Наконец, я открыл глаза. Бат стоял передо мной и смеялся.
— Хелло, глупец! Ну, как дела?
Я ощупал болезненную шишку, появившуюся у меня на затылке, и поморщился.
— Скорее плохо…
Он с удовлетворенным видом кивнул головой.
— А я и не сомневался в этом. Но это пустяк по сравнению с тем, что тебя ожидает.
Я обвел взглядом комнату, где мы находились. Это была неопрятная комната, без окон, с одной кроватью, на которой я лежал, и стулом, на который опустился Бат. С потолка свисала лампочка без абажура.
— И долго я был без сознания? — спросил я. Бат снова рассмеялся.
— Три или четыре часа, — сказал он, покачиваясь на стуле. У него был такой вид, как будто он это все воспринимал как хорошую шутку.
— Ты не так-то уж тверд, — прибавил он. Его короткие сальные волосы были запачканы кровью, видимо, последствия моего удара, но он, казалось, совсем не замечал этого.
— А где Броди?
— Его отвезли куда-то. Он ведь сумасшедший, этот парень, и совсем не отдает себе отчета в происходящем, — ответил Бат, доставая из кармана пачку с сигаретами. Он закурил, бросил мне сигареты и спички. — Возьми, — сказал он, — тебе ведь недолго осталось жить.
Я закурил и спросил, что тут происходит. Он пожал плечами.
— Они скоро придут повидать тебя, когда покончат с Броди. Ты об этом узнаешь довольно быстро.
Мне интересно было знать, что случилось с Девисом. Я надеялся, что ему удалось во время смыться.
— Все в порядке, — сказал я, пытаясь пускать колечки дыма. — Я не любопытен и подожду. Он снова рассмеялся.
— Не пытайся меня надуть. Я умею пользоваться петардой так же хорошо, как и ты.
Я рассмеялся ему в лицо.
— Что-то этого не было видно. Огонек злости зажегся в его глазах.
— Что ты имеешь в виду?
— Бат Томпсон — это мне ничего не говорит, но Честер Кен, ты и сам прекрасно знаешь, кто это такой. Соображаешь, а?
— Ах так? — он стал пурпурным. — Посмотрим, как я тебя опережу! Ты слышишь?
— Что ты говоришь?
— Взгляни сюда, дерьмо!
Он слегка съежился, его предплечье и кисть промелькнули с такой быстротой, что я различил лишь взмах, и револьвер оказался в его руке. Это, действительно, была хорошая работа. Признаюсь, я совсем не ожидал от него такой прыти.
— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросил он, вертя револьвер вокруг пальца.
— Попробуй достань его таким образом, когда в руке у меня будет оружие, и ты пропал!
— Ты лжешь, — сказал он, пряча револьвер, но все же что-то вроде сомнения мелькнуло у него в глазах.
— Как хочешь. Уверяю, что я достану свой пистолет намного быстрее. Хочешь знать, почему? Ты теряешь время и не координируешь своих движений.
— Я не делаю чего? — спросил он, с недоумением глядя на меня.
Глаза его округлились.
— Ты плохо начинаешь. Повтори снова.
Он рассматривал меня со злобой, смешанной с любопытством. Потом встал в позицию, и револьвер второй раз прыгнул в его руку. Ничего не скажешь, прекрасная работа. Мне пришлось бы очень постараться, чтобы его опередить.
— Вот что, твоя кобура плохо расположена, мне кажется, что ты носишь ее слишком высоко. Надо чуть опустить. Ты теряешь время, ловя рукоятку, и когда вынимаешь оружие, должен тотчас же опустить дуло. Соображаешь? Теряется время.
— Ты себя считаешь очень хитрым, — проворчал он, рассматривая свой револьвер.
Я видел, что он очень возбужден. Он положил револьвер обратно в кобуру и устроил так, что пистолет теперь находился немного ниже.
— Теперь будет хорошо? — спросил он.
— Лично я опустил бы еще ниже. Теперь у тебя почти такие же шансы, как и у меня.
Он несколько поколебался, потом еще немного ослабил ремни кобуры. Теперь он носил оружие, как мне хотелось. Его движение было затруднено, и он не смог бы так быстро достать револьвер, когда это ему понадобится, время будет потеряно.
— Да, — ответил я, рассматривая, как прикреплено его оружие. — Так будет лучше.
— А ты хитер, — засмеялся он.
— Почему? — пожал я плечами. — Я просто тебе доверяю. Я вообще доверяю людям. Я никогда так просто не убиваю людей, я всегда даю им шанс.
Он снова стал меня рассматривать.
— Тебе бы никогда не удалось убить меня, — проговорил он, показывая зубы. — Я знаю, что я очень хороший стрелок.
— Все, что ты из себя представляешь — это то, что ты твердый парень, который покинул Детройт, потому что был недостаточно тверд, чтобы оставаться там.
Он поднял свой огромный кулак, чтобы ударить меня, но в этот момент открылась дверь и на пороге появились Флагерти и Киллино.
— Салют, патрон! — сказал Бат и опустил руку. Киллино не удостоил его взглядом. Он встал в ногах кровати и уставился на меня.
Флагерти с мрачным лицом стоял около двери.
— Где маленькая Бондерли? — сухо спросил Киллино.
— Откуда я знаю? Может, ты думаешь, что она у меня в кармане?
