Джоанна не нашлась с ответом – просто крепко пожала руку Габриэль. И сдержала слово – Жюль ничего не узнал об этом «заговоре», как для себя Джо называла эту встречу. А Габриэль – своей «сообщницей». Виделись они крайне редко, но не упускали случая понимающе переглянуться, когда Жюль смотрел в другую сторону. У них была общая тайна.
Сейчас
– Тебя действительно совсем не смущает, что я терранка? – спросила Флёр, когда они с Габриэль пили травяной чай после очередного сражения в го.
– Ни капли. Я же говорила – мне без разницы, где человек родился, хоть на Энкиду змеюками воспитан.
– Помню. Но ты же сама понимаешь – когда у твоей родной, так сказать, планеты репутация, как у Терры здесь, уже сразу готовишься объяснять, что ты не такая и вообще… – Флёр помолчала и продолжила уже другим тоном: – А что, на Энкиду такие особенные змеюки?
– А ты не знаешь? Ах да, я все время забываю, что не все в курсе наших космофлотских дел. К вопросу о том, смущает ли меня твое происхождение, – Габриэль подмигнула. – Так вот, Энкиду – это такая планета, куда наших новобранцев отправляют тренироваться. Не всех, конечно, я там не была. В основном ударные группы и тому подобное. Потому что после климата Энкиду уже ничем не напугаешь. Жара, болота и змеи. Их там жуткое количество. Большинство, понятное дело, ядовитые. Хотя вот на одной базе, говорят, старший медик прикормила здоровенную кобру, звала ее Мистер Злюка. От осмотров, сама понимаешь, контингент там бегал как от огня.
Флёр рассмеялась. Габриэль рассказала еще пару несекретных космофлотских баек – она встретила их таким же заливистым смехом. Непривычно было видеть человека, которому все это искренне внове… Габи задумалась – а давно ли она последний раз вообще общалась с гражданскими, не считая отца и семьи Ари? Ну, еще Жан. И ребята на Эниме, правда, это и было-то пару раз. И, пожалуй, все. А Флёр была просто-таки воплощением гражданского человека. И с ней было спокойно и уютно. Пожалуй, за этим Габи и приходила сюда.
Отсмеявшись, Флёр налила травяного чая. Ее лицо вновь стало задумчивым.
– Знаешь… я тебе хочу показать одну вещь. Я еще толком не доставала ее… с самого прилета. Здесь почти никто про эту игру не знает, да и… я не хочу играть со случайным человеком. Точно не на этой доске. Ты – другое дело.
Габриэль зачарованно смотрела, как откуда-то из дальнего угла – где только поместилась, у Флёр не так много мебели! – появляется старинная прямоугольная доска, немного похожая на шахматную, но клетки не различались по цвету и не были никак отмечены. Фигурами служили пятиугольные фишки с иероглифами.
– Это сёги, – сказала Флёр. – Знаешь такую игру?
– Сейчас я окончательно почувствую себя бревном, но нет.
– Это ничего, я тебя научу. В принципе, это вроде шахмат. Но сначала дай мне конфету.
Флёр объясняла правила, но Габи слушала рассеянно – ее вниманием завладела доска. Габи ничего не понимала в антиквариате, тем более терранском, но эта вещь, похоже, была чуть ли не старше колонизации Сомбры. Это было видно по потемневшему от времени дереву и по слою пластификатора, которым была покрыта и сама доска, и фишки – без него они рассыпались бы от первого прикосновения.
– Слушай… это же очень старинная вещь?
– Докосмическая, – коротко ответила Флёр. Габи присвистнула.
– Конец девятнадцатого века, – пояснила Флёр. – Принадлежало императору… позор мне, уже не помню, какому. Ракуэнцы предлагали такие деньги, что я, наверное, могла бы жить во дворце до конца дней.
– Еще бы! Она же пол-Штормграда, наверное, стоит.
– Наверное, – вздохнула Флёр. – Никогда не интересовалась. Хотя выкрасть у меня ее пытались еще в космопорту. Напали, выхватили… – ее передернуло. – Те, кто… меня сопровождал, успели вмешаться. Так что я сразу же познакомилась с сомбрийской национальной гвардией. Боялась страшно.
Габи хотела было спросить, почему, но увидела глаза Флёр и не стала. Захочет – сама скажет.
– Но в результате они же меня и успокоили. Как раз тот человек, что меня допрашивал по этому делу. Я уже плохо помню… немолодой, но очень красивый. И еще помню, его фамилия была Альенде. Да, Эрик Альенде… Габи, почему у тебя такие глаза? Мы… правда довольно хорошо поговорили.
– Сомбра имеет форму чемодана, – фыркнула Габриэль. – А в нем сидит десяток мышей и делает вид, что их в разы больше. Я знаю его сына, он адъютант капитана О’Рэйли. А сам полковник Альенде славится как один из самых страшных людей на Сомбре. Вместе с адмиралом Андраде и Жоффреем Нуарэ.
– Ну не знаю, – рассмеялась в ответ Флёр. – Мне так не показалось, хотя я правда боялась до полусмерти. Потом уже ко мне домой воры пытались влезть, но там уже охранная сигнализация сработала. Капитан нацгвардов, усатый такой, говорил: «Девочка, да загони ты ее! Пришибут же ни за что! Мне что, у твоего дома специальный пост ставить?». Но я с ней никогда не расстанусь. Это единственное, что у меня осталось в память о родителях.
Сейчас/Совсем давно
– Знаешь, – задумчиво произнесла Флёр, – тебе в чем-то повезло. Твое семейство, конечно, ужас тот еще, но ты, по крайней мере, всегда знала, кто есть кто.
