с подводным «противником» надежный контакт и атаковать его реактивными глубинными бомбами не составляет особого труда. И потом, надо же старпому приобретать командирские навыки. Поразмыслив, Гаврилов дал добро.
— Ну, что ж, Игорь Борисович, атакуйте, — капитан 2-го ранга уступил ему свое место, потом взял микрофон и, включив его, обратился к экипажу: — Говорит командир. В командование кораблем вступил старший помощник капитан третьего ранга Покрасов. Он произведет учебную атаку подводной лодки.
Покрасов посмотрел на компас — курс 145 градусов. Запросил пост акустиков: «Пеленг, дистанция до цели?» Матрос Климов доложил: «Лодка увеличивает глубину погружения».
— Право руля. Курс сто пятьдесят градусов! Полный вперед! — отрывисто скомандовал старпом.
— Контакт с лодкой потерян! — сорвавшимся голосом доложил матрос Климов.
— Что?! — вскричал Покрасов. — Как это — потерян? Немедленно установить с «противником» контакт! Ищите!
Покрасов зашел в рубку штурмана, взглянул на карту, где велась боевая прокладка, и, ничего не сказав Озерову, вышел. Гаврилов находился рядом, неторопливо прохаживаясь по мостику. В действия старпома он не вмешивался, и даже когда тот потерял лодку, ничем не выдал своего беспокойства, только и подумал: «Как бы труд экипажа не пошел насмарку». Ему хотелось знать, на что способен Покрасов, не растеряется ли он в сложной обстановке.
Старпом, казалось, действовал энергично, выдавал акустикам ответственные сектора наблюдения, но их доклады были неутешительными: горизонт чист! Покрасов вдруг всем своим существом понял, что атака не имела успеха. Теперь он жалел о том, что, когда акустики потеряли с лодкой контакт, не отдал команду повернуть на зюйд, чтобы пересечь ей курс, а повел корабль к норду. Сейчас об этом ему сказал и штурман.
— Вы правы, — после долгого молчания согласился Покрасов. Он чуть было не поделился этой мыслью с командиром, но, увидев, что тот молча стоял рядом с вахтенным офицером, глядел куда-то по носу корабля, беспокоить его не решился.
— Старпом, я тебе завидую! — строго заметил командир. — Упустил лодку — и хоть бы что! Ты очень спокойный человек.
Слова командира до боли задели Покрасова.
— Я старался, и вдруг она исчезла. Что я мог сделать? Акустики, теряя контакт, своевременно не доложили об этом. Видно, командир лодки перехитрил меня. И вообще, была ли она здесь?
— Была! — сухо отрезал капитан 2-го ранга. — О ней вам сказал штурман. Зачем вы повели корабль на норд? Ведь это в стороне от фарватера.
Покрасов пояснил: он ожидал, что лодка попытается уйти к каменистой гряде, чтобы там укрыться.
— Странная логика! — не без иронии в голосе воскликнул Гаврилов. — Если бы она собиралась идти туда, где масса камней и малые глубины, она бы не стала увеличивать глубину погружения. Да и к чему ей ненужное маневрирование?