удьте очень осторожны.
— Я и буду осторожен.
— Вы хотите освободить ее, организовать побег? — спросил он, немного помолчав. Я взглянул на Джеда Девиса, который сидел в другом конце комнаты.
Он кивнул мне.
— Безусловно, — уверенно проговорил я. — Я уже осматривал место. Это будет трудно, но…
— Вам не вывести ее из тюрьмы живой, — возразил Копингер.
— Но это наш единственный шанс.
— Мне это отлично известно… — он погладил нос. — Даже если внутри у вас будет сообщник, все равно это невозможно. Я внимательно посмотрел на него.
— Как это так, сообщник? Он пожал плечами.
— Я хорошо знаю одного из сторожей… — Он сделал безнадежный жест, — но к чему это? Это все равно невозможно! Я ударил кулаком по столу.
— Надо, чтобы стало возможным и удалось! — вырвалось у меня. — Какой сторож?
— Некий Том Митчел. Флагерти спит с его женой, Митчел это знает, но ничего не может поделать. Он будет в восторге от возможности хоть таким образом отомстить Флагерти. Вы можете поговорить с ним.
— Это опасно, — сказал я, немного подумав. — Митчел — надежный человек, — возразил Копингер. — Он сгорает от желания доставить Флагерти неприятность, но я все же боюсь, что он не сможет быть вам полезен, за исключением Того, что хорошенько ознакомит вас с тюрьмой. На вашем месте, я все же не говорил бы ему многое.
Я повернулся к Девису.
— Поезжайте повидаться с этим типом и приведите его на пристань с наступлением ночи. Мы с ним там поговорим. Девис кивнул и вышел. Я протянул два билета по сто долларов Копингеру.
— Будут еще и другие. Продолжайте только заниматься малышкой.
Он оттолкнул деньги.
— Я взялся за это дело ради справедливости. Я уже очень долгое время жду, что появится человек, достаточно ловкий и сильный, чтобы свалить и рассчитаться с Киллино. Я не хочу, чтобы мне платили, когда мне предлагают место в первом ряду. Мне что-то говорит, что вы и есть тот человек, и вы обязательно поймаете Киллино.
— Я тоже так думаю, — ответил я, пожимая ему руку. После его ухода я сел у окна и стал наблюдать за действиями рыбаков, готовивших суда к выходу в море. Я думал о мисс Бондерли, и чем больше я думал, тем больше мне становилось не по себе. Я снова видел ее лежащей на песке в тот момент, когда я жарил для нас котлеты. Как это было уже далеко! Я видел дьявольскую рожу Бата и Киллино, говорившего ему: «Ты смог бы заняться этим»?, и ответ:
«Я всегда могу попробовать!». Я чувствовал себя неважно. Последующие три часа прошли медленно, и когда наступила ночь, я был уже в очень плачевном состоянии.
Около восьми часов Тим принес мне вечернюю газету. Информация об убийстве Херрика была помещена на первой странице. Там же была и фотография мисс Бондерли. Она выглядела на ней очень хорошо. В газете ее окрестили «мисс убийца».
Я прочитал ее признание. Было совершенно ясно, что все притянуто, как говорят, за уши и совсем не походило на правду.
Получалось, что она сказала, что мы вместе вернулись в отель и много выпили. Я был, как ей показалось, зол, потому что Херрик пытался заставить меня покинуть город, и я угрожал ему. Она сказала, что подтолкнула меня к тому, чтобы я позвонил Херрику, полагая, что мои угрозы лишь простой блеф. Но я позвонил и пригласил Херрика к себе в номер. Он вскоре пришел, но в тот момент я был уже совершенно пьян. Мы с ним поспорили, Херрик рассердился и завязалась драка. Мисс Бондерли, якобы, ударила Херрика по голове моим револьвером, и, падая, он разбил себе череп о камин. Потом мы совсем отключились под влиянием выпитого и обнаружили труп только на следующее утро.
Мисс Бондерли подписала это свое признание. Подпись на фото была дрожащей и неразборчивой. При виде этой подписи мне сделалось плохо, я едва держался.
Вскоре Тим сказал мне, что Девис и Митчел ожидают меня в конце пристани.
Я вышел из дома и направился в указанном направлении. Была светлая ночь, и звезды отражались в спокойных водах моря. Вблизи никого не было видно. В конце пристани я заметил Девиса в компании с крупным парнем. Я подошел к ним.
— Вот Митчел, — сказал Девис.
Я внимательно рассматривал вновь прибывшего, и он тоже изучал меня. По-моему, вид у него был неопасный.
— Я Честер Кен, — отрекомендовался я, переходя сразу же К делу. — Что ты на это скажешь?
Он судорожно проглотил слюну. Взгляд его переходил с меня на Девиса и обратно.
— А что вы хотите, чтобы я сказал? — спросил он не совсем уверенно.
— Ну, хотя бы, что ты в восторге. Он вдруг поднял руки вверх.
— О'кей! — сказал он.
— Брось. Тебе совсем незачем меня бояться. Но если ты станешь — хитрить, тогда у тебя не останется времени, чтобы испугаться. Понял?
Он, несомненно, понял. Я видел, как Денис укоризненно посмотрел на меня.
— Вам совершенно незачем запугивать нас, — сказал Девис; — Мы сами хотим оказать вам услугу.
— Что ты скажешь о возможности отомстить Флагерти и получить сверх того еще пятьсот долларов? — спросил я Митчела.
— А что мне надо будет сделать? — в его голосе чувствовался интерес.
— Ответить пока на несколько вопросов. Где ты живешь?
Он сказал адрес.
Я посмотрел на Девиса.
— Это в пяти минутах отсюда, — сообщил тот.
— Мы сейчас отправимся туда, Митчел, и не вздумай шутить!
— Никакой опасности, вам незачем волноваться. Мы сели в машину Девиса и отправились по указанному Митчелом адресу. Он проводил нас в салон. Обстановка была в нем вполне приличная.
— Ты один? — спросил я.
— Да, — ответил он, почему-то моргая.
— Другими словами, твоя жена ушла с Флагерти? Он побледнел и сжал кулаки.
— Ладно, — проговорил я. — Мы в курсе дела, да и ты ведь тоже. Ты хочешь отомстить ему, не так ли? Мы поможем тебе в этом.
Он достал бутылку с виски, налил три стакана, и мы уселись за стол.
Митчелу было приблизительно лет сорок пять. Его толстое лицо было покрыто веснушками. Черты лица были правильными, но выражение мрачное.
— В чем заключается твоя работа в тюрьме? — спросил я, когда мы устроились за столом.
— Я сторожу этаж «Д».
— А на каком этаже находится мисс Бондерли? Он захлопал веками, посмотрел на Девиса, который отвел глаза, и снова перевел взгляд на меня.
— Но вы, кажется, говорили о пяти сотнях?
— Точно, — ответил я, протягивая ему сотню долларов. — Вот это тебе для начала. Остальное получишь, когда скажешь то, что я хочу знать.
Он кивнул, вертя деньги в руках.
— Она на этаже «А».
— Где это?
— На самом верху.
— Возьми карандаш и бумагу и нарисуй план тюрьмы. Он послушался. Мы курили и потихоньку потягивали виски в ожидании, когда он закончит рисунок.
— Вот, — наконец проговорил он. — Входят вот сюда. Существуют две решетки, у каждой свой ключ и свой сторож. Заключенных проводят отсюда. Женщин влево… Приводят заключенных…
— Погоди, меня интересуют только подробности о женской стороне. Сообщи все детально.
— О'кей, — согласился он. — Женщины входят в эту дверь, и здесь же их заносят в регистрационную книгу. Потом ведут через этот коридор…
— А это что за квадратик?
— Это кабинет сторожей. А сбоку кабинет тюремного врача. Позади комната, где производят вскрытия, и морг. Флагерти хочет все сконцентрировать в тюрьме.
— А где этаж «А»?
— Туда попадают на лифте, вот здесь. Заключенные не имеют права пользоваться лестницей, потому что она проходит по всем этажам.
— А сколько там заключенных?
— Четыре… нет три. Сегодня утром одна умерла.
— А где камера мисс Бондерли?
Он показал мне ее на плане, и я отметил это место крестиком.
— А сколько сторожей имеется наверху?
— Три сторожихи. Одна из них обходит каждый час все камеры.
— А сторожа?
— Этажом «А» они не занимаются. Они каждый час обходят другие этажи. На каждом этаже их по два.
— А сколько же их всего?
— Десять на дежурстве и десять на отдыхе. После ареста малышки Флагерти привел еще десять из комиссариата, чтобы сторожить еще и снаружи. Тюрьма хорошо охраняется.
Я долго изучал план, потом внимательно посмотрел на Митчела.
— Если бы ты захотел помочь кому-нибудь убежать, как бы ты за это принялся?
Он покачал головой.
— Я не стал бы даже и пытаться. Это невозможно. Я протянул ему обещанные четыреста долларов, а когда он пересчитал их и положил в карман, я вытащил билет в тысячу долларов. — Ты видел уже такие?
Он широко раскрыл округлившиеся глаза.
— Это предназначено для парня, который поможет мне узнать, как сделать, чтобы малышка могла убежать.
Он некоторое время колебался, потом пожал плечами.
— Я бы очень хотел заполучить их, но нет такой возможности, — он отодвинул стул. — Я сейчас объясню вам почему. Надо войти в тюрьму. Это во-первых. У них же собаки, прожекторы, у них сторожа. Вы и сами знаете это. Там на пятьсот метров кругом тюрьмы абсолютная пустота. Один песок… Прожекторы освещают все это пространство. Невозможно даже подойти к ограде, не будучи замеченным…
— Ну, хорошо. Предположим, мы все же подошли к ограде. А потом?
— Но вам и это не удастся! — нетерпеливо возразил он.
— И тем не менее, предположим. Так что же потом? Он пожал плечами.
— Дежурный сторож у ограды проверит ваше право на вход в тюрьму. С тех пор, как арестована эта малышка, туда пускают лишь врача и офицеров полиции. Они знают, что вы ловкий человек и не хотят рисковать. Копингеру стоило больших трудов, чтобы пройти в тюрьму.
— Ладно. Предположим, то будет врач. Он входит, а потом?
— Сторож у ограды передает его другому охраннику, который открывает вторую решетку ограды и провожает врача до его кабинета. Врач не имеет права ходить в другие места, если нет больных. Когда сегодня утром умерла эта женщина, его до самой камеры провожали сторож и сторожиха-шеф.
— Мне кажется, ты уже говорил, что мужчины сторожа не ходят на половину женщин? — сухо проговорил я.