— Не тужи, морячок, — улыбнулась Аня. — У нас невест — пруд пруди. Одна другой краше.
Дома Аня отдохнула с дороги, сделала в квартире уборку, распаковала чемодан, потом вышла во двор. Долго смотрела на шумное и какое-то злое море. Издали оно было светло-зеленым, как цвет листьев на акациях. Дул холодный ветер, и она вскоре озябла. Уже стемнело, а мужа все нет. Аня поужинала и долго не ложилась спать. Все здесь было чужое, и мысль о том, что в этой квартире живет муж, не принесла радости. Стоило Ане смежить глаза, и она переносилась в родную станицу, утопающую в зелени садов, в свой белый, у самой речки домик, видела загрубелое от горячих ветров морщинистое лицо матери, ее добрые васильковые глаза. Чтобы как-то развеять скуку, она взяла с полки книгу. Роман незнакомого автора заворожил ее с первых страниц. Она так увлеклась чтением, что не услышала дверного звонка. Лишь настойчивый стук в дверь встрепенул Аню, и она бросилась к двери.
— Кто там?
— Встречай хозяина! — раздался на лестничной клетке радостный голос Василия.
— Ми-и-лый! — задохнулась от радости Аня. — Я все глаза уже проглядела. Фу-ты, проклятый замок...
Василий подхватил Аню на руки и закружился с ней по квартире, приговаривая:
— Молодец ты у меня! Я верил, что приедешь...
Он глядел в ее смеющиеся глаза:
— Теперь мне на Севере станет теплее, хотя скоро переберемся на юг и будем вместе трудиться в колхозе.
Василию стало жарко. Он расстегнул воротник кителя и, осмысливая все, что произошло на корабле, будто наяву увидел гневное лицо командира, услышал его надрывный голос: «Я сыт вами, мичман! По горло сыт! Я ставил вас в пример другим. Вам фотографии стали дороже чести корабля, да? Нет, это уж слишком... И если вы рассчитываете на снисхождение комбрига, то глубоко ошибаетесь. Я сделаю все, чтобы он не простил вам опоздания!»
Подавленный и немного растерянный вид мужа удручил Аню. «Пусть немного успокоится. Сам все расскажет». Василий, помогая супруге накрывать стол, немного повеселел:
— Простимся с морем и начнем бороздить сухопутные дали.
— Ты же, как я поняла, не хотел расставаться с морской границей, — чувствуя неладное, вздохнула Аня. — Что-то изменилось, да?
— Гонят меня с корабля. Да, именно гонят!
— Кто, Васек?
— Командир.
— Гаврилов? Ты же в нем души не чаял.
Василий Демин однажды рассказал жене, что служить под началом Гаврилова одно удовольствие. Это он перед строем экипажа вручил ему медаль. И вдруг — все изменилось.
— Какая между вами пробежала кошка?
— Я опоздал с берега, — признался Василий. — Пришел на причал, а корабль ушел в море. Вот оно как! Понимаешь, ходил я за фотографиями. В городе заглянул по делу к Василию Кречету... Короче, сам во всем виноват. Гаврилов теперь не хочет оставлять меня на корабле, увольняет в запас. Ладно, я и на гражданке дело найду по душе...
Василий подошел к окну, откуда виднелось серо-голубое море. Вот он «Ястреб», у первого причала. Стоит недвижимо, гордо задрав нос. Что делать? Впервые за годы службы мичман Демин не знал, как ему поступить. Идти к Гаврилову бесполезно, ибо своего решения он не изменит. Может, переговорить с замполитом?
Аня видела, как мучительно переживает Василий, ей хотелось помочь ему, но как? Неожиданно ее осенило. Она сама пойдет к Гаврилову на корабль, но сказала совсем о другом:
— Может, тебе, Васек, сходить к старшему начальнику?
— Стыдно мне идти к Зерцалову, — признался Демин.
Аня слушала исповедь мужа, испытывая как бы двоякое противоречивое чувство. С одной стороны, ей хотелось, чтобы Василий ушел в запас, с другой — обидно до слез становилось за любимого.
— Не печалься, Васек. Собрать чемодан — минутное дело. Ты отдохни, а я в магазин сбегаю, пока не закрылся. Купить на завтрак сметаны надо. Утром блинчиков напеку.
Над столом звонко тикали ходики. Василий подумал о том, что время приближается к ночным тренировкам на боевых постах. Будут работать на станции и акустики. Без него, Демина, будут работать. Что ж, до утра он как-нибудь потерпит, а утром, чуть свет, уйдет на корабль.
На душе у мичмана Демина, как говорится, кошки скребли. Где там Аня? Скорее бы возвращалась домой. Вдвоем легче горе переживать. Аня тем временем добралась до причала. Она шла к нему напрямик, через колючий кустарник. Оцарапала ногу, но боли не почувствовала — мысли были там, на корабле. «Ястреб» стоял у причала первым корпусом. Командир вахтенного поста давно заприметил Аню и, когда она оказалась у самого трапа, поправил на левой руке повязку:
— Вам кого, девушка?
Аня заставила себя улыбнуться:
— Капитана второго ранга Гаврилова.
— Подождите на причале, я сейчас доложу.
Корабль тихо колыхался на воде. Он казался элегантным, чистым, все на нем блестело. Аня подумала, что этакий красавец любого приворожит. Она так залюбовалась «Ястребом», что не заметила, как подошел офицер.
— Вы к кому?
— К товарищу Гаврилову, — нахмурилась Аня. — Разве нельзя повидать вашего командира?
