— Буду с вами откровенен, детектив, — продолжал Лукас. — Жена предупреждала Марка Уивера об опасности. Она тоже считала, что это неудачная мысль, но Марк ее не послушал. Его невозможно было переубедить. Ему вообще было присуще ложное чувство собственной неуязвимости. Он всегда опрометчиво полагал, что ему не придется расплачиваться за собственное безрассудство.
Кили с упреком посмотрела на Лукаса — его жестокие слова задели ее за живое. Не меняя выражения лица, он заговорщически подмигнул ей. И вдруг она все поняла. Лукас старался переложить вину на Марка, который не мог встать и возразить. Но Кили в глубине души знала: Марк одобрил бы такую тактику.
— Итак, что тут еще обсуждать? — с вызовом спросил Лукас.
Страттон откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. Казалось, его мускулистому телу тесно в легком, спортивного покроя пиджаке и рубашке с галстуком. Его взгляд остался невозмутимым, но в голосе прозвучал упрек:
— Я всего лишь пытаюсь объективно расследовать обстоятельства смерти вашего сына, Лукас.
— Я хорошо знал своего сына, детектив. Он не поблагодарил бы вас за то, что ради такой объективности вы готовы принести в жертву его семью. Он сам поставил себя в опасное для жизни положение. Он сам привел себя к гибели, — отрезал Лукас.
— Это звучит довольно бессердечно. — Фил Страттон пожал плечами. — А мне известно, что вы не бессердечный человек, Лукас. Что вы пытаетесь скрыть, поливая грязью собственного сына?
Лукас бросил на него уничтожающий взгляд.
— Не играйте со мной в эти игры, детектив. Я не для того сюда пришел.
Страттон повернулся к Дилану. Тот отвел глаза.
— Как относился твой отец к этой прическе, Дилан? И к серьге?
— Вы имеете в виду моего отчима?
— Да, я имею в виду потерпевшего. Марка Уивера.
— Потерпевшего?! — возмутилась Кили.
— Жертву утопления, — пояснил Страттон. — Так ему нравилась твоя прическа?
— Нет, не нравилась, — буркнул Дилан.
— Вы это обсуждали? Спорили?
— Иногда. — Дилан пожал плечами. — Изредка.
— Мужчина спорит со своим пасынком-подростком о стрижке! — саркастически перебил их Лукас. — Если бы это было мотивом для убийства, все подростки на свете давно уже остались бы сиротами.
— А как насчет этой куртки? — продолжал Страттон, игнорируя его слова. — Нельзя сказать, что это твой размер.
— При чем тут его куртка? — воскликнула Кили.
— Ты ее носил, чтобы ему досадить?
— Мне просто нравится эта куртка, — нахмурился Дилан.
— Но ведь она его раздражала, не так ли? Он ведь знал, откуда она у тебя?
Кили в изумлении уставилась на детектива.
— Откуда вы…
— Она ему не нравилась, — сказал Дилан.
— А откуда она у тебя? — спросил детектив.
— Это куртка моего отца, — с вызовом ответил Дилан. — Моего родного отца.
Фил Страттон подался вперед всем телом и пристально взглянул ему в глаза.
— Давай поговорим о твоем родном отце.
— А что? — настороженно спросил Дилан.
— Вы с ним хорошо ладили?
— Конечно. Я любил его.
— Но ведь он… часто сердился, не так ли?
— У него голова болела, — словно оправдываясь, ответил Дилан.
Фил Страттон кивнул, плотно сжав губы.
— Как умер твой родной отец?
Дилан вдруг задрожал всем телом. Кили в ярости уставилась на детектива, но он не обратил на нее внимания.
— Лукас! — прошептала она.
— Детектив Страттон, — раздраженно начал Лукас, — какое отношение это имеет к чему бы то ни было?..
— Как он умер, Дилан?
— Он застрелился, — пробормотал Дилан.
Страттон кивнул, взял листок бумаги, лежавший перед ним на столе, и сделал вид, что изучает его, а потом снова взглянул на мальчика.
— Ты был дома, когда это случилось?
Дилан покачал головой и опустил глаза.
— Нет.
— Но ты его нашел?
Дилан кивнул.
Кили показалось, что все ее внутренности стянулись в тугой узел. Да как они смеют заставлять Дилана заново переживать смерть Ричарда?! Ей хотелось перегнуться через стол и ударить детектива Страттона.
Словно прочитав ее мысли, заговорил Лукас:
— Это в самом деле необходимо — напоминать мальчику о страшных обстоятельствах гибели его отца?
Детектив Страттон остался невозмутим.
— Я хочу кое-что прояснить, советник.
— Ну что ж, проясняйте и давайте покончим с этим! — рявкнул Лукас.
— Твой отец разрешал тебе играть с пистолетом, Дилан?
Дилан взглянул на него с изумлением.
— Нет. Конечно, нет.
— А ты знал, что у него есть пистолет?
Дилан заколебался.
— Нет.
— Ты в этом уверен? — настаивал Страттон. — Ты никогда раньше не видел этого пистолета?
— Я же сказал: нет, — упрямо повторил Дилан.
— А в тот день, когда ты… «обнаружил» отца… где ты взял пистолет?
— Я не брал! — воскликнул Дилан. — Я просто увидел, как отец… там лежит, и спрятался в шкафу.
— Странно, — заметил Фил Страттон.
— Что тут странного? — возмущенно воскликнула Кили, прежде чем Лукас успел ее остановить. — Ему было девять лет. Он был напуган.
Продолжая игнорировать ее, детектив не сводил глаз с Дилана.
— Я говорю, это странно, Дилан, потому что весь пистолет был в отпечатках твоих пальцев. Откуда же они там взялись, если ты не брал пистолет?
9
Кили показалось, что комната накренилась. Она слышала, как Лукас кричит на Фила Страттона, но все ее внимание было сосредоточено на Дилане. Его лицо стало пепельно-серым, он не смел поднять глаз. Наконец она медленно повернулась к детективу и отчеканила:
— Это неправда.
Фил Страттон твердо встретил ее взгляд.
— Вы собираетесь утверждать, что не знали об этом?
— Я утверждаю, что это неправда, — сказала она.
— О, это безусловный факт, миссис Уивер, — заявил Страттон. — И нет нужды притворяться, что вы об этом не знали.
— Вы все это придумали! — настаивала Кили.
— Боюсь, что нет. Это занесено в протокол.
— В какой протокол? Где?
— В полицейском департаменте Анн-Арбора.
— Не может быть! Кто-нибудь сказал бы мне…
— Мне известно, что ваш второй муж, Марк Уивер, обо всем знал.
— Он не знал. Он не стал бы…
— Перестаньте! — воскликнул Дилан. — Ладно, все верно.
Все присутствующие повернулись к нему.
— Все верно, — повторил Дилан. — Я… Кажется, я его поднял.
— Кажется? — спросил Лукас.
— Я его поднял.
— О господи, Дилан! — вскричала Кили. Ей вспомнился тот страшный день, Ричард, распростертый в луже крови, и Дилан, прячущийся в стенном шкафу. И вот теперь она вновь представила себе девятилетнего Дилана, завороженного видом пистолета. Вот он подходит, подбирает заряженный пистолет, заглядывает в ствол… — Ты же мог из этого пистолета убить себя!
— Расскажи нам об этом, Дилан, — сказал Фил Страттон.
— Одну минуточку! — вмешался разъяренный Лукас.
Он наклонился, схватил Дилана за плечо и начал что-то энергично нашептывать ему на ухо. Мальчик слушал, тихонько кивая. Потом Дилан отрицательно покачал головой.
— Ладно, — вздохнул Лукас. — Продолжай.
Дилан ссутулился, положил локти на стол и стиснул руки так, что костяшки пальцев побелели.
— Когда я вошел в комнату и увидел папу на полу, я не знал… А этот… пистолет лежал на полу рядом с ним. Я… я никогда не видел настоящего пистолета. Я присел, хотел его разглядеть, а потом поднял. От него так странно пахло… Меня затошнило. И тут я понял… ну, вы знаете. И я положил его обратно на пол.
— Нормальная реакция для девятилетнего ребенка, — вставил Лукас.
Страттон кивнул.
— Совершенно нормальная. Именно так и решила полиция Анн-Арбора. Ребенок был найден в той же комнате, где лежало тело отца. Они подумали, что именно так все и было.
— Так зачем вы сейчас все это ворошите? — воскликнула Кили. — Неужели мы мало страдали? Неужели надо снова нас этим мучить?!
— Думаю, сейчас полиция Анн-Арбора взглянула бы на это дело по-другому. После того, как ваш второй муж умер при подозрительных обстоятельствах, — заметил детектив.
— Ничего подозрительного тут нет! — возмутилась Кили. — Он утонул, он не умел плавать. Что тут подозрительного?
— Ну, для начала, миссис Уивер, вы вызываете у меня некоторые подозрения.
Кили ошеломленно отшатнулась.
— Давайте посмотрим. В один прекрасный день вы вернулись домой и нашли вашего первого мужа мертвым. А ваш сын Дилан держал в руках оружие, из которого был застрелен его отец.
— Ничего он не держал!
— «Трагическая случайность», — сказали вы себе в тот раз. И выдумали какую-то историю, чтобы защитить своего сына. Чего еще ждать от матери? Сначала вы сказали полиции, что это, наверное, самоубийство. Головные боли и все такое. Потом в дело вмешался Марк Уивер, и вам захотелось получить страховку. Тогда вы заговорили о взломах в вашем районе и о том, что ваш муж будто бы купил пистолет, чтобы защитить семью. Возникла новая версия: произошел несчастный случай. В конце концов, и это звучало вполне правдоподобно. Но когда и второй ваш муж погиб в результате «несчастного случая», неужели вам в голову не пришло, что ваш сын сыграл во всем этом далеко не случайную роль?
— Все, довольно! — объявил Лукас. — Вы выдвигаете бредовые, ни на чем не основанные обвинения. Эта семья пережила страшную трагедию, а вы спекулируете на ней. Все ваши теории — полная дичь. Кили, Дилан, идемте. Мы уходим.
Страттон холодно взглянул на Дилана.
— Ты же хотел, чтобы он умер. Ведь так, Дилан?
— Дилан! — резко окликнул мальчика Лукас. — Идем. Не отвечай ему. Не говори больше ни слова. Фил, видит бог, мы были готовы к сотрудничеству. Но не думайте, будто я не знаю, откуда ветер дует. Я вам удивляюсь, Фил. Я-то думал, вы сам себе хозяин. — Лукас подхватил свой портфель со стола и угрожающе наставил палец на детектива. — Она вас использует, Фил. «Отвергнутая женщина страшней всех фурий ада»[4]