а этого не знает, потому что интерес лежит в области неосознаваемого. Она, может быть, будет удивляться сама себе, но она начнет каждый вечер ждать моих звонков и не будет засыпать, пока я не поговорю с ней. Она станет зависимой от меня. А тот день, когда она согласится со мной встретиться, будет днем моей самой большой победы. Если она согласится встретиться со мной, это будет означать, что я ее завербовал.
Александр Каменский «принял» синий «Москвич» у Алексея Чистякова и поехал следом за Тришканом в район Шарикоподшипниковых улиц. В одном из маленьких темных переулков «Москвич» остановился, Тришкан вошел в какую-то неприметную дверь. Отсутствовал он минут тридцать. Александр в точности следовал указаниям сестры – из машины не выходить, никуда не соваться и ничего не выяснять. Позавчера он точно так же ехал за Тришканом, только в другой части города, и ждал его минут сорок, а когда рассказал об этом Насте, та сказала:
– Похоже, он ездит на встречу с кем-то. Санечка, если еще раз такое случится, после окончания встречи не уезжай за ним следом, а попробуй дождаться, когда выйдет кто-нибудь еще. Посмотри, что это за птица.
Поэтому сегодня Александр не тронулся с места, позволив синему «Москвичу» спокойно уехать восвояси, и стал терпеливо ждать, когда из неприметной двери выйдет тот, к кому приезжал Тришкан.
Спустя несколько минут после отъезда Виктора дверь открылась и на улице появился крепкий среднего роста парень лет двадцати пяти. Парень на мгновение остановился, окинул взглядом переулок и решительно направился к новенькому «Мерседесу», припаркованному неподалеку. Александр прикинул и решил, что, пожалуй, подождет еще. Парень никак не тянул на роль человека, к которому серьезные мужчины, работающие в милиции, ездят поздними вечерами на тайные свидания.
Прошло еще минут десять, и на улицу вышел пожилой человек. Зябко кутаясь в плащ, он неторопливым шагом двинулся вдоль переулка в сторону освещенной трассы. Александр собрался уже было завести двигатель, чтобы потихоньку тронуться следом, но решил немного подождать, пока старик отойдет подальше. В тот момент, когда он счел, что расстояние между ними уже вполне достаточное и можно начинать движение, не боясь спугнуть, человек в плаще вошел в телефонную будку. Каменский посидел в задумчивости несколько секунд, потом все-таки тронулся, проехал мимо стоящего в будке старика, выехал на трассу и притормозил. Он рассудил, что если старик заметил машину и опасается преследования, то лучше проехать мимо и скрыться.
Достав из кармана радиотелефон, он позвонил сестре. Занято. Снова набрал номер. Снова занято. Он оглянулся, выискивая такое место, с которого можно было бы заметить выходящего из переулка старика, не бросаясь при этом ему в глаза. Место такое нашлось, но для того, чтобы к нему подъехать, пришлось произвести ряд хитрых маневров. Заняв наконец удобную позицию, Александр снова набрал телефон Насти. На этот раз номер оказался свободен, но в ту же секунду он увидел старика. Тот шагал по-прежнему неторопливо, засунув руки в карманы плаща и втянув голову в плечи.
– Алло, – послышался в трубке Настин голос.
– Это я, – быстро произнес Каменский, не сводя глаз с щуплой фигурки, то и дело сливающейся с темнотой.
– Откуда ты звонишь?
– Из машины. Я, похоже, вижу сейчас того, с кем встречается твой «Москвич». Ехать за ним?
– Погоди. Кто это?
– Старикашка лет под семьдесят. Может такое быть?
– Может. Откуда он взялся?
– Тришкан зашел в какое-то заведение, пробыл там около получаса, потом уехал. Я остался ждать, кто оттуда выйдет. Сначала вышел парень, такой, знаешь ли, крутоватый, я его пропустил. Потом вышел этот старичок и прямиком направился в автомат. Я кинулся тебе звонить, а у тебя все время занято было. Вот сейчас он из автомата вышел и идет к троллейбусной остановке. Мне ехать за ним?
– Ни в коем случае. Он тебя сразу заметит. Спасибо тебе, Санечка. Поезжай домой.
Настя повесила трубку и перевела дыхание. Вот, значит, он какой, этот приятный баритон. Старикашка лет под семьдесят. Но хитер. И осторожен. Поздним вечером по полупустым улицам его не выследишь, не засветившись. Правильно она сделала, что отпустила Сашу домой. Ей голыми руками эту контору все равно не свалить. Но сделать так, чтобы они перестали к ней цепляться, она сможет. Этот старик затеял с ней игру амбиций? Пожалуйста. После ее ответного хода у него надолго пропадет желание с ней соревноваться.
Но прежде чем делать этот ответный ход, нужно понять, что за интрижку сплел Виктор Тришкан. Почему так получилось, что он фотографировал ее с Денисовым, а старик ничего об этом не знает? Зачем Тришкан послал фотографии на Петровку? Двурушничает? Работает еще на кого-то?
И какое отношение ко всему этому имеет девятый свидетель, чьи координаты кто-то стер из ее компьютера?
Среди множества дел, которыми занимался Игорь Лесников, было и дело об убийстве депутата Государственной Думы Самарцева. Круг подозреваемых удалось очертить довольно быстро, но у всех оказалось алиби. Следователь, которому было поручено расследование, решил действовать в двух направлениях одновременно: искать новых фигурантов и тщательно перепроверить алиби уже имеющихся.
Прежде чем начинать грандиозный поход по всему городу в поисках фактов, удостоверяющих или опровергающих выдвинутые подозреваемыми алиби, Лесников, как обычно, пришел к Коле Селуянову.
– Помоги маршрут составить, – попросил он. – Вот адреса самих подозреваемых, вот места, где они якобы были в момент убийства. А вот это – адреса людей, которые их там видели.
– Конечно, – театрально вздохнул Селуянов, – как маршрут составить – так я, а как вкусную еду кушать – так сами.
Селуянов уже давно развелся с женой, жил один, а поскольку готовить не умел совершенно, то вопрос о домашней стряпне был для него болезненным. Он постоянно ходил голодный, потому что не только не умел вкусно готовить, но и не умел есть невкусную еду.
Он положил перед собой бумажки с адресами, в которых ориентировался безошибочно даже без карты.
– Вот эти, – он поставил карандашом галочки напротив четырех адресов, – в одном районе, начать можно с них, тем более что из центра туда удобно добираться. Вот смотри, сначала этот адрес, на улице Мошела, потом перебираешься сюда, на Миклухо-Маклая, потом на Профсоюзную и дальше повернешь направо и доберешься до Нахимовского. С этим районом все. Потом вернешься снова на Профсоюзную…
За три минуты он составил для Лесникова оптимальный маршрут, который охватывал все нужные ему адреса.
– И что я буду иметь за мою сказочную доброту?
– Что хочешь, – скупо улыбнулся Игорь.
– А что у тебя за адрес на Больших Каменщиках?
– Человек, вместе с которым подозреваемый в день убийства ездил за город дачу смотреть.
– Тогда у меня к тебе просьба будет. Где-то на этой улице есть человек, который был свидетелем по делу об изнасиловании или убийстве. Я не знаю точно, о каком преступлении идет речь, но свидетель такой должен быть. Поспрашиваешь?
– О чем речь? Конечно.
До улицы Большие Каменщики Игорь Лесников добрался только к вечеру. В соответствии с составленным Селуяновым маршрутом это был один из последних адресов, где ему надо было побывать. Лесников устал и был чертовски голоден, поэтому, прежде чем идти на квартиру к некоему Голубцову, он заскочил в первую попавшуюся забегаловку и второпях проглотил пару сосисок с кетчупом и маринованным огурцом. Еда была убойная, даже при желании причинить желудку максимальный вред трудно было бы подобрать что-либо более удачное. Сосиски были переперченные, а огурцы состояли, казалось, из сплошного уксуса. Приступ гастрита Игорь себе обеспечил и с чистой совестью отправился навещать гражданина Голубцова.
Тот, по счастью, оказался дома и принял Лесникова вполне дружелюбно.
– Но ведь меня уже следователь допрашивал, – удивленно говорил он. – И я ему все рассказал о том, как мы с Дроздецким ездили за город. Разве этого не достаточно?
Дроздецкий был одним из подозреваемых в убийстве депутата Самарцева. При первой же беседе с работниками милиции он заявил, что в день убийства вместе со своим знакомым Голубцовым ездил за город. Голубцов это подтвердил, но теперь следовало проверить все еще раз.
– Видите ли, – мягко начал Игорь, – для нас, работников милиции, этого более чем достаточно. Но ведь речь идет об убийстве депутата Государственной Думы, а это означает, что к делу будет приковано внимание журналистов, которых хлебом не корми – дай только уличить милицию в том, что она чего-то не знает. Поэтому по делам такого рода нам приходится собирать множество самой мелкой и незначительной информации, чтобы нашей желтой прессе не удалось заявить, что, мол, следователь об этом не спросил, да об этом забыл, да на что-то внимания не обратил. Понимаете, что я имею в виду?
– Конечно, конечно, – торопливо согласился Голубцов. – Спрашивайте, пожалуйста.
– Итак, вы утверждаете, что в день, когда произошло убийство депутата Самарцева, вы ездили за город. Когда точно это было?
– Это было… – Голубцов на мгновение задумался. – Это было в субботу, 7 октября.
– Поездка планировалась заранее?
– Не то чтобы заранее… – Он пожал плечами. – Накануне, в пятницу, мне позвонил Дроздецкий и сказал, что готов поговорить со мной о покупке моей дачи, но предварительно хотел бы ее посмотреть. Он спросил, удобно ли мне будет съездить с ним на дачу в субботу. Я ответил, что пока не знаю, это будет ясно только в субботу ближе к обеду. На следующий день часов около двенадцати дня мне стало понятно, что вторая половина дня у меня свободна, и я сам позвонил Дроздецкому и сказал, что можно ехать.
– Куда вы ему звонили? Домой или на службу?
– Домой. Какая ж служба в субботу.
– Продолжайте, пожалуйста.