П е т р о в. Вы хоть задавали себе вопрос: «Почему?»
П р о к о п е н к о. Все мечтают о космосе, о лазерных установках, о генетике. Простите, но надо еще работать на станках и стоять у конвейера, и надо давать план. Каждый день. И это очень конкретно. У меня точная программа выпуска продукции. И я ее выполняю. Пока с трудом. И не могу обещать, что в ближайшее время будет легче. Может быть, у вас есть рецепт, как коренным образом изменить обстановку? Только конкретно, исходя из конкретных обстоятельств, которые существуют в цехе, учитывая, что мы работаем с конкретными людьми. Если есть, — пожалуйста, я его с удовольствием приму.
П е т р о в. Рецептов нет. Правда, мы выработали рекомендации, исходя именно из конкретной обстановки, но не думаю, что вы их примете с удовольствием.
К о н с т а н т и н о в. Пожалуйста, предлагайте!
П е т р о в. Пункт первый! Освободить от занимаемой должности начальника цеха Прокопенко. Желательно это сделать немедленно, потому что вред, наносимый сегодняшним руководством цеха, с каждым днем становится все ощутимее.
Прокопенко поднял голову и улыбнулся.
Естественно, возникает вопрос. Почему? Сегодня, когда подготовительный наконец начал выполнять план и даже наращивает темпы. Это уже успех? Да. Временный. Сегодня пятнадцатое августа. Двадцать пятого сентября вы запускаете новую серию. С двадцать второго сентября конвейер у вас будет простаивать сорок минут в смену, к пятнадцатому октября — более часа; с десятого ноября, когда вы запустите все серии, у вас произойдет полный завал.
К о н с т а н т и н о в. Пожалуйста, объясните.
П е т р о в. Пожалуйста. На сегодня номенклатура изделий подготовительного — две тысячи двести единиц. Цех дает их с огромным напряжением. Почти тридцать процентов рабочих сегодня перерабатывают, рабочий день мастеров и начальников участков увеличился с восьми практически до двенадцати часов.
П р о к о п е н к о. Переход на новую продукцию всегда требует известного напряжения. И это вполне естественно.
П е т р о в. И главную причину ухудшения работы цеха мы видим в сегодняшнем руководстве цеха. Мы проанализировали работу товарища Прокопенко на прежнем его месте. Уже там проявлялись его тенденции к прямолинейному администрированию, полному единоначалию, когда любой вопрос никто, по сути, не имел права решать без него. А для пользы дела нужно делиться ответственностью. И из подготовительного начали уходить инициативные работники, резко возросла текучесть, в цехе — нервозная обстановка. Анкетирование показало, что девяносто два процента рабочих не согласны со стилем руководства товарища Прокопенко…
К о н с т а н т и н о в. Вы считаете, что дирекция и партком ошиблись, выдвинув молодого, способного инженера Прокопенко?
П е т р о в. Да!
Б а й к о в. А вы знаете, что прежний начальник цеха Большаков был бездельником и пьяницей и, как только его перевели на другую работу, он с треском ее завалил?
П е т р о в. Мероприятия, которые были подготовлены прежним руководством цеха, были разумны и своевременно предусматривали модернизацию и переход на выпуск новой продукции. Большаков, кроме того, что бездельник и пьяница, был, по-видимому, еще и неглупым человеком. Он умел подбирать заместителей. За него работал Кашкин.
Б а й к о в. Что значит — подбирал? Ему подбирали.
П е т р о в. Тем более. Продолжаю! Пункт второй. Предлагая освободить от занимаемой должности товарища Прокопенко, мы рекомендуем на эту должность товарища Кашкина.
