Доев обед, Леон и Женя встали, освобождая место следующим желающим. В коридоре Леон предложил:
– Хочешь, прогуляемся немного? Не торопишься?
– Нет, нисколько, на завтра заданий мало.
– Вот и отлично. А то от симулятора голова пухнет. Определенно, пора уже в новый вылет, закисать начинаю. Такую загогулину сейчас намоделировал…
– О! А у меня к тебе, между прочим, пара вопросов есть, – она потащила из сумки планшет. – Вот скажи мне, как действующий пилот будущему навигатору, что в таких условиях будет оптимальнее? В теории я вроде поняла, но одно дело теория, а другое – опыт живого человека…
– Очень правильная мысль, – сказал низкий женский голос. Леон поднял глаза от планшета и немедленно отдал честь, а Женя невольно ойкнула – перед ними стояла та же самая женщина-капитан, что сидела рядом с ними в столовой. Но коридор узкий, она никак не могла их обогнать и вообще появилась не с той стороны! Впрочем, дальше удивляться было некогда, поскольку женщина обратилась к ней:
– Кадет?
– Еще нет, но собираюсь поступать в этом году, – Женя подумала и добавила: – капитан.
– А как тебя зовут?
– Эжени О’Рэйли, капитан.
– Удачи, Эжени. Доучишься – приходи на стажировку.
Она развернулась и пошла дальше. Женя шепотом спросила Леона:
– Это кто?
– Капитан Ридо, – с загадочной улыбкой ответил Леон. – Замечательный человек.
– А в столовой?
– Капитан Ридо, – улыбка Леона растянулась до ушей.
– Одновременно в двух местах, что ли? Что еще за… квантовая физика на живых людях?
– Ну так это и есть капитан Квантовая Запутанность, – Леон уже открыто хохотал на весь коридор. – Един в двух лицах, точнее, едина.
«Капитан Квантовая Запутанность», слышавшая весь разговор, остановилась и тоже рассмеялась.
– Леон! – возмущенно воскликнула Женя. – Хватит издеваться! У меня и так от учебы мозги кипят!
– Они у всех кипят, – усмехнулся Леон. – Потому что капитан Арлетта Ридо, с которой мы только что разговаривали, и капитан Ориана Ридо, которая в столовой – сестры-близнецы.
– Именно так, – снова подала голос Арлетта Ридо. – Когда меня повысили первой, все командование радовалось, что появился способ нас различать. На что Ориана сказала, что, если ее из-за этого задержат в коммандерах, мы отрастим косы и начнем носить бантики. Разного цвета.
Женя покатилась со смеху. Нет, сестры Ридо были очень красивы, но на любой из них бантик смотрелся бы так же уместно, как на каком-нибудь бронетранспортере. Пусть даже очень красивом и изящном.
– Вот. Аспид, в смысле, конечно, адмирал Андраде, ужаснулся и попросил нас лучше приходить на все встречи командования со старпомами, а то от нас в глазах двоится. А вообще нас чаще называют по кораблям – капитан Вьюга и капитан Трамонтана. Я Вьюга, если что.
– Очень приятно, – на автомате произнесла Женя. Арлетта с улыбкой похлопала ее по плечу:
– Насчет стажировки я совершенно серьезно. Думаю, учеба тебе дастся легко. А теперь пойду позову Ориану, скоро уже совет начинается по поводу ее доклада. Я сама только что с вылета, еще даже не знаю, что творится. Удачи!
– А что творится-то? – тихо спросила Женя у Леона, когда Арлетта ушла.
– Чтоб я сам знал! Но командование ходит мрачное, вот примерно как капитан Трамонтана. Ты ж понимаешь, до моего уровня информация доходит, когда дело касается уже конкретно нашего экипажа.
– Понимаю. Может, на воздух выйдем? А заодно я еще кое-что хочу обсудить.
Некоторое время Женя с Леоном сидели на скамейке перед столовой, разбирая навигационные схемы – Женю интересовало, как они выглядят не только с точки зрения нагрузки на двигатели и времени в пути, но и с точки зрения пилота, которому все скачки по червоточинам пропускать в буквальном смысле через себя. Да и остального экипажа тоже. Первый приступ «скачковой болезни» она помнила до сих пор и решила, если однажды действительно станет навигатором, прокладывать маршруты так, чтобы переходы переносились как можно легче. Леон охотно давал советы, так что время проходило незаметно. Внезапно чья-то фигура заслонила свет. Женя и Леон одновременно подняли головы и увидели коммандера Нуарэ.
Если Ориана Ридо была мрачнее тучи, то лицо Нуарэ можно было сравнить разве что с многодневным штормом. На этот раз Леон не выдержал:
– Коммандер, что у нас происходит?
– Экипаж Гиллмартина погиб, – медленно произнес Нуарэ. Леон опустил голову. Нуарэ не стал продолжать и направился в сторону тренировочного зала.
– Твою налево, – процедил Леон сквозь зубы, добавив пару выражений на испанском. – Сначала капитан Кларк, теперь капитан Гиллмартин. Точно теперь полфлотилии в этих помоях искупается. Прав был Каррера… оракул усатый!
13.
26 апреля 3049 года
Теневая флотилия давно подозревала, что сержант Каррера умеет предвидеть будущее. Во всяком случае, его вскользь брошенные предположения сбывались с пугающей частотой. «Увязнет там полфлотилии», – ворчал он, узнав о затее капитана Кларка. И сейчас, слушая капитана и Нуарэ, экипаж «Сирокко» понимал, что сержант снова оказался прав.