— Можно, — учтиво поклонился офицер. — Вы по какому вопросу?
— А вы кто?
— Я — заместитель командира корабля по политической части.
— Лавров?
— Федор Максимович.
— Вот уж не знала, что вы такой... — Аня осеклась, подбирая подходящее слово, боясь чем-то обидеть замполита, о котором немало слышала добрых слов от мужа.
— Какой же? — Лавров смотрел на Аню не мигая.
— Заботливый... — нашла Аня наконец подходящее слово. И опять изобразила на лице строгость. — Вы у товарища Гаврилова, стало быть, по политическим вопросам? А приказ его можете отменить?
— Не могу, — Лавров уже догадывался, зачем пришла к Гаврилову эта симпатичная дама.
— Вот, вот! — подхватила Аня. — Я сразу поняла, что вы не сможете мне помочь. Мой муж мичман Демин. Я — Анна, его жена. Вот приехала... Вася дома отдыхает. Он не знает, что я к вам пошла. Вы уж ему ни слова. Хорошо?
На палубе у трапа появился дежурный по кораблю и сообщил, что командир ждет гостью в своей каюте. Аня по трапу поднималась осторожно, глядя под ноги, чтобы не споткнуться. Матросы, находившиеся на верхней палубе, уступали ей дорогу. Прошла в коридор, где ярко горел электрический свет, дежурный офицер постучал в дверь каюты. Услышав короткое «входите», дежурный офицер, высокий, сутулый капитан-лейтенант, пропустил Анну вперед:
— Товарищ командир, к вам супруга мичмана Демина.
Аня увидела уже немолодого офицера с каштановым чубом и озорными, веселыми глазами. Он пожал гостье руку:
— Слушаю вас, Аня.
— Вы знаете меня? — она удивленно вскинула белесые брови.
— Василий Кузьмич мне показывал вашу фотографию, когда вернулся из отпуска. Очень жалел, что вы с ним вместе не приехали. Какие заботы привели вас на корабль? Говорите, не стесняйтесь.
Аня, сидя на диване, дрожащими пальцами разглаживала на коленях юбку. Сказать Гаврилову напрямую о цели визита сразу не решалась и к главному разговору начала подходить издалека. Гаврилов терпеливо выслушал гостью, то и дело поглядывая на часы. Аня извинилась за свое письмо на имя начальника политотдела и, немного осмелев, взволнованно заговорила:
— Приехала вот к мужу и надо опять домой возвращаться. Не думала, что моему Васе в душу плюнут. Это же надо так человека унизить... — Аня вытерла заслезившиеся глаза платочком. — Я думаю, на флоте начальство умное, умеет ценить хороших людей. Мне Вася столько о вас хорошего рассказывал... Ничего, проживем и без моря.
Гаврилов помрачнел:
— Что случилось? Вы извините, но я вас не понимаю.
— Еще бы! Мы разные люди. Вам трудно меня понять, — с вызовом бросила Аня. — Кто я такая? Простая доярка. Вы — в больших чинах, командир корабля, орденами и медалями награждены...
Гаврилов рассердился:
— Что случилось наконец?
— Что случилось?! — воскликнула Аня. — Мужа моего в шею с корабля гоните.
Гаврилов нахмурил брови:
— Мичман Демин опоздал на корабль, чем грубо нарушил воинскую дисциплину.
— Опоздал?! — вспыхнула Аня. — Да, опоздал! Тут ваша правда. И я тоже осуждаю за это мужа, потому как военная служба на секундах тоже строится... И потом, вы же не знаете, почему он опоздал...
— Расскажите, почему он опоздал, — попросил капитан 2-го ранга.
Аня поведала, что ее Василий, будучи в городе, по какому-то делу зашел к Василию Петровичу Кречету... Задержался у него всего-то на полчаса...
— Это Демина, позволю возразить, не оправдывает, — молвил Гаврилов.
В каюту, постучавшись, вошел замполит Лавров. Командир указал ему взглядом на стул.
— Аня объяснила, почему Демин опоздал на корабль, — вздохнул Гаврилов. — Ходил за фотографиями, а потом, оказывается, заглянул к нашему другу Василию Кречету...
— Вот и весь мой сказ. — Аня вздохнула. — Я знаю, что Вася не хочет расставаться с кораблем. И вы, Сергей Васильевич, агитировали его остаться на море. Он писал мне об этом... А теперь что, он вам не нужен?
— Вы зря так волнуетесь, — сказал замполит. — Командир еще не принял окончательного решения.
— Это я зря волнуюсь? Вот еще скажете... Если мужу обидно до слез, то и мне несладко. Как мы теперь вернемся домой? Что скажем людям? Скажем, что выгнали со службы, да? В нашем колхозе все полюбили Васю. Гордятся, что их земляк служит на морской границе... Вот так, товарищи командиры! Уж больно вы строги, человек раз оступился на службе, и вы... — Аня всхлипнула.
— Мы обсудим этот вопрос с замполитом, — пообещал Гаврилов, — и вынесем окончательное решение.
— Да, да! — подтвердил Лавров. — Василий Кузьмич служит достойно. Но опоздание на корабль по нашим законам — тягчайший проступок... Значит, вы приехали сюда жить?
— И жить, и мужу... помогать, — повеселела Аня. — Вы уж простите меня за докуку. Я так понимаю, что жена и в трудную минуту должна быть рядом, обязана во всем помогать мужу...
Душевный разговор офицеров с женой Демина прервал дежурный по кораблю. Он ловко взял руку под козырек фуражки и звенящим голосом доложил: