Ф и л и м о н о в. Неделя, как открылась. Освятили, как говорится.
М а т ю ш е в. Райисполком разрешил перенос кладбища. Оно находилось в зоне будущего затопления. А они… гм… вместе с кладбищем и церковь перенесли.
Ф и л и м о н о в. В решении райисполкома сказано прямо: «Разрешается перенести кладбище со всеми постройками». А на старом кладбище самой главной постройкой была церковь. Ее и перенесли.
М а р и я. Вот это — старая церковь?! По бревнам еще смола течет.
Ф и л и м о н о в. Старая была совсем ветхой, гнилушки, архитектурной ценности не имела. Вот за две недели всем миром — новую…
М а р и я. И стройматериалы нашлись?! А давайте-ка зайдем в церковь, ведь сегодня праздник, вознесенье.
Ф и л и м о н о в. Я, к вашему сведению, атеист.
М а р и я. Так-то ваш атеизм выражается!
Ф и л и м о н о в. Скажите, хоть что-то русское должно быть на русской земле?..
М а р и я. Если русское, то разве обязательно церковь?
Ф и л и м о н о в. Да что же еще, что?! Ребятишки в школе по-английски шпикают. В клубе западные танцы — твисты. Лекции — про всякие другие страны… А где же — русское, наше исконное?! Хоть церковь вот стоит, отовсюду видать!
М а р и я. Стало быть, другие народы по старинке должны свои села и города обозначать мечетями и костелами?..
Ф и л и м о н о в. Мне все эти другие народы уже вот где, под самой завязкой сидят!
М а р и я. А если и они так скажут? Каждый народ. Обособится и на других — ноль внимания?
Ф и л и м о н о в. Мы не маленькие. Россия! Сами проживем.
М а р и я. Вот она куда, ваша церквушечка-то, смотрит! (Матюшеву.) Виктор Николаевич, зайдемте?
М а т ю ш е в. Принципиально не хочу. (Уходит.)
М а р и я (с глубочайшей тревогой обращается к большой аудитории). Товарищи, партийный актив района, я хочу поделиться с вами… Вошла я в церковь. Богослужение — в самом разгаре. Поет хор на клиросе. Слушаю, всматриваюсь в лица тех, кто опустился на колени и молится. Молодые есть, молодые, вот что самое обидное!.. Я выхожу из церкви и вижу: по ступеням на церковную паперть поднимается молодая женщина-крестьянка и ведет мальчишку, еще только начинающего ходить. Мать бережно держит мальчика за ручки и говорит ему: «Вот… так… ножкой… еще, Сергунечка… То-о-оп! Теперь другой ножкой… То-о-оп! Еще ножкой… То-о-оп!» Товарищи, это были первые шаги младенца… шаги человека!.. В стране победившего разума.
Строительную бригаду колхоза бросили на «ударный объект» — возводить церковь. А школа стоит разоренная… Любовь к родине, скажет Филимонов?.. Истинные патриоты никогда не тянули Россию к национальной ограниченности, шовинизму и мракобесию!
Расходится собрание партийного актива. С Марией прощаются знакомые строители, колхозники, городские работники.
— До свидания, Мария Сергеевна.
— Вы из Шаброва?
— Оттуда.
— Вы клуб когда пускаете?
— Строительных материалов нет.
— Строительных материалов? — вспыхивает Мария.
— Все равно сделаем! Найдем, изыщем! — пятится от нее товарищ из Шаброва. — Изыщем, изыщем…
Л о п а р е в а (женщина с каштановой косой, обмотанной вокруг головы). Мария Сергеевна, — я из Юхони…
М а р и я. Из Юхони?! Слушаю вас.
Л о п а р е в а. Я — колхозница, Лопарева. Я и парторг.
М а р и я. Ах, значит, вас недавно избрали? После церкви?
Л о п а р е в а. После церкви! Совсем вот на днях.
М а р и я (ее глаза потеплели). Как вас зовут?
Л о п а р е в а. Катя.
М а р и я. Трудновато вам придется, Катя. Вокруг Филимонова лепятся всякие смекалистые мужички, вы их знаете лучше меня. Весь интерес жизни: набить брюхо, залить мозги водкой. Под пьяные песни и звон церковного колокола промчаться на мотоцикле, врезать соседу по физиономии, похвастаться дорогим костюмом… Смекалистые ваши мужички всех в кулаке держат, чтоб никто против них не пикнул. (С улыбкой.) Идеал Филимонова, этакий юхонский социализм!
Л о п а р е в а. Нам такой социализм не нужен, юхонский.
М а р и я. Значит, понимаете?
Л о п а р е в а. Я и хочу с вами посоветоваться… Менять надо председателя у нас.
М а р и я. А народ как? Пойдет на это?
Л о п а р е в а. Пойдет. Обиделись. Школа обветшала, вы же видели, клуба нет. И сам грубит.
М а р и я. Кого вместо Филимонова?
Л о п а р е в а. Агроном у нас с высшим образованием. Приехали бы к нам еще разочек, на собрание колхозников.
М а р и я. Да сами это собрание проведите!
Л о п а р е в а. Боюсь…
М а р и я. Чего боитесь?
Л о п а р е в а. Характера не хватает.
М а р и я. Характер — дело наживное. Вот попросите, может, Виктор Николаевич к вам съездит.
Л о п а р е в а. У нас надо решительно повести разговор…
М а р и я. А разве Виктор Николаевич нерешительный? Да он на фронте за «языком» ходил прямо в немецкие окопы, был начальником разведки. (Матюшеву.) Съездите?
М а т ю ш е в. Можно, конечно…
Л о п а р е в а. Ладно, уж попробую сама.
М а р и я. Денечка за два-три до собрания позвоните мне в райком. Ну! В добрый час.
Л о п а р е в а. До свидания. Ой, что будет!.. (Уходит.)
Расходятся л ю д и.
М а р и я (положила руку на плечо пожилого человека, Тархова, второго секретаря райкома партии). Вы удачно выступили, Александр Владимирович, тонко, с большой остротой и не обидно.
Т а р х о в. Очень уж вопрос горячий.
М а р и я. Вашу стенограмму чуточку развернуть — и получится хорошая статья для газеты.
Прислушиваются к разговорам Марии работники райкома — К л а в д и я Н и к о л а е в н а и М а к с и м П е т р о в и ч.
К л а в д и я Н и к о л а е в н а. Поднимает она Тархова, второго секретаря поднимает, своего, можно сказать, сменщика, если что.
М а к с и м П е т р о в и ч. Да, нерасчетливая баба.
К л а в д и я Н и к о л а е в н а. Второго надо подбирать поглупей, чтобы не было конкуренции, держать в черном теле. А она, смотри, работает с умным человеком да еще расхваливает его!
М а к с и м П е т р о в и ч. Да, нерасчетливая баба.
Входит Т о м б а с о в, начальник районной милиции.
Т о м б а с о в (в милицейской форме, погоны майора, пожимает руку, протянутую Марией). Мария Сергеевна, происшествие…
М а р и я. Ну?
Т о м б а с о в. Труп в реке найден. Молодой, лет до тридцати человек. Вероятно, утонул зимой или под весну. Может быть, попал в прорубь. Теперь всплыл. Экспертиза им занимается, прокуратура. Документов нет, не опознан. Но в кармане полушубка, что был на покойнике, нашли две половинки красного холста, разорванное надвое полотнище.
М а р и я (в смятении). Неужели это тот парень?..
Т о м б а с о в. Какой парень? Вы его знали? Фамилия?
М а р и я. Забыла… (С болью.) Забыла!.. (Останавливает проходящего Добротина.) Анатолий Мартынович! Помните, парень приходил к вам в марте, просить комнату? В полушубке и в носках. Молодожен.
Д о б р о т и н. Все молодожены просят комнату.
М а р и я. Фамилию его, может быть, вспомните?
Д о б р о т и н. Нет, не помню. А почему, собственно, вы так волнуетесь?
М а р и я. Парень этот грозился в прорубь броситься. Просил комнату…
Д о б р о т и н. У меня есть заместители, хозяйственники, квартирная часть. Я не построю даже баню, а не то что гидростанцию мирового класса, если я буду с каждым молодоженом возиться.
М а р и я. Ладно, теперь, вот видите, возится прокуратура.
Д о б р о т и н. Пожелаем прокуратуре успеха. А также и милиции.
Т о м б а с о в (Добротину, с холодком). Благодарю вас. (Поклонился, уходит.)
Ушел Д о б р о т и н, потом сцену покидает М а р и я. Появляется Г а л ь к а.
Г а л ь к а (переполненная своими тревогами). Я, между прочим, Галина Миронова, а не какая-нибудь там Галька! (Бьет пальцем по губам.) Брень-брень-брень… (Садится на спинку скамейки, задирает голову к небу.) Между облаками голуба-а-ая лужица… Эй, а ты сможешь из этой лужицы напиться? (Соскакивает со скамейки, убегает.)
Входит Л и д и я С а м о й л о в н а.
Л и д и я С а м о й л о в н а. Излучинск — городок небольшой. Это сейчас его встряхнула стройка. А раньше тут жили так: на одном конце города чихнешь — на другом говорят «будьте здоровы». Ах, Маша, Маша! И в самом деле, как можно, первое лицо в районе — и вдруг роман, на виду у всех… С каким-то приезжим, да еще семейным. «Интерес человека к миру — это просто переизбыток его интереса к самому себе»… Этот парадокс Бернарда Шоу взволновал меня, когда мы с Машей смотрели в нашем театре пьесу «Дом, где разбиваются сердца». А дочке было не до парадоксов… Да и смотрела она больше не на сцену, а в ложу, где сидел этот Бокарев. После спектакля, на улице, она мне его представила. (Укладывает в сумку семейный театральный бинокль.)
Входят М а р и я и Б о к а р е в.
М а р и я. Мама, познакомься, пожалуйста, Алексей Тихонович Бокарев.
Л и д и я С а м о й л о в н а. Лидия Самойловна. Спектакль вам понравился?
Б о к а р е в. Да, спектакль, в общем, неплохой. Но я видел эту пьесу в Англии, в постановке несколько лучшего театра.
Л и д и я С а м о й л о в н а. А чем вы занимаетесь, Алексей Тихонович, когда бываете не в Англии, а у нас, в Излучинске?
Б о к а р е в. Я? (Смутился.) Я, собственно, археолог.
М а р и я. Алексей Тихонович — руководитель экспедиции. Обрабатывает дно будущего водохранилища. Чтобы под водой не скрылись навечно какие-либо древние тайны человечества.
Л и д и я С а м о й л о в н а (оценивающе прощупала взглядом Бокарева и утопила подбородок в воротнике пальто). Я не знаю, как в Лондоне играют, но артист Арнаутов — капитан Шотовер — мой бывший ученик, между прочим. Я его всегда отмечала, он отлично знал литературу. Мне кажется, он играл превосходно.