орить не в состоянии. Хотя еще через пару дней она сама за мной придет с ребятами из психологической службы и будет права. Флёр, я так с ума сойду.
Она смотрела потерянно. Флёр понимала – так открываться ей не приходилось давно. А может быть, и вовсе никогда. И она решительно сгребла Габриэль в объятия, чувствуя, как та дрожит от волнения.
– Так, все, я тебя поймала и черта с два куда пущу. Габи, чудо мое непробиваемое, ты правда думаешь, что сказать «я знаю, на что иду» достаточно, чтобы противостоять всему, что принесет твоя профессия? Если бы это было так, ты бы достигла совершенства и воспарила в сиянии, и мне было бы это очень обидно, потому что держать в объятиях я предпочитаю материальную тебя. Габи, ты и так каждодневно совершаешь чудо, по крайней мере, с моей точки зрения изнеженной богемы, – нарочито манерно произнесла она и порадовалась, увидев еще одну тень улыбки. – Ты вернула человека с того света – и ты еще грызешь себя, что сделала недостаточно? Габи, чудо, если тебе вот этого вот мало, то я прямо не знаю, как ты наш бренный мир-то терпишь. И меня в частности.
– Здесь речь не о терпении, Флёр. Я люблю жизнь. Безумно и страстно. И за каждую буду драться до последнего. Но когда я думаю, что по не зависящим от меня причинам вот эта конкретная жизнь от меня чуть не ускользнула… Флёр, мне страшно. Я привыкла верить в то, что с такой командой мы всегда уйдем от опасности и останемся невредимыми, и вера моя была нерушима. А теперь я понимаю, что была идиоткой просто космических масштабов.
Чуть-чуть помолчав, Габриэль продолжала – уже не прежним потухшим голосом, а своим, твердым и уверенным:
– Я не выношу терять. А еще я не выношу терять близких. А уж отдавать их совсем без боя… Я знаю множество способов вылечить даже очень страшные раны, но сама мысль о том, что у меня просто может не быть выбора, приводит меня в ужас.
Флёр взглянула ей в глаза, по-прежнему обнимая ее.
– Габи… ты вот это называешь отдачей без боя? Да только благодаря вере таких, как ты, Терра нас и не захапала. Вы же лезете в безумное пекло и ведь правда ухитряетесь там выжить! Габи, я же тебя не первый день знаю, если уж ты взялась надавать смерти по мордам – надаешь так, что она уползет, поджав хвост. А что «чуть не»… ну не я тебе буду рассказывать. К вопросу о том, испугаюсь ли я того, что с тобой происходит. Если бы я, пока выбиралась сюда, хоть на минуту задумалась, чего избежала – умерла бы от ужаса без всякой терранской помощи. И это не я такой гигант духа, мне просто думать было некогда. И тебе было некогда, ты просто делала свое дело и потому всех спасла. А вот сейчас, кажется, ты слишком много думаешь и в какую-то не ту сторону. А лично мне твой здравый рассудок очень дорог. В конце концов, несгибаемая госпожа офицер – это очень мило.
Флёр поцеловала Габриэль. И она ответила – сначала робко, затем уже смелее. Где-то глубоко внутри Флёр одновременно была готова вопить от радости и ощущала, как будто несколько часов тащила что-то очень тяжелое куда-то очень высоко.
– Ты говоришь прямо как мой капитан, – улыбнулась Габриэль.
– Я говорю, как человек, который тебя любит, – парировала Флёр. – Ну в конце-то концов. Ты не строишь из себя невесть что, ты просто делаешь свое дело. Возвращаешь людям их любимых. А теперь, пожалуйста, прошу еще раз – вернись ко мне и сама. Вся. Целиком.
– Флёр…
– Ничего не говори, – Флёр приложила палец к ее губам.
– Не скажу. Но и не отпущу. Не уходи. Хотя бы сегодня.
Флёр заливисто рассмеялась:
– Нет, ты правда думаешь, что я от тебя – такой – могу уйти? Конечно же, никуда я не денусь.
– Хорошо… Я больше не могу быть одна. Тут… на диване хватит места. Тебе нужна будет какая-нибудь футболка… Ванная там… в шкафчике слева нераспакованная зубная щетка…
– Габи, – тихо проговорила Флёр, целуя ее. – Расслабься. Уже не надо ничего держать под контролем. Предоставь все мне. Вообще все. Я справлюсь. Правда.
– Только… у меня ничего такого не было. Я толком и не умею… – смущенно пробормотала Габи. Тут Флёр уже не знала, то ли смеяться, то ли хвататься за голову. «Нет, ну куда они все смотрели? Ну и ладно. Моя. Никому не дам». А вслух она сказала:
– Вот если честно, мне сейчас в высшей степени все равно, как оно там надо. Потому что у меня есть ты.
Габи заснула, так и не выпустив Флёр из объятий. «Как будто я сокровище, которое вдруг может исчезнуть». Впрочем, Флёр не возражала.
38.
29 сентября 3049 года
Флёр проснулась от ощущения, что отлежала себе абсолютно все. Открыв глаза, она поняла причину – Габи и не собиралась ее отпускать. «Полегче, чудо мое, мы нигде не тонем, а я не спасательный круг!». Хотя насчет последнего Флёр была не уверена – вчера она пришла, похоже, более чем вовремя.
Габи крепко спала. Это начинало становиться проблемой – Флёр ясно понимала, что, если она еще немного полежит в такой позе, у нее точно что-нибудь отвалится. Но и будить «госпожу офицера» не хотелось. Впрочем, когда Флёр все-таки осторожно вывернулась из-под ее руки, стало ясно, что Габи теперь пушкой не разбудишь. Судя по ее виду, в эти три дня она спала минимально или не спала вовсе. Вот и пускай отдыхает.
Флёр отправилась в душ и некоторое время стояла под горячими струями, пока отмокает одеревеневшая шея. Заодно закинула стираться одежду – у Габи стояла машинка той же марки, что и у нее, разбираться не пришлось. Высушила и расчесала волосы, натянула ту самую футболку, которую Габи любезно предложила ей еще вчера, и поняла, что зверски голодна. «Еще немного тут похозяйничаю».
Вчера Флёр успела увидеть в квартире Габи только прихожую и кабинет. Сейчас она бродила по огромному двухуровневому пространству и отчетливо понимала: здесь не живут. То есть спит Габи, конечно, тут. И порядок поддерживает. Да такой, что иная операционная позавидует. Но она здесь как в своей каюте на корабле. Это место работы, а не дом. «Исправим», – улыбнулась про себя Флёр. Что-то говорило ей – вчерашним предложением остаться дело не ограничится.
На кухне царил тот же образцовый порядок, говоривший о том, что в последние дни к плите и мойке никто не подходил. В холодильнике Флёр нашла сэндвич с сыром и с удовольствием съела, хотя он и был немного подсохший. Но это, конечно, не решение. Во-первых, это не еда, а так – чтобы перестать умирать с голоду, во-вторых, Габриэль сейчас проснется, и ее тоже надо чем-то кормить. «И уж точно не моими претензиями на готовку». Чему Флёр так и не научилась за пять лет на Сомбре, так это готовить. Нет, что-то съедобное у нее выйти могло, но не более того. Впрочем, при таком разнообразии служб доставки, как в Штормграде, ее это нисколько не смущало. Вот, большое ассорти мясных деликатесов, пара багетов и корзина с фруктами будут в самый раз. И чаю поставить.
Когда Флёр вернулась в кабинет, Габриэль как раз начала просыпаться. И первым ее движением было – испуганно пошарить рукой рядом с собой. Флёр села рядом:
– Спокойно, я никуда не растворилась и тебе вчера не примерещилась. Просто отошла умыться и заказать еды. А то я свински подъела твой последний сэндвич, впрочем, на двоих его все равно бы не хватило.
– Сэндвич? Свет дневной, Флёр, он на тебя не набросился?
– Не успел, я была очень голодная! – со смехом ответила Флёр. – На самом деле, не все так страшно. Ну подсох немного, сыр это не испортило. Зато сейчас мы будем пировать!
И действительно, курьер принесся даже раньше обещанного. Габриэль подскочила было открывать, но Флёр ей не позволила и сама забрала коробку. Быстро распаковала ее, водрузила содержимое на сервировочный столик и гордо прикатила его к дивану.
– Ты что, предлагаешь есть прямо в постели?
У Габи был настолько растерянный вид, что Флёр покатилась со смеху.
– Да! Именно так! Ломать багет руками, таскать к нему все, что ближе лежит, и самым неприличным образом все это лопать! Я тебя еще куче всего плохого научу, не успеешь оглянуться!.
– Ты мне уже похабные терранские танцы обещала! – фыркнула Габриэль.
– Вот откормлю тебя немного, чтобы ветерком из открытого окна не шатало, и устрою! – парировала Флёр и вгрызлась в вяленую колбаску. Габи рассмеялась и последовала ее примеру.
Но до танцев в это утро (а скорее день) дело не дошло. Взглянув на комм, Флёр виновато сказала:
– Ты прости, но я тебя ненадолго покину, – и, видя, как Габи погрустнела, поспешно добавила: – Да ты что! Я только к ученице съезжу, а то об уроке договаривались давно. Ну и… смену одежды, что ли, захвачу. Не все же у тебя футболки таскать. Хотя они милые.
– Да, конечно! – с воодушевлением ответила Габи. – Я, собственно, что и хотела сказать… Ты не подумай неправильно, мой дом мне очень нравится, но… у меня тут из обжитого только кабинет да кухня. В то, что должно быть вроде как моей спальней, я даже заходить боюсь, очень она огромная. И знаешь… я уже не смогу быть тут одна, просто рехнусь. Возвращайся совсем. Перевози сюда вещи и инструменты и живи тут. То есть, не просто так живи, а на правах… эээ…
Вместо ответа Флёр поцеловала ее. «Я уже думала, что и предложение сама буду делать».
– Конечно же, вернусь. После такого – непременно. Жди с кучей барахла!
Урок пролетел незаметно, и Флёр отправилась собираться. Благо, как бы она ни пугала Габриэль, вещей у нее было не так и много. Все уместилось в один гравиконтейнер, сверху с огромными предосторожностями была уложена доска для сёги, клавиши – отдельно. Уже по дороге к Габи Флёр вспомнила, что недавно пришедшая в труппу Ирина приехала из Тандервилля и все еще ищет жилье. «Познакомлю их с моей хозяйкой, думаю, они друг другу понравятся». Не теряя времени, она написала обеим. Все-таки в этой квартире прошло четыре года, хотелось передать ее в хорошие руки.
– Я вот только подумала, – сказала Флёр, распаковывая вещи, – а мои уроки? Хотя учениц у меня немного, наверное, договорюсь, чтобы мне к ним ездить…
– Флёр, – Габи даже чуть нахмурилась, – я же не из милости тебя пускаю. Это твой дом, так же, как и мой. Звукоизоляция тут – хоть в трубы труби, хоть вокальные конкурсы проводи. Ставь спокойно клавиши в гостиной и занимайся там, я все равно не так много бываю дома! Это сейчас вот – отстранили…