ыскочила во двор.
Она прошла тихой улицей до аптеки, где на углу чернела телефонная будка. Тяжело дыша от торопливой ходьбы, зашла в нее, бросила монету и набрала нужный номер. Ей ответил дежурный управления.
— Вас беспокоит Фекла Тарасова, повариха с буксира «Океан», — волнуясь, говорила она. — Мне товарища Кошкина. Нет, да? Жаль... Что я хочу? Поясню вам. Я тут увидела одного подозрительного типа... Так, так, поняла вас. Приезжайте, я буду ждать у аптеки...
Фекла робко переступила порог кабинета генерала Сергеева. Он вышел из-за стола к ней навстречу, тепло пожал руку.
— Значит, подозрительный тип? — генерал улыбнулся, предложив Фекле сесть в кресло.
— Факт, подозрительный. Пришел, значит, осторожно постучался в дверь. Я спросила, кто там? Он ответил, что, мол, свой человек и бояться его не надо.
— Назвался кем-нибудь?
— Нет, имени своего не сказал, — Фекла поправила на голове платок. — Грейчуса спрашивал. Лицом похож на того, которого на фотокарточке показывал мне товарищ Кошкин. Я бы и хотела видеть товарища майора. Это можно?
— Нет его в городе, — грустно вздохнул генерал. Он достал из стола фотокарточку и показал Фекле. — Он?
— Факт, он самый! Ушел по тропинке через сопку в сторону порта. Я сказала ему, что Грейчус на катере пошел на остров, видно, и он туда собирается. Да, и вот еще что, — встрепенулась Фекла, — этот Грейчус был чем-то озадачен, когда собирался на остров. Я просила Андрея не ехать туда, а он все же пошел с ним на катере, и теперь боюсь, как бы беды какой не приключилось.
— А Петрас что, домой собрался?
— Вроде бы...
— Получил телеграмму и разволновался? — усмехнулся генерал.
— Очень даже разволновался, — пояснила Фекла. И тут же с удивлением спросила: — А кто вам сказал о телеграмме?
— Ясно, что не Грейчус, — улыбнулся генерал. — Сами узнали... Петрас не тот, за кого себя выдает. Теперь могу вам сказать, что он — наш враг. Кстати, с Андреем он мирно себя ведет?
Фекла махнула рукой:
— Грейчус верит, что Андрей — мой брат. Подружился с ним... Ну, а когда я смогу уйти на судно? А то еще капитан станет обижаться, — Фекла смотрела на генерала серьезно и пристально. А Сергеев думал о том, что эта женщина, которая сидит у него в кабинете, столько горя хлебнула, однако же чувство долга не притупилось в ней, в ночь, ничего не боясь, позвонила в управление, как и просил майор Кошкин; генералу вдруг захотелось сказать ей такие слова, чтобы поняла она, как много сделала для разоблачения вражеского агента. Но генерал не умел красиво выражаться и теперь, глядя на Тарасову, сказал просто и тепло:
— Спасибо вам, Фекла, за помощь. Спасибо... На свой «Океан» вы можете идти завтра с утра. И капитану не за что вас журить. Я лично говорил с ним, так что не волнуйтесь. Ну, еще раз — спасибо! — и он крепко пожал ей руку. Потом вызвал в кабинет дежурного и распорядился, чтобы Феклу Тарасову отвезла домой машина.
— Есть! — отчеканил молодой лейтенант и, козырнув, вышел из кабинета.
«Ну вот, кажется, операция идет к своему завершению», — подумал генерал. Он снял трубку телефона и попросил дежурного телефониста на коммутаторе соединить его с командиром бригады пограничных кораблей Зерцаловым. И тут же услышал знакомый голос.
— Григорий Павлович, это я, Сергеев, у тебя корабли на местах?.. Так, так, понял... А где сейчас Гаврилов? Вернулся из дозора и отдыхает? Понял... Обстановка такова, что и «Ястребу» надо выйти в море. Да, да, срочно идти к островам. Я еще вам позвоню, а теперь же прошу не терять время. Что?.. Нет, вам идти на «Ястребе» не рекомендую. Я уверен, что Гаврилов сделает все, что потребуется. Да, он мне нравится.
Гельмут и Андрей добрались к причалу. Над бухтой шагала ночь, трепетная и шальная. Море гулко и протяжно билось о берег. Пока Андрей готовил катер, Гельмут стоял на палубе у рубки и, глядя на чернеющий вдали остров, думал: «Заведу его в грот, туда, где он уже бывал, и прикончу. А потом сяду на катер и в открытое море. Там меня подберет «рыболовное» судно. Надеюсь, Старик дал знать шефу, иначе не послал бы мне телеграмму...»
Андрей собрался уже было давать ход, как с берега кто-то посигналил ему фонариком. Андрей подумал, что это пограничный наряд, выключил двигатель и вышел из рубки на палубу.
— Тарасов, ты куда? — окликнул его человек, подошедший к самой кромке деревянного причала.
— На островок забрать рыбачьи снасти, — громко ответил Андрей. — А что?
Парень сообщил, что рано утром Андрею надо быть у дежурного по порту, катер пойдет в Соленую падь.
— Добро, я буду вовремя.
Слушая их разговор, Гельмут с усмешкой подумал: «К утру Андрей будет на том свете».
— А ты, Гриша, куда идешь? — спросил Андрей своего приятеля.
— Домой после дежурства, а завтра уйду на «Кайру» проверять штурманское хозяйство... Ну, семь футов тебе под килем! До завтра!
Катер носом пахал темную воду. Зябкий, сырой туман стелился над водой, то там, то здесь взлетали чайки и кайры.
Катер ткнулся в расщелину меж скал. Двигатель заглох, и Андрей вышел из рубки.
