осольство. Есть сведения, что отпрыск Пауля Зауера связан каким-то образом с дипломатами, которых интересует объект «Нептун», а также этот самый «пенек», за которым мы ведем круглосуточное наблюдение. Когда сюда прибудет Горбань, тебя тоже активно включим в работу. А теперь иди к майору Сербину, который тебя встречал, он покажет тебе все необходимые материалы. Если возникнут какие вопросы, заходите ко мне.
В это время зазвонил телефон. Ковров снял трубку, и на его лице вспыхнула улыбка.
— Да, Иван Васильевич, Кошкин прибыл, он как раз у меня. Что тебя волнует? Хотел бы уточнить маршрут поездки Кольцова Бориса Петровича на Северный флот? Вы там хорошенько присмотрите за ним. Да, он директор крупного военного завода, хочет посмотреть на военном флоте, как подводники владеют тем оружием, какое он выпускает... Что-что? Кольцов выразил желание побывать на пограничном корабле «Ястреб», который находится в дозоре? Ну что ж, я не возражаю, только переговори с комбригом Зерцаловым на этот счет. Кольцов — фигура, и с его просьбами надо считаться... Что, не понял? Кольцов хочет увидеться со старшим помощником этого корабля Покрасовым? А зачем? Ах, он тебе не сказал!.. Ладно, это его дело, ему знать, кто его сердцу ближе... Повторяю, Иван Васильевич, за Кольцовым присмотри там.
Ковров взглянул на майора:
— Беспокоится за тебя генерал Сергеев, спрашивает, как долетел ты.
— Вы тут говорили о старпоме Покрасове, — сказал Кошкин. — Так мы с ним из одной станицы. Дружим еще с детства. Отец у него погиб в годы войны на Северном флоте, до сих пор он не нашел его следы. Я тоже включился в поиски его отца.
— Как он, Покрасов?
— Отличный морской офицер.
— Видно, не зря им заинтересовался директор военного завода...
Кошкин встал.
— Разрешите идти?
— Иди, вникай в дело...
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В окно заглянул серый, промозглый туман. Майор Кошкин, ночью дежуривший по областному управлению КГБ, открыл форточку. С моря тянуло сырым ветром, накрапывал дождь. Он невольно подумал, что завтра, в воскресенье, вряд ли удастся с сыном побывать на сторожевом корабле «Ястреб». Старший помощник командира корабля капитан 3-го ранга Игорь Покрасов, земляк, обещал прокатить их на катере. Но в такой «кисель» — какая прогулка? И дома от тоски взвоешь. Интересно, что сейчас делает Ирина? Вчера допоздна была на работе и теперь наверняка еще спит, пока не настанет час вести Василька в школу...
Раздумья майора прервал телефонный звонок. Звонили издалека, и Кошкин не сразу узнал басовитый, с хрипотцой голос бригадира рыболовецкого колхоза «Маяк» Кречета.
— Доброе утро, Василий Петрович, — откликнулся майор. — Слушаю. Что там у вас? Следы? Так, так, ясно... Пограничникам не сообщил?
— Понимаешь, Федор Герасимович, какая хреновина... Сдается, что тут по твоей части работа. Я ведь старый волк... А пограничникам передать не смог: связи нет, барахлит линия, поэтому тебя и беспокою.
— Понятно... — в раздумье протянул Кошкин, хотя понятного в этом раннем звонке Кречета пока было ноль целых и ноль десятых. — Спасибо тебе, Василий Петрович, за сигнал. Я дам знать на заставу.
Кошкин хорошо знал места, где располагался колхоз. Нередко и местные жители, и городские приезжали на побережье посидеть на природе, подышать морским воздухом, порыбачить, но с наступлением сумерек надлежало убыть — неподалеку проходила пограничная зона. Нарушений государственной границы раньше здесь не замечалось. И вдруг — звонок...
Кречета, мичмана запаса, Кошкин знал, когда служил еще лейтенантом. С тех пор Кречет заметно постарел, седин прибавилось, и трудно было сейчас увидеть в нем лихого боцмана с торпедного катера, не раз вступавшего в поединки с врагом. Летом сорок четвертого во время одного такого боя с гитлеровскими кораблями боцмана ранило в руку, а его друга торпедиста Тараса Горбаня, бухгалтера этого же колхоза, в ногу. И теперь Василий Петрович нередко жаловался: старая рана, дескать, покоя не дает, хорошо хоть точную погоду предсказывает...
Первое, о чем подумал Кошкин, — доложить генералу Сергееву, затем переговорить с пограничным отрядом. Майор тут же позвонил своему начальнику:
— Товарищ генерал, пришла шифровка из Центра, да и тут есть еще одна новость. Посылаю за вами дежурную машину.
— Я сейчас буду, — коротко ответил генерал. — Свяжитесь с пограничниками, что у них нового?
— Слушаюсь!..
Кошкин положил трубку, втянул поглубже сырой, влажный воздух. Звезды на небе уже погасли, небо слегка порозовело, казалось, еще немного — и сквозь тучи прорежется румяное солнце. Майор взглянул в сторону гряды скалистых сопок, за которой находился рыболовецкий колхоз «Маяк». За час на катере туда можно добраться. Майор стал нервничать, мало того что ночь не спал, теперь наверняка предстоит поездка к рыбакам, а ему после дежурства хотелось бы принять баньку на дому, отдохнуть, а может, даже с сыном сходить в кино. Пожалуй, ему, Кошкину, больше всего генерал дает всяких заданий, и сердиться Федору не приходится, потому что он по-своему любит генерала. Правда, порой у Сергеева взгляд суровый, как у коршуна, но по натуре своей он добрый...