— Ты бы лучше сделал, если бы сел за стол. Мы хотим получить малышку, и мы ее получим.
— Ведь не рассчитываете же вы на меня, чтобы ее отыскать? — спросил я, закуривая. — Даже если бы я и знал это, то не сказал бы, где она. Мы расстались с ней вчера вечером, я дал ей достаточно денег, чтобы она могла покинуть город.
— Она не покидала город, — сказал Киллино, стуча по спинке кровати своими маленькими бледными руками. — Она не успела сделать этого до того, пока город не закрыли.
— Значит, она осталась в городе. Ее надо только хорошенько поискать, — с иронией сказал я.
Бат хотел ударить меня, но я ожидал удара и, скатившись с кровати, схватил его за щиколотки. Он свалился на меня, а Флагерти упал на него сверху, и через мгновение, я почувствовал, что дуло револьвера прижато к моей спине. Я перестал бороться.
Они отстранились, и я встал.
— Послушайте, — сказал я, стряхивая пыль с колен. — Все это ни к чему не приведет. — Я сел на кровать и снова закурил сигарету. — Послушайте меня минуту, может, тогда вам станет яснее.
Бат сжал кулак, но Киллино остановил его.
— Дай ему поговорить, — сказал он, садясь на стул.
Бат и Флагерти стали сзади, чтобы в случае чего схватить меня.
— Сперва я хочу высказать кое-какие соображения, — сказал я, глядя на Киллино. — Ты — босс этого города, и единственный человек, который мог бы быть для тебя опасным, это Херрик. Казино принадлежит тебе, и это очень удобное место для сбыта фальшивых денег, которые ты производишь. Ты ведь не подозревал, что я в курсе всего этого, а? Чтобы об этом догадаться, мне понадобилось совсем немного времени. Ты держишь свой банк, и полиция у тебя в руках. Вероятно, ты им платишь солидную сумму, чтобы они молчали. Фальшивые билеты циркулируют по городу, и сделаны они очень искусно, их трудно отличить от настоящих. Но Херрик что-то заподозрил и начал расследование. В полицию он не обратился, так как очень хорошо знал, что они с тобой заодно. Он просто собрал фальшивые билеты, чтобы представить их правительству и сделать соответствующее сообщение. Но ты об этом вовремя узнал и сделал свое дело.
Я бросил сигарету в угол и со смехом посмотрел на Киллино.
— Кто тебе это сказал?
Его квадратное лицо было неподвижным.
— Продолжай, — проговорил он.
— Херрик был заметной личностью в городе и выставил свою кандидатуру на выборах. Освободиться от него было непросто. Но тебе становится известно, что в город должен приехать я. И вот появляется некий план, дело хорошо сработано, я погиб. Но тут выявляется, что в курсе этого дела может быть Броди. А во-вторых, еще и малышка. Она оказывается на моей стороне, и без нее ты пропал, если даже заставишь Броди заговорить.
Киллино достал сигару, старательно откусил кончик и выплюнул его на пол. Потом он, не торопясь, закурил и выпустил облако дыма.
— Ты кончил? — спросил он.
— Да, — ответил я.
Он взглянул на Флагерти.
— Кен знает слишком много, — сказал он. — Необходимо изменить наши планы. Его теперь нельзя представить перед судом, они могут ему поверить и назначить расследование…
— Можно будет объяснить, что он застрелен при попытке к бегству, — предложил Флагерти.
— Да, — согласился Киллино. — Нужно действовать как можно быстрее, в его мешке немало всякой всячины…
— Еще бы! — я подмигнул Бату.
— Когда покончим с ним, — продолжал Киллино, — займемся поисками малышки. Она все равно не сможет ускользнуть от нас.
— Неплохо было бы избавиться и от нее тоже, — сказал Флагерти.
Киллино покачал головой.
— Для этого надо будет как следует подготовить мизансцену. Мы позаботимся, чтобы на процессе она молчала. С женщинами это легко проделывать. — Он посмотрел на Бата, который ему подмигнул. — Ты сможешь этим заняться?
— Можно попробовать, — сказал тот, обнажив свои черные гнилые зубы.
Киллино встал.
— Избавься от него, — приказал он Флагерти.
— До свидания, толстяк, — сказал я. — Напрасно ты считаешь себя таким умным. Мы еще увидимся!
Он вышел из комнаты, не обратив никакого внимания на мои слова, и хлопнул дверью.
Бат посмотрел на Флагерти с надеждой.
— Начнем?
— Не здесь, — ответил Флагерти, — мы отвезем его в другое место.
— Делай, да побыстрее, — сказал я Бату, — и целься хорошо.
— Не беспокойся, — сказал он, поглаживая меня по руке. — Ты ничего не почувствуешь…
Флагерти вел машину. Бат и я сидели на заднем сиденьи.
— Какое впечатление производит на тебя твоя последняя прогулка? — спросил Бат с вполне искренним любопытством.
— Ровно никакого, — ответил я, — у меня довольно крепкие нервы, чтобы реагировать на подобный пустяк — Это правда, — согласился Бат, с восхищением глядя на меня. — Но не рассчитывай вывернуться. Все равно ничего не выйдет.
— А мы не могли бы устроить маленький конкурс, о котором мы с тобой говорили, а, Бат? — спросил я немного спустя.
— Нет необходимости в каком бы то ни было конкурсе, я ведь все равно тебя убью.