Эдвард Кларк, капитан «Аргеста», славился бесстрашием на грани безрассудности. Впрочем, он мог себе это позволить. И неудивительно, что именно он взялся разобраться, что за леханская группировка стала регулярно маячить у границ пространства, контролируемого Сомброй. На военные корабли нападать не рисковали, но гражданскому космофлоту сильно портили жизнь. Само по себе это было не новостью, недаром грузовые конвои обычно ходили с охраной, но на сей раз под удар попадали исключительно корабли с медицинской техникой, имеющей отношение к протезированию и клонированию органов. Последней каплей стало дерзкое похищение двух трансплантологов со Стеллариума-III, летевших на конференцию на Сомбру. Эскорта на них не хватило, нападения на обычный пассажирский корабль просто не ожидали. Похоже, леханцы были очень неплохо осведомлены, кто и куда летит. Стало очевидно, что за ними стоит какая-то серьезная сила. Намерения этой силы были не менее очевидны.
– Не то слово, – буркнул Каррера себе под нос. – Что ж за счет чужих технологий свои задницы не подлатать да денег не добыть. Деньги, известное дело, не пахнут.
Сержант прекрасно понимал Кларка, который ожидаемо взбесился и понесся на перехват. Сам бы этим умельцам головы поотрывал, чтоб не использовали сомбрийские разработки на всякую дрянь вроде киборгизации. В общем, в тот раз леханцы остались ни с чем. За счет внезапности и бешеного натиска Кларк сумел отбить похищенных, а заодно раздобыл немало ценных сведений. Останавливаться на достигнутом он не захотел и сообщил командованию, что отправляется на Лехану. Разумеется, радикально что-то с ней сделать можно только орбитальной бомбардировкой, но в руки Кларка попали данные, которые позволяли отсечь этому спруту пару-тройку щупалец.
Командование обозвало Кларка самоубийцей (Каррера многозначительно взглянул на контракторов), но не стало препятствовать. В конце концов, Кларк был опытным капитаном, который знал, что делает. «Но, похоже, именно что был».
Дальнейшее излагал только капитан. Нуарэ стоял рядом и с каждым словом становился мрачнее, хотя, казалось бы, куда уж дальше. Впрочем, его Каррера тоже прекрасно понимал. Он и сам невольно перебирал в памяти, кто из пропавшего без вести экипажа был ему знаком. И самого Кларка во флотилии любили. Ударная группа «Аргеста» – отличные ребята… «Были», – в который раз добавил про себя Каррера. Проклятье, до чего же не хотелось думать про них в прошедшем времени.
Но, похоже, иных вариантов не было. Из обрывочных сигналов складывалась крайне мрачная картина. Кто-то на Лехане был явно в курсе планов Кларка – по кораблю ударили при заходе на посадку, несмотря на леханские идентификационные коды, под прикрытием которых планировалось садиться. Повреждения были серьезными, но не критическими, и шаттл с десантной группой во главе с самим Кларком все же удалось запустить. Но и его встретили огнем с поверхности. Кларк успел дать приказ уходить на запасную площадку, после чего перестал выходить на связь. «Аргест» направил на Сомбру сильно искаженный сигнал бедствия, а потом исчез и сам.
– И мы до сих пор сидели?! – не выдержал Каррера. Удивительно, но Нуарэ даже не стал читать лекцию про приказ командования и необходимость ему подчиняться, а коротко сказал:
– Расследованием занялся капитан Гиллмартин.
И по лицу коммандера было видно, что непроницаемый вид он держит из последних сил. Каррера уже готовился слушать дальше, но Нуарэ жестом показал, что снова передает слово капитану, а сам тихо проговорил:
– И если бы не мой перевод на «Сирокко», я был бы там.
14.
Нуарэ встретился взглядом с Каррерой и предпочел сделать вид, что ему понадобилось что-то смахнуть с рукава. Хотя идеально вычищенный и выглаженный мундир коммандера даже пылинки, казалось, облетали стороной. На мгновение ему показалось, что Каррера знает… Во всяком случае, чувствует, что со старпомом что-то не так. С него станется. Сержант Каррера, матерый космический волк, был не так прост, как мог показаться. Ему много раз предлагали получить, наконец, образование и открыть себе дорогу в высшие чины, но Каррера наотрез отказался: «Это что, мои парни без меня драться будут? Нет уж, пускай адмирал Андраде думает, он умный, а мне покажите, кому голову оторвать, и хватит с меня!». Да, Каррера был прямолинеен до грубости, выражений не выбирал даже с вышестоящими, любил вкусно поесть и хорошо выпить (в пределах разумного, конечно), но за излюбленным образом простоватого солдафона скрывался умный и проницательный командир. И под взглядом его темно-карих глаз старпому стало неуютно.
Нет, разумеется, исключено. Если Нуарэ все еще на службе – значит, пока никто ничего не знает. Более того – на недавнем совете, когда зашла речь о том, кто придет на смену двум погибшим капитанам, очень много взглядов обратилось на Нуарэ. В другое время он, разумеется, не сказал бы ни слова – во-первых, приказ есть приказ, во-вторых, он не сомневался, что справится. Но не сейчас. Сейчас ему нельзя брать такую ответственность. Он поспешно высказался в пользу Артуро Дельгадо, старшего помощника Арлетты Ридо. И, по счастью, капитан поддержал его, сказав, что «Сирокко» – первый кандидат на разбирательство с Леханой, и не дело что-то менять в слетанном экипаже. Что ж… Если информация все же всплывет, Нуарэ не станет хитрить и увиливать, но пусть лучше она всплывет после этого вылета. У коммандера были личные счеты к леханцам за оба экипажа.