Дежурный по морской бригаде сторожевых кораблей капитан 3-го ранга Скрябин на вопрос Кошкина ответил, что корабли, как и положено, несут дозорную службу. Ничего особенного за минувшие сутки не произошло, если не считать, что в полночь у мыса Светлый было замечено иностранное судно. Оно застопорило ход неподалеку от наших территориальных вод. Командир «Вихря» капитан 2-го ранга Сокол взял его под наблюдение. Судно с час пролежало в дрейфе, потом направилось в сторону Каменных братьев, так называли группу мелких островов, а когда поднялся ветер, укрылось за скалами. В три часа ночи оно ушло.
— Рыбачили? — поинтересовался Кошкин.
— Кто их знает. В трюмы не заглядывал. А что тебя волнует, Федор Герасимович?
— Бригадир Кречет уверяет: ночью кто-то вышел из воды.
Капитан 3-го ранга Скрябин неудачно пошутил:
— Из воды выходят только водяные. — И после недолгой паузы, сглаживая неловкость, добавил: — Недавно держал связь с заставой. Там все спокойно.
— Мог нарушитель высадиться на берег с подводной лодки? — напрямую спросил Кошкин.
Скрябин пояснил, что, хотя море в прибрежной полосе колхоза неглубокое, подводная лодка могла совершить высадку.
— Теоретически могла, — басил в трубку капитан 3-го ранга, — но не стану утверждать, что она это сделала. Тут, Федор Герасимович, большой риск: круглосуточно курсируют наши пограничные корабли, ей не пройти.
— А судно? — упорно стоял на своем майор. — Оно могло выбросить нарушителя?
— Вариант не исключен. — Поразмыслив, Скрябин предложил: — Я сейчас свяжусь с дозорными кораблями. Значит, в районе колхоза «Маяк»?
— В том месте, где проводились учебные спуски водолазов. Помните? Я тогда своего сына на катере притащил. Ну, жду от вас вестей. Да, вот еще что, — вспомнил Кошкин, — передайте, пожалуйста, старпому «Ястреба» Покрасову, что завтра я жду его у себя.
— Понял, — по-военному коротко отчеканил Скрябин.
В это время отворилась дверь, и в комнату дежурного вошел генерал Сергеев. Кошкин вытянулся, поднес руку к козырьку фуражки и начал было рапортовать, как и полагается по уставу, но генерал прервал его:
— Что за шифровка?
Сергеев, высокий, чуть сутулый, с худощавым лицом и карими глазами, над которыми топорщились седые брови, присел на стул. Кошкин между тем достал из стола папку, где хранились поступившие документы во время его дежурства, вынул оттуда листок, свернутый вдвое, и отдал его генералу. Сергеев ознакомился с шифровкой. Центр сообщал, что из-под наблюдения ушел агент. Вероятнее всего, он направится в северный город, где попытается морем уйти за границу. «Требую принять строгие, надлежащие меры», — заканчивалась шифровка генерал-лейтенанта Коврова.
Сергеев положил шифровку в свою папку, длинными тонкими пальцами постучал по столу.
— Федор Герасимович, свяжитесь-ка с колхозом «Маяк» и предупредите Кречета, чтобы ждал нас. Мы сейчас же выходим на катере.
— Вы тоже пойдете? — уточнил Кошкин.
— Да, я хочу все лично увидеть. К тому же туда должны прийти и военные водолазы. Возьмем с собой и капитана Алентьева. Попутно заскочите, пожалуйста, к нему, кажется, он уже на службе.
— Он рано пришел.
Майор Кошкин связался по телефону с поселком рыбаков, раскинувшимся на другом берегу залива, и дежурная телефонистка соединила его с правлением колхоза. Однако чей-то мужской голос ответил, что Кречет где-то с пограничниками, они прибыли с овчаркой и изучают следы.
— Нельзя ли пригласить его к телефону?
— Срочно нужен? Я мигом позову Василия Петровича. Вы подождите на линии.
Пользуясь вынужденной паузой, генерал потянулся за сигаретами и, не спеша закурив, обронил:
— Сообщение Кречета меня очень насторожило...
Кошкин разделял тревогу генерала. Уже одно то, что Сергеев сразу же после его доклада прибыл на службу, говорило о многом. Кошкин начинал в управлении еще лейтенантом и за это время достаточно хорошо изучил характер своего начальника. Сергеев был строг, требователен, интересы дела ставил превыше всего. Ему довелось побывать не только на Крайнем Севере. Служил он и на Дальнем Востоке, и на Черном море. Звание генерала получил на Севере, где начинал войну.
— Кречет на проводе, — после томительного и довольно долгого ожидания раздался в трубке басовитый голос. — Кто меня просит?
Майор Кошкин плотнее прижал трубку к уху:
— Василий Петрович, это я, Кошкин. У вас там пограничники, да? Так, понял, прибыла тревожная группа с заставы. Овчарка взяла след? Так, это хорошо... Будьте на месте, мы сейчас едем к вам на катере.
Майор положил трубку, потер рукою лоб, отчего его лицо приобрело выражение озабоченности.
— Кречет — истинный следопыт, не зря живет в пограничной зоне. Душа у него ох как болит за наше дело, товарищ генерал. Видите, и на заставу дозвонился, а? Я просто влюблен в Кречета...