Габриэль недоуменно подняла бровь. Флёр помолчала, набираясь решимости – так было каждый раз, когда она собиралась что-то рассказать о своем прошлом. В такие моменты Габриэль все сильнее хотелось сказать: «Да чего ж ты каждый раз боишься, ведь я точно не обижу!». Но она только подалась навстречу, показывая, что готова слушать. Наконец Флёр заговорила:
– На самом деле меня зовут не так. Хотя как сказать… тут уже не разобрать, что такое «на самом деле». Андриотти – моя настоящая фамилия, но я начала ей пользоваться только на Сомбре. Точнее, так – это фамилия моего настоящего отца.
– Брррр! – Габриэль замотала головой. – Теперь еще раз и медленно. А то до тупого солдафона плохо доходит.
***
Для всей Терры Данте Андриотти и Ориана Росси были чужими друг другу людьми. Самое большее – деловыми партнерами, хотя никто не взялся бы точно сказать, какими именно делами они занимаются. И занимаются ли вообще. Глядя на блистательную Ориану, вряд ли кто-то мог бы подумать, что она хоть когда-нибудь решает вопросы сложнее выбора украшений на вечер. Ведь для всего остального есть ее супруг Чезаре. Сказочно богатый, столь же сказочно элегантный – настоящий светский лев. Вдвоем они воспитывали дочь Эмилию, которая, впрочем, почти не покидала стен частной школы-пансиона. И какое дело могло быть Ориане до сдержанного, скромно одетого Данте, вечно копающегося в дата-планшете?
А между тем мужем Орианы был именно Данте. По-хорошему, этим двоим не стоило создавать семью. Но получилось так, что пути двух информационных брокеров, разыскивавших нужные и дорогостоящие сведения, пересеклись. И оказалось, что вместе работать эффективнее, чем друг против друга. Данте был способен выудить информацию хоть из черной дыры, не говоря уже о каких-то там защищенных ресурсах, Ориана знала чуть ли не всю Терру и могла свести кого угодно с кем угодно. Но оба они за годы работы, разумеется, обзавелись множеством влиятельных врагов. И начался спектакль, за которым скрывалась их настоящая жизнь.
Чезаре Росси был старым другом Орианы. Когда-то она помогла найти убийц его жены и дочери, и он торжественно поклялся помогать ей во всем. А раз она связала свою жизнь с Данте Андриотти – то и ему. По всем документам Ориана была замужем за Чезаре, именно с ним она появлялась на всех светских вечерах, и именно он значился отцом Эмилии.
***
– Уф, – выдохнула Габи. – Я такого даже в сериалах у сестер не видела. Это ж с ума сойдешь так жить!
– Я же не знала, чем на самом деле занимаются мои родители, – мягко сказала Флёр. – Мне объяснили, что они очень часто ездят в командировки, поэтому лучше, чтобы по документам моим отцом считался дядя Чезаре – он все время здесь, так что если меня надо вести к врачу или решать что-то в школе, так будет проще. У нас в школе были девочки, которых воспитывали бабушки или дядья, так что я даже не очень удивлялась.
– Уф, – повторила Габи. – Ты права, у меня все еще ничего так. Уж какое ни есть у меня семейство, я хотя бы знаю, кто мои родители. А когда вокруг тебя с рождения такой балаган – это полная задница.
– Знаешь… все-таки они все любили меня. И я сейчас понимаю… этот «балаган», как ты говоришь – не извиняйся, это и правда иначе не назовешь – так вот, я понимаю, что они не только ради себя путали следы. Надо было, чтобы я ничего не знала. Тогда мной вряд ли кто-то заинтересуется. Официально я ведь, считай, не имела к ним отношения.
Лицо Флёр ожесточилось.
– Потому что, если бы мной заинтересовались – я бы сейчас с тобой не разговаривала. Выжали бы все возможное и невозможное, а потом попросту разобрали бы на органы. Если бы еще оставалось, что разбирать. Теперь я могу сказать – у вас про Терру говорят правду. Даже не всю. Я только надеюсь, что моим родителям повезло и все кончилось быстро.
***
Странная жизнь этого тройного союза не могла продолжаться вечно. Данте и Ориана уже не раз думали о том, что пора уходить из бизнеса. Денег нажито достаточно, обоим хотелось жить как нормальная семья и спокойно воспитывать дочь. Но информационный бизнес – не та область, откуда можно уйти своими ногами. Когда правительство решает закрутить гайки, его не слишком волнует, кто еще работает, а кто давно ушел из дела.
Первой жертвой стал Чезаре Росси. Он кинулся спасать их с Данте старого друга, обвиненного в шпионаже в пользу Сомбры. На самом деле Кодзи Макэда был невиновен, но кого, кроме Чезаре, волновало, что там на самом деле? Обелить репутацию Макэды удалось, но это дело стоило Чезаре жизни. Раз уж пошла охота на ведьм – жертвы неизбежны. В память о Чезаре и в благодарность за свое спасение Макэда подарил Данте бесценную реликвию – антикварную доску для сёги. Она стояла в доме на почетном месте.
Эмилия в то время уже закончила школу и жила дома. Данте и Ориана рассказали ей правду о ее семье, не назвали только свою профессию. Впрочем, Эмилия не слишком вникала в дела родителей – она была полностью поглощена музыкой и книгами. Это тоже входило в планы ее родителей – девочка должна была расти среди искусства, никак не соприкасаясь с политикой, торговлей информацией и всем, что составляло когда-то жизнь Данте и Орианы. Теперь, как они надеялись, с этим было покончено. Они оплакали без вести пропавшего дядю Чезаре и теперь жили втроем. Как любая нормальная семья. Эмилия занималась музыкой и выступала на концертах, в свободные вечера они с Данте играли в сёги… Обычная жизнь обычных людей.