С а м с о н о в. Товарищ секретарь! Товарищи! Что же это происходит? Я хоть не член парткома, только приглашенный, но, как член партии, не могу молчать и не буду! Откуда эти люди? Кто они? Ученые. Хорошо. Но они-то приехали, заварили кашу и уехали, а нам теперь все расхлебывать! Вот вы, товарищ секретарь, сказали, что к нам в подготовительный придут двое ученых, посмотрят, что к чему, что хорошо у нас, что плохо, и потом они нам все научно объяснят. Ну, думаю, ладно. Ходите, посматривайте. Куда там! Я, значит, приказываю, что и как делать… а рабочие в ответ: «А вот товарищ Петров говорит…» А мне наплевать, кто и что говорит. У меня лучший участок в цехе. А вот после мероприятия с пивом молодежь вообще стала самовольничать: пресс остановили, каждый приказ обсуждают. Что ж я, прежде чем отдать приказ, должен подумать, как примут его рабочие? И еще: другая товарищ ученая все к Олимпиаде Елкиной приставала. Вот почему у вас инструментов не хватает, а рабочие в цехе все вами довольны, а вот работой вашей сменщицы недовольны? И невдомек товарищу, что Олимпиада досконально знает, как надо инструмент регулировать.
П е т р о в. Не надо регулировать, надо просто выдавать.
Б а с о в. Вот с Елкиной я чего-то не понял. Зачем ей всю эту свистопляску надо было с инструментом устраивать?
П е т р о в. Опять же — желание решать что-то самому. И для уважения.
С а м с о н о в. У нас каждый труд уважаем.
П е т р о в. Но в данном случае это положение не сработало. В инструментальной Елкина работает пять лет. Ни одной премии и благодарности. Человека не замечали — работает и работает. Но когда не стало хватать инструментов, все переменилось. Теперь от нее что-то зависело. Ее заметили. Ее стали уважать, потому что она могла обеспечить или не обеспечить. Она почувствовала себя человеком. Она даже специально все запутала, чтобы могла разобраться только одна она, и тоже для уважения, чтобы ее хвалили. К тому же она человек деятельный и энергичный, а это еще больше усугубило тот хаос, который на сегодня имеется в инструментальной.
С а м с о н о в. А с Татьяной Елкиной товарищ Петров…
К о н с т а н т и н о в. Товарищ Самсонов…
С а м с о н о в. Хорошо, я человек интеллигентный и поэтому говорить на парткоме об этом не буду. Но почему же товарищ Петров с Федором драку учинил? Это что — нормально? Нет, все это ведет товарища Петрова к аморальным поступкам.
К о н с т а н т и н о в. Могу дать справку: товарищ Петров не женат и вполне морально устойчив в пределах сегодняшних моральных норм. И прошу по существу.
Ф и л я ш и н. У меня вопрос к товарищу Петрову. Вы лично знаете Кашкина?
П е т р о в. Лично — очень плохо. Разговаривал с ним один раз, но мы очень внимательно проанализировали его деятельность на заводе. На сегодня это наиболее вероятная кандидатура для руководства подготовительным цехом!
С а м с о н о в. Да вы что, с луны свалились? Да подготовительный уже неделю план дает! А то, что мы по двенадцать часов работаем, то в войну мы по двадцать часов из цеха не выходили! Потому что надо было.
Б а й к о в. В войну каждый миг мог решить, кто кого, а у нас в цеху и минута ничего не значит.
К о н с т а н т и н о в. Кашкин ведь техник. А у нас на заводе шестьдесят шесть инженеров с высшим образованием, многие уже по нескольку лет в мастерах ходят. У меня дверь в кабинете не закрывается, приходят ребята, инженеры с образованием, говорят — мы имеем право, и действительно, они имеют на это право…
П е т р о в. Правильно. Право имеют, но еще к этому и личные данные надо иметь. Вы представьте армию. Там точная регламентация. Каждый офицер через три года службы может получить очередное звание. Лейтенантами становятся в двадцать лет. Следовательно, через двадцать один год все лейтенанты — генералы. Каждый двадцать один год у нас миллион новых генералов, а еще через семнадцать лет — миллион маршалов, а, учитывая, что средняя продолжительность жизни в стране все возрастает, представляете — одновременно будут служить несколько миллионов генералов и маршалов.
Ф и л я ш и н. Ну, представьте, мы начальником крупнейшего цеха поставим техника. И это в эпоху научно-технической революции! Не говоря о том, что это