— Иди, я подожду тебя, — крикнул он Гельмуту. Но тот ответил:
— Пойдем со мной, поможешь нести вещи.
— Добро.
Гельмут уловил в голосе Андрея недовольство, но ничего ему не сказал, вроде и не обратил внимания на его слова. Он шел впереди, а тот следом. Андрей на острове уже бывал, и бывал не раз. Приходилось и ягоды собирать, и рыбачить, и даже собирать птичьи яйца. Птиц здесь много, особенно летом, когда они гнездятся на карнизах и впадинах скал. Увидят человека и такой шум поднимают, словно появился не человек, а горный орел. А вот лазить в грот Андрей не любил, было в нем сумрачно и сыро, когда наверху шел дождь, по стенам грота струйками бежала вода. В выходные и праздничные дни к скалистому острову подходили катера и суденышки с рыбаками. Сейчас на острове была тишина, его окутала мглистая ночь, изредка попискивали сонные чайки, заслышав их гулкие шаги. Гельмут шел в темноте осторожно, как кошка, и Андрей удивился, почему он не светит себе под ноги фонариком, который держал в руке. Спросил об этом, тот в ответ буркнул:
— А пограничники?
«Что-то он задумал», — решил Андрей, неотступно наблюдая за каждым его движением. Он давно заметил, что Гельмут был чем-то озабочен, больше молчал, и пока они шли до грота, словом не обмолвился, казалось, он мучительно о чем-то думал.
У грота они остановились. Гельмут осветил черную, настороженную дыру и, кивнув Андрею, сказал негромко:
— Полезай первым. Я боюсь водяных крыс.
Андрей добродушно засмеялся:
— Я их что-то тут не видел.
Гельмут, однако, боялся, что Андрей может найти в гроте снаряжение для подводного плавания. Скоро сюда придет Старик, воспользуется этим снаряжением, доберется до подводной лодки и на ней уйдет на ту сторону. Гельмуту стало обидно, когда подумал об этом. Ни шеф, ни сам Старик не сказали ему, когда и куда придет за ним подводная лодка. «Может, и мне уйти на лодке?» — спросил он тогда шефа. Пауль, попыхивая сигарой, равнодушно-спокойным голосом ответил: «Ты, Гельмут, отличный агент, но пловец плохой. Ночью уйдешь на катере в море, там тебя возьмет наше судно...» А все же на подводной лодке уходить лучше, подумал сейчас Гельмут. Нырнет на глубину — и знай наших. И вдруг его, словно иглой, уколола новая мысль — может, Андрей и не чекист? Может, вместе с ним пойти на катере на ту сторону? Шеф наверняка оценил бы это... Нет, что-то недоброе есть в глазах Андрея.
Андрей легко пролез в грот, включил карманный фонарик. Лучи выхватили из темноты серые, базальтовые, стены скалы. Тут было тихо и глухо, голос раздавался как в пустой бочке. Он осмотрелся, над головой угрюмо чернела каменная глыба.
— Петрас, давай сюда, — позвал он.
Гельмут пролез в узкую щель, осмотрелся. Кажется, никого здесь со вчерашнего дня не было. Жухлая трава на месте.
— Где твои вещи? — спросил Андрей, освещая грот.
Гельмут кивнул в дальний темный угол.
— Все там, ты здесь побудь, а я возьму.
Он удалился, его шаги глухо отдавались в ушах. Андрей видел, как луч фонаря прыгал по стенам, потом и вовсе исчез. Наконец Гельмут появился с тяжелым чемоданом в руке, присел на камень.
— Все взял, можно отчаливать. Ты чего притих? Пойдем? — Гельмут встал с камня, подхватил правой рукой чемодан.
— Ты, Петрас, не все взял, — усмехнулся Андрей.
Гельмут как-то съежился, словно готовился принять на себя удар.
— Чего я не взял? — осклабился он.
— Побудь здесь, я принесу... — тихо отозвался Андрей и нырнул в темноту.
Гельмут еще не знал, что принесет Андрей, но боялся, как бы тот не обнаружил снаряжение. Спрятал его Горбань в темной дыре, да еще завалил эту дыру мелкими камнями. Старик знал это место. У Гельмута засосало под ложечкой. А вот и Андрей. В руках у него были баллон, резиновая маска, ласты.
— Твое?
Гельмут нагнулся, взял в руки резиновую маску, подержал ее, ощупал ласты. Потом выпрямился, сказал тихо, но твердо:
— Ну мое. А чего ты? — Передохнув, добавил: — Как ты это увидел? Что, небось ходил по моим пятам?
— Да нет же, Петрас! — воскликнул Андрей. — Не я это обнаружил. Помнишь, с тобой ходил в грот Игорь? Такой рыжеватый парень с «Якова Свердлова»?
— Ну?
— Так это он нашел и сказал мне, — пояснил Андрей. — Я сразу сообразил, что это твое хозяйство, если тут рыбачишь. А ему ответил, что снаряжение мое, так как на острове я собираю ракушки. Так что с тебя коньяк причитается!
Гельмут засмеялся:
— Коньяк — не керосин, душу не травит. — Он прислонился спиной к каменной стене, осветил вход в грот. По-прежнему было тихо, только слышался шум прибоя, казалось, будто рядом вода лизала камни. — Спасибо, что напомнил... Но снаряжение с собой сейчас не возьму. Потом, в другой раз.
Андрей нагнулся, чтобы унести снаряжение на прежнее место. Гельмут, глядя на него, подумал: «Тут убивать его не стоит, лучше на катере, а потом где-то в море выброшу. Тут его убивать опасно, может найти кто-нибудь из рыбаков, поднимут шум. Лучше на катере».