— Что, Гомец сейчас у мисс Спенс? — небрежно спросил я. Он кивнул.
— И они оба бай-бай, а?
— Этого я не могу знать, сэр. Во всяком случае, они оба наверху.
— Отлично. Я нанесу им небольшой визит. Это, конечно, будет для них сюрпризом, — я внимательно смотрел на него. — Здесь, случайно, нет какой-нибудь отмычки?
— Я не могу сделать этого, мистер. Я потеряю свое место. Я взглянул на ряд ключей, висевших позади него на крючках.
— Хотел бы я знать, который из них от номера мисс Спенс? Я дал бы пятьдесят долларов, чтобы только узнать это, и при условии, что ты пойдешь немного прогуляться, но, конечно, только после того, как скажешь мне это.
Он боролся с искушением, но пятьдесят долларов быстро заглушили муки его совести. Сняв один из ключей, он положил его на прилавок.
— Очень сожалею, мистер, но большего я сделать не могу. Мне надо подумать и Ъ моем месте.
Я сунул ему в руку пятьдесят долларов. — О'кей! Если так будет продолжаться, ты вскоре сможешь купить себе дом!
— Прошу прощения, — сказал он, — мне надо заняться почтой.
Он прошел через холл, не оборачиваясь.
В одно мгновение я завладел ключом и отмычкой и стремительно поднялся на четвертый этаж.
Апартаменты под номером 466 были погружены в полумрак и тишину. Я вынул револьвер, так как не хотел быть подстреленным Гомецом, и, пройдя через салон, оказался прямо в спальне.
Гомец и Лоис Спенс лежали на кровати, он спал на боку, она на спине.
Я присел на край кровати и ущипнул за палец на ноге Лоис. Она что-то пробормотала, повернулась, вытащила руку из-под одеяла и уронила ее на шею Гомеца. Он выругался и оттолкнул ее. Потом он вдруг проснулся, сел на кровати и, увидев меня, сразу же протрезвел. Он сидел и не делал ни малейшего движения. Мой револьвер выглядел, наверное, очень внушительно.
— Салют, чемпион! — с улыбкой проговорил я. — Ванна была хороша?
Он резко откинулся на подушки. В его глазах появилось злобное выражение, как у тигра в клетке, но за исключением этого, он был удивительно спокоен.
— В один из дней с тобой непременно случится несчастье, Кен, — сквозь зубы проговорил он. — Что все это означает? Какого черта тебе здесь надо?
— Ничего особенного, — ответил я. — Я просто хотел узнать, доволен ли ты вчерашним купанием? Он пристально смотрел на меня.
— Нет, — проговорил он, — совсем не доволен!
— Что-то мне тоже говорит об этом! — со смехом проговорил я. — Я становлюсь страшно догадливым. Ты не находишь это? Итак, дружок, что же ты теперь будешь делать? — Не спуская с него глаз, я поспешно вытащил из кармана номер «Морнинг Пост» и протянул ему. — Вот, посмотри на это! Наш друг Киллино делает себе хорошую рекламу за твой счет, ты не находишь этого?
Взглянув на заголовок, Гомец облокотился о подушку, взял у меня из рук газету и стал внимательно читать. Его резкое движение сдвинуло с Лоис простыню. На ней не было ничего надето. Она с ворчанием потянула простыню и отвернулась к стене. Я снова ущипнул ее за палец.
— О, да довольно же! — закричала она, открывая глаза. Она увидела меня, подскочила и вцепилась в Гомеца. Тот резко и грубо оттолкнул ее и продолжал читать.
— Не спеши, моя красавица, — улыбнулся я, — ты же смажешь весь свой крем. У нас с Хуаном своеобразная конференция.
Она села на кровати, но, видимо, подумав, что в комнате все же находятся мужчины, закуталась простыней.
— Что же это здесь происходит? — спросила она, со страхом и злобой глядя на меня.
— Закройся! — проворчал Гомец, продолжая чтение.
— Вот галантность двадцатого века, — с грустью и иронией проговорил я. — Отдохни пока, малютка… и подожди, пока большой человек покончит с газетой.
Она снова легла и смотрела на Гомеца глазами, поблескивающими от злости.
Гомец кончил читать и бросил газету на пол.
— Подонок! — прошипел он, сжимая кулаки. — Что же ты хочешь? — вдруг вспомнил он о моем присутствии.
— Я в очень неважных отношениях с Эдом Киллино, и я подумал, что у тебя, может быть, появится желание прореагировать на это…
Он некоторое время пристально смотрел на меня, потом откинулся на подушки.
— Каким образом?
— Ты сумасшедший? — злобно спросила Лоис. — Почему ты позволяешь этому прохвосту сидеть на нашей кровати? Разбей ему рожу! Ну, сделай же хоть что-нибудь!
Гомец в ярости дал ей пощечину и вылез из кровати.
— Отойдем-ка лучше в сторонку и побеседуем спокойно, а то эти женщины могут довести до бешенства.
Я посмотрел на телефон, стоящий около кровати, и покачал отрицательно головой.
— А если у этой куклы возникнут скверные мысли? Я не должен спускать глаз с вас обоих.
Гомец резким движением оторвал шнур от розетки, взял телефон и прошел через комнату.
— У меня есть желание поговорить с тобой, — сказал он, — но она определенно ищет ссоры. Если она будет вмешиваться в наш разговор, то мы никогда не кончим.
— Ты заплатишь мне за это! — вдруг взорвалась Лоис. — Ну и манеры… грязный сутенер!
— Закройся! — крикнул он, направляясь к ней.
— Ну, идем, — нетерпеливо сказал я.
Секунду он злобно смотрел на Лоис, потом повернулся, подошел ко мне и мы вышли в салон, закрыв за собой дверь.
Гомец устроился в кресле. Он провел рукой по своим грязным жирным волосам и смотрел на меня, как удав перед завтраком.
— А что ты делаешь во всем этом? — спросил он.
— Киллино хочет разделаться с тобой, мой мальчик, — сказал я, внимательно глядя на него. — Он прекрасно понимает, что единственная для него возможность быть переизбранным, это доказать избирателям, что он может быстро расправиться с типами, подобными тебе. Это его единственный шанс, и он им, как ты видишь, воспользовался. Он уже выдал тебя и выдаст таким же образом всех остальных своих друзей. Но ты, если хочешь, можешь помешать ему.
— Не беспокойся, я-то ему здорово помешаю, — сквозь зубы прошипел Гомец и сжал кулаки. — И я не нуждаюсь ни в твоей помощи, и ни в твоих советах!
— Все вы одинаковы, — сказал я, пожав плечами. — Ты рассчитываешь прийти к Киллино и убить его, не так ли? Но тебе это никогда не удастся. Он же прекрасно понимает, что ты постараешься отомстить ему и примет все меры предосторожности. Держу пари, что ты даже издалека не увидишь его до выборов. А после уже будет поздно.
Он нахмурился и стал покусывать губы.
— Так что же ты предлагаешь? — нервно спросил он.
— Есть отличная возможность погубить Киллино. Приходи сегодня в половине двенадцатого к номеру 46 на пристани. Разве тебе неизвестно, что Киллино ходит в эту коробку развлекаться? В подвальном же этаже есть комната, зарезервированная для его банды, куда все они ходят. Это тебя, надеюсь, не затруднит.
Немного подумав, он встал.
— Если это все, что ты можешь мне предложить, то убирайся! А в следующий раз, если войдешь сюда без приглашения, выйдешь отсюда ногами вперед!
— Как мне страшно! — иронически проговорил я, открывая дверь. — Если же ты обнаружишь в этом борделе Киллино, то для газет это будет выглядеть довольно мило. Ты этого не находишь? Джед Девис готов описать всю грязь, при условии, если будет иметь доказательства тому. А если подобного рода новость появится в газетах накануне выборов, Эду будет несладко.
— Убирайся! — повторил он.
Я с насмешкой посмотрел на него и вышел.
На границе Парадиз-Палм виднелись несколько жалких хижин. Дальше можно было заметить единственный в своем роде особняк, над дверью которого был освещен только номер здания — «46».
Я остановил «меркурий» на пустыре, поблизости, и осторожно направился к этому зданию, стараясь все время держаться в тени. Через открытую дверь до моего слуха доносилась танцевальная музыка. Сквозь щели штор на окнах пробивался свет.
Какой-то человек вышел из тени на свет и приблизился ко мне. Я остановился, положив руки на револьвер.
Но это был Хоскис.
— Салют, Джек! — сказал я — Видели вы сегодня утром «Морнинг Пост»?
— Ах, это вы! Видел. Это заставит Киллино призадуматься.
— Держу пари, что и вас тоже. Вы настроены немного повеселиться?
— Да, я думаю войти туда, — сказал он, подозрительно осматривая фасад дома. — Только я хотел бы знать, что из этого выйдет?
— Увидите. Не надо спешить. Сколько с вами людей?
— Шесть человек. Этого достаточно?
— Надеюсь. Только скажите им, чтобы они не показывались, пока. И пусть будут начеку. А пока они могут с пользой для себя провести время. Мне хотелось бы, чтобы они перерезали телефонные провода. Это возможно?
— Полагаю, что да. Но зачем все это?
— Мне очень не хотелось бы, чтобы в случае драки, были предупреждены флики Киллино. Мы и так будем достаточно заняты.
— Вы, надеюсь, не вслепую идете? — спросил Хоскис, который, видимо, все еще сомневался.
— Вы же видели, как я подал вам ваших кубинцев. Мне кажется, что вы можете доверять мне.
— Да, вы действительно хорошо продаете ваш салат, — сказал он. — Ладно, я отдам необходимое распоряжение. Я подождал, пока он вернулся.
— Они устроят это. Так мы войдем?
— Войдем. У вас, конечно, есть револьвер?
— Да. Но у вас, я надеюсь, есть разрешение на ношение оружия?
Я кивнул и мы вошли в здание.
Внутри располагался слабо освещенный бар и площадка для танцев. В углу, на желтом ковре, расположился оркестр, состоящий из пианиста, виолончелиста, саксофониста и ударника. У бара за прилавком стоял кубинец.
На площадке топталось несколько пар. У мужчин был обычный вид клиентов подобного рода коробок. Девушки танцевали полураздетыми. На них были надеты только лифчики, шелковые трусики, чулки и туфельки на высоких каблуках. Среди них были и довольно красивые.
Атмосфера была удушливой, жаркой и сырой одновременно: смешение запахов пота, духов и алкоголя. Бумажный серпантин свисал с потолка, как лишайник.
Мы протянули свои шляпы груму — китайцу и поискали глазами местечко в зале.