Над нашими головам вдребезги разлетелись несколько бутылок. Мы были обрызганы алкоголем и осколками стекла. Брюки Хоскиса в мгновение пропитались виски, что же касается меня, то моя щека оказалась расцарапанной стеклом, но я хоть остался сухим.
Внезапно откуда-то из-за угла вылез и направился, шатаясь через зал, совершенно пьяный мужчина с лицом, покрытым красными пятнами. Но не успел он пройти и несколько шагов, как в него угодила, наверное, целая дюжина пуль. Мужчина рухнул, уткнулся носом в пол и затих.
Дверь неожиданно резко отворилась, и в зал на четвереньках вползли трое мужчин с автоматами. Вид у них был весьма решительный.
В проеме двери я успел заметить дона Сперанца. Не входя в помещение, он приказал своим людям расположиться около окна, остерегаясь слишком обращать на себя внимание. Мне доставило большое удовольствие снова увидеть его.
Его люди проползли через весь зал к окнам и стали поливать ночь потоками пуль. Вопли снаружи показали, что они хорошо знают свое дело.
— Я полагаю, что мы вскоре сможем совершить небольшую прогулку, — сказал я. — Мне надоело оставаться неподвижным.
— Когда захотите, — ответил Хоскис, вытаскивая свой маузер и снимая его с предохранителя.
— Не оставляйте меня одну! — вопила девица, ухватившись за него.
Он оттолкнул ее.
— Достаточно. Теперь я должен работать. Сперанца исчез. Возле дома раздавались крики и выстрелы. Вероятно, начинался штурм здания.
— Как вы думаете, ваши люди собираются вступать в игру? — спросил я.
— Это уже сделано, — ответил Хоскис, прислушиваясь. — Я всегда узнаю своих людей по выстрелам, которые они делают. Послушайте!
— Отлично, — сказал я. — Как представитель власти, вы, наверное, не станете колебаться, а будете стрелять в каждого подозрительного индивидуума, который вам покажется опасным?
— Еще бы!
— Тогда, старина, начинайте первым. Я вас прикрою сзади.
— Если хотите пройти вперед, не стесняйтесь, — быстро проговорил он. — Я заранее беру на себя ответственность за все последствия, которые вы можете спровоцировать.
Раз дело было предложено в такой форме, я не мог отказаться, и, бросившись к двери, проник через нее в центральный холл.
Какой-то человек, стоявший у двери, быстро повернулся и выстрелил. Я почувствовал на лице ветер от пролетающей пули и выстрелил в свою очередь. Человек упал.
— Видите, — обернулся я к Хоскису, как бы извиняясь, — в меня всегда стреляют первыми.
— Успокойтесь, — ответил Хоскис. — Проходите вперед, вы, кажемся, более ловки, чем я.
Казалось, в холле все затихло, и я толкнул дверь, ведущую в полуподвальный этаж, приглашая за собой Хоскиса.
Тихо спустившись, как мыши, вниз по лестнице, я указал Хоскису на толстый электрический кабель, проложенный вдоль стены. Хоскис кивнул и улыбнулся.
У двери, в конце коридора, я остановился и прислушался. Все было тихо.
— Войдем? — спросил я у Хоскиса.
— Мы всегда входим в любую дверь, — ответил он.
Я толкнул дверь.
Помещение было большим и прекрасно оборудованным различными прессами и машинами. Лампы, прикрытые абажурами из зеленого стекла освещали пачки билетов, валяющихся на полу.
Возле одного пресса я увидел труп. Пуля попала этому человеку в самую середину лба, маленькое отверстие было окружено кровавым кругом. На коленях у стены стоял Эд Киллино. Его лицо было искажено страхом, глаза вылезли из орбит, руки были подняты на уровне плеча. В нескольких метрах от него стоял частный детектив Клаберд, по-прежнему в своей фальшивой шляпе. В руке у него был «кольт 45», направленный в лоб Киллино.
— Прикажите ему уйти! — завопил Киллино. — Пусть он уберет оружие!
Мы приблизились.
— Хеллоу, толстяк! Что же это такое, наш молодой друг вам не нравится? — Я положил руку на плечо Клаберда. — Что вы тут делаете, малыш?
Клаберд опустил пистолет.
— Я рад, что вы во время пришли, мистер Кен, — смущенно сказал он. — Я уже спрашивал себя, что мне делать с этим человеком.
Хоскис провел рукой по волосам.
— Что это за тип? — спросил он, не скрывая удивления.
— Самый способный и самый достойный детектив, после Фила Венса, — ответил я.
Киллино неожиданно бросился к бумаге, лежащей на письменном столе.
— Не так быстро, — произнес Хоскис, отталкивая его. — Держись спокойнее, пока я не разрешу тебе шевелиться.
Клаберд подобрал бумагу и стал топтаться на месте со сконфуженным видом.
— Это показание, — проговорил он, протягивая мне исписанный лист бумаги, — оно полностью оправдывает вас, мистер Кен. Этот человек признался, что Бат Томпсон по его приказу убил Херрика, Гилеса и Броди. Они обнаружили фабрику фальшивых денег и поэтому поплатились своими жизнями. Надеюсь, что здесь все, как надо.
Совершенно ошеломленный, я пробежал глазами показания Киллино. Документ был составлен отлично. Я протянул его Хоскису.
— Боже мой! — только и сказал он, прочитав бумагу.
— Я отрицаю все, до последнего слова! — бормотал Киллино. — Я это сделал потому, что он угрожал мне смертью!
— Как вам удалось заставить его написать все это? — спросил я Клаберда.
— Я и сам ничего не понимаю, мистер Кен, — ответил он, нервно теребя свой галстук. — Киллино, вероятно, подумал, что мой револьвер может выстрелить сам. И, наверно, он был прав, потому что это случилось, когда появился другой. — Он показал на труп, который лежал около пресса. — Киллино считал, что я не рискну стрелять. Но потом он понял, что ошибался, и когда я предложил ему сделать подобное признание, он сразу же его написал.
Хоскис расхохотался.
— Вы не так глупы, мой милый, как на первый взгляд выглядите. Мой мальчик, вы далеко пойдете с такими незаурядными способностями! — сказал я Клаберду.
Он покраснел. — Вы очень любезны, мистер Кен. Меня в школе научили строить из себя дурачка. В школе детективов в Огайо мне внушали, что преступники не относятся с подозрением к человеку, у которого глупый вид.
Я подтолкнул Хоскиса локтем.
— Было бы небезынтересно пройти там курс учения. Мой малыш, это ваш пленник, — кивнул я на Киллино. — Уведите его.
— Не рассчитывайте на это, — прошипел где-то сзади голос Сперанца. — Руки вверх! А ну-ка, быстро, или я уложу вас всех!
Мы повернулись.
На пороге комнаты стоял Сперанца с автоматом в руках. Он был бледен, глаза его сверкали ненавистью.
Когда я читал показания Киллино, то положил свой «кольт» на стол. Оценив расстояние до оружия, я решил, что оно лежит слишком далеко, чтобы я успел дотянуться до него. Киллино снова бросился вперед, пытаясь схватить бумагу, но Хоскис снова оттолкнул его. Около меня раздался выстрел. Сперанца уронил автомат и грохнулся на пол. Посреди лба у него появилась аккуратная дырочка.
— Действительно, этот револьвер стреляет сам, — пробормотал Клаберд, глядя на дымящийся «кольт». Огонек удовлетворения светился в его глазах.
Задыхаясь от смеха, я упал на руки Хоскиса.
— Боже мой! И подумать только, что он научился стрелять заочно!
На первый взгляд дело было закончено. Я предоставил Хоскису уточнять детали. Теперь я очень сожалею, что не сделал этого сам, так как он допустил, что Бат Томпсон проскочил у него между пальцев, ft Несмотря на то, что полиция Майами затянула очень хорошо петлю вокруг Парадиз-Палм, Бату Томпсону удалось ускользнуть из окружения.
Сперва меня это обстоятельство весьма беспокоило, но потом я подумал, что предоставленный самому себе, Бат не будет столь опасным. Он, как мне казалось, был слишком глуп, чтобы все основательно продумать и нанести ответный удар. Но, тем не менее, я все же предпочел бы знать, что он находится в клетке, а не на воле. Феды были почти уверены, что он удрал, так как именно он убил Херрика, Гилеса и Броди, и это не должно было произвести благоприятного впечатления на процессе.
Киллино по приговору присяжных должен был провести в тюрьме тридцать пять лет. Сперанца и Флагерти были уже мертвы, а Хуана Гомеца феды ухлопали во время перестрелки перед номером 46.
Будучи уверен, что Бат Томпсон покинул город, я попросил Тима перевезти мисс Бондерли из Кай-Веста.
Мы устроились в отеле «Палм Бич», чтобы обсудить наше будущее.
Сидя на балконе, я смотрел на зеленый океан и у меня отсутствовало предчувствие опасности, нависшей надо мной. Мисс Бондерли сидела рядом.
— Ну, разумеется, — заверил я, когда она кончила говорить. — Я непременно займусь каким-нибудь делом и стану вполне респектабельным человеком, если тебе этого так хочется.
Ее глаза были полны немых вопросов. — Но я также хочу, чтобы ты был счастлив. Если ты думаешь, что никогда не сможешь привыкнуть…
— Но ведь я всегда могу попробовать, правда? И нам надо начать с того, чтобы пожениться. После этого я устроюсь…
И вопрос, таким образом, был решен. Четыре дня спустя мы уже были женаты. Хетти, Тим, Джед Девис, Клаберд и Хоскис приехали к нам на свадьбу, которая была очень веселой.
Мы решили провести свой медовый месяц в Парадиз-Палм, потому что наши друзья не хотели нас отпускать. Но, наконец, я подумал, если я решил заняться каким-нибудь делом, то следовало бы его подыскивать немедленно.
Мы уложили чемоданы, и я заказал билеты на самолет в Нью-Йорк.
В последний вечер нашего пребывания в Парадиз-Палм мы устроили прием, о котором персонал отеля вспоминает до сих пор. Хоскис привел с собой шестерых своих джименов, которые здорово пили. В начале обеда он объявил, что Клаберд принят в состав федеральной полиции, и после этого сообщения Клаберд закончил вечер под столом.
Когда приглашенные разошлись, мы поднялись в свои комнаты. Мы уже раздевались, когда вдруг зазвонил телефон.
Я сказал Клэр, так звали мисс Бондерли, что я сам подойду к телефону.
В трубке что-то потрескивало. Женский голос проговорил:
— Это Честер Кен?
— Да, — ответил я, спрашивая себя, где я мог слышать этот голос.