– Скандалить я не собираюсь, – Жюль улыбнулся своей особой улыбкой, которую приберегал для самых неприятных собеседников. – Но это и мой дом тоже, и я считаю нужным немного напомнить правила игры. Хотя, не скрою, я даже рад, что ты из нее выходишь. И что тебя так полюбили Враноффски.
Он немного помолчал и горько добавил:
– Должен же быть хоть один дом, где тебя любят.
– Это взаимно, – впервые за разговор Габи улыбнулась по-настоящему тепло. – Но ты посмотри на это семейство, как их можно не любить. Ничего, когда-нибудь и у меня будет лучшая семья в мире. Своих детей мне, положим, не светит, я помню, что врач тогда говорил, но семья же разная бывает. Некровная, например, как у первых колонистов. Хоть ты парень, хоть девушка, хоть передумавший до рождения мальчик, типа меня, всегда найдутся свои. Да и чем экипаж не такая семья?
– Согласен, – Жюль улыбался, но улыбка его была грустной. Да, результаты того обследования тоже были тайной, оставшейся между ним и Габриэль – Ирэн точно не должна была знать, что нелюбимая дочь еще и «неправильная». – Ладно, мне уже скоро ехать на встречу. Давай, звони Ари.
Габи жестом показала, что не закончила.
– И вообще, – добавила она, –у меня еще есть ты, и другого отца я бы не выбрала, даже если бы могла выбирать при рождении. Как только будет новая увольнительная – я тебе позвоню, и мы снова сюда придем. Или еще куда-нибудь, ты лучше меня ориентируешься. Удачи тебе с твоими партнерами.
Она набрала номер, и через некоторое время у входа затормозил кар Алека. В дверях возник Ари с редкостно загадочным лицом.
– А у нас для тебя сюрприз! Бабуля, оказывается, как раз собиралась накормить весь клан сладеньким, так что дома ждет вот такой тазик эклеров. Габ, помогай! Все равно на тренировках сгоним, а так хоть праздник живота устроим!
Габи кинулась ему на шею. Кажется, даже изрядный кусок торта, который она только что съела, не помешает участвовать в уничтожении эклеров. Да Жюль и сам бы присоединился, не будь он занят.
Со встречи с неимоверно дотошным ракуэнским бизнесменом, причем дотошным даже для ракуэнца, Жюль поехал домой. Там ждала все та же обстановочка. Виржини, окончательно превратившаяся из полноватой девушки в откровенную толстуху, валялась на диване с тарелкой пирожных, обсыпав все вокруг себя крошками. Аньес сидела на балконе и курила, чего Жюль вообще не переносил. Супруга у себя в комнате сделала питательную маску на лицо и листала с дата-планшета модный журнал. На пороге его встретила экономка Рамона, которая сообщила, что все хорошо и тихо, дома в основном прибрано (она неодобрительно покосилась в сторону дивана), никаких происшествий не было, отчет по расходам она уже переслала Жюлю.
– Месье Жюль, вам ужин погреть? Я сама или Энни скажу. Мы тут сами поужинать собираемся. А вы выглядите, как будто вас, простите, кирпичами били. Если надо чего принести, вы скажите. На вас правда лица нет.
– Спасибо, я поужинал в городе, – с каменным лицом ответил Жюль.
– Тогда спокойной ночи. Я скажу, чтоб никто не беспокоил.
Она посмотрела на него сочувственно и направилась на вторую кухню, где слышался приглушенный смех помощниц по хозяйству Энни и Лили. Жюль поблагодарил добрую женщину и пошел к Ирэн. Та хотела было начать один из традиционных монологов про «эту твою дочь», но он жестом остановил ее.
– Мне нет дела, что там произошло между тобой и Габриэль, – проговорил он очень тихо, но даже у Ирэн от этого полушепота обычно пропадала всякая охота возражать. – Я просто хочу напомнить, что несколько лет назад мы кое о чем договаривались. Или ты начинаешь вести себя прилично, или завтра здесь будет опека и независимый психиатр. Их здесь до сих пор нет только в память о том, что когда-то я сам выбрал тебя. Глянцевой прессе очень понравится обмусоливать скандал с участием знаменитой светской львицы.
Он повернулся и вышел, не дав супруге вставить ни слова. Все равно ничего нового он от нее не услышит. Заодно сделал замечание Аньес за курение и Виржини за крошки. Конечно, вряд ли кто-то тут что-то поймет, но не сделать совсем ничего было невыносимо. Вспоминалось окаменевшее лицо Габриэль и ее слова «я не хочу называть домом то место, где меня бьют». «Я не хочу называть домом то место, где могут поднять руку на мою дочь», – подумал Жюль.
На следующий день он сказал, что ему предстоят долгие переговоры за городом, так что остановится он в отеле. Жена и дочери почти не отреагировали, Рамона понимающе кивнула. Даже если она и была в курсе, что это значит – она не выдаст. И Жюль отправился к Джоанне.
Совсем давно
Джоанна Вудворт была младше Жюля Картье на двадцать лет, но более надежного соратника у него, пожалуй, не было во всей огромной компании. «Чудо-ассистента» пытались переманить, когда фирма переживала непростые времена, но Джоанна не поддалась. Она умела держать в голове огромное количество информации и с ловкостью жонглера выстраивать самые сложные планы и маршруты для своего шефа. И, хотя зрелая красота Жюля Картье много кого заставляла с сожалением вздыхать, что он женат, Джоанна вела себя так, словно ее это ни капли не интересует. Она носила строгие мужские костюмы и простые прически, да и вообще любила повторять, что на работе мужчин и женщин нет. И все же именно она стала любовницей Жюля.
Да, наверное, ее статус назывался так. Хотя их отношения были предельно далеки от шалостей пресыщенного бизнесмена с юной помощницей. К тому же тридцатилетняя Джоанна – или Джо, как она предпочитала именоваться – была юна разве что по сравнению с Жюлем. Она не питала никаких типовых иллюзий вроде «однажды он уйдет из семьи и выберет меня», и вообще семейный союз в ее планы не входил. Тем более что пока их общение было вполне невинным, хотя уже явно выходило за рамки чисто делового. Время от времени Жюль приглашал Джоанну в кафе или просто просил задержаться – и вовсе не для того, чтобы, как показывают в дурацких сериалах, слиться с ней в объятиях на переговорном столе. Он и за руку-то ее брал нечасто. Но ему нужно было поговорить. А Джоанна умела слушать.
Семья Жюля трещала по швам, хотя перед охочими до слухов журналистами и не в меру любопытными партнерами он тщательно держал лицо. Но Джоанна видела и его супругу, заигравшуюся в родоначальницу Великого Дома, и его старших дочерей. Аньес как-то заскочила в офис, на ходу бросила Джоанне «чаю, покрепче, три ложки сахара», словно та была ее домашней прислугой, и, по счастью, очень быстро унеслась дальше, получив от отца нужные данные. Виржини, по крайней мере, хотя бы знала слова «здравствуйте» и «спасибо», но вела себя так, как будто она тут центр мира. Собственно, как раз после большой семейной ссоры Жюль впервые попросил Джоанну остаться. Взял ее за руку и рассказал, как Аньес напилась и разбила новый кар, чудом уцелев сама и никого не покалечив, и как стыдно ему было, когда он договаривался с нацгвардами, чтобы ее выпустили под залог. А Джоанна молча выслушала его, а потом таким же невинным движением размяла ему окаменевшие плечи. Он благодарно обнял ее. Ничего говорить не понадобилось.
Джоанна понимала, что даже с сомбрийской точки зрения ее положение крайне сомнительно. Считалось, что в семейный союз никого силком не тянут, так что если ты не готов быть именно с этим человеком – уходи, никто тебя не осудит. Свободные союзы тоже встречались, но нечасто. А вот так, не расторгая развалившегося по сути брака, искать кого-то на стороне… Но и Жюля она могла понять. Развод человека его статуса и известности поднимет очень много шума, который не нужен ни ему, ни его компании. И к Джоанне он приходил не за сексом, а за покоем и пониманием. Того и другого она могла ему дать в любом количестве. Что скрывать, Жюль нравился ей. Она обнаружила, что ждет тех моментов, когда становится не «Джоанна, посмотрите расписание флаеров до Тандервилля, пожалуйста», а просто «Джо, ты не торопишься?». И радовалась, как девочка, когда Жюль впервые поцеловал ее.
И надо же было так случиться, что именно в этот момент в офисе появилась младшая дочь Жюля! Джоанна знала, что она должна зайти – Жюль обещал ей экскурсию на производство. Габриэль бредила военной медициной, и он хотел показать ей, как делается то, чем она будет лечить людей. Но оказалось, что у нее в школе отменился последний урок, и она приехала раньше. Жюль стоял к двери спиной и ничего не видел. Зато Джоанна увидела высокую девочку-подростка, которая на секунду замерла в дверях, потом приложила палец к губам и молча исчезла. Снова появилась она минут через сорок, с таким видом, как будто ничего и не произошло.
На экскурсию они поехали все втроем. Девочка настолько увлеклась рассматриванием всего и вся, что было понятно: никакого неприятного разговора она не затеет, во всяком случае, сейчас. Она тепло попрощалась с Джо и вместе с отцом уехала домой. Джо надеялась, что на этом история и закончится, но через несколько дней на ее комм-линк пришло сообщение с незнакомого канала. Это была Габриэль, и она предлагала встретиться. Местом встречи она назначила очень скромное кафе. Джоанна даже удивилась – уж дочь Жюля Картье не должна бы экономить. Но вспомнила, что рассказывал Жюль о своей младшей. Интереснее другое – зачем ей эта встреча? Джо опасалась, что ее попробуют шантажировать или рассказывать что-то про разрушение семьи, хотя она прекрасно знала, что разрушать там уже нечего. Так что она заранее готовила уничтожающий ответ.
Но тем сильнее было ее удивление, когда Габриэль с порога сказала:
– Я никому ничего не скажу об этой встрече. Пусть хоть пытают. И вас хочу попросить ничего не говорить папе.
– Хорошо, – почти машинально кивнула Джоанна. – Но все-таки, зачем… ты меня позвала?
Говорить «ты» этой серьезной девочке было почти неловко, хотя Джоанна и была вдвое старше. Она даже устыдилась своих мыслей про шантаж – это совершенно точно не тот человек. Габриэль посмотрела ей прямо в глаза и проговорила:
– Пожалуйста… берегите моего папу. А то в семье его так все достали. А вы его любите, я вижу. Спасибо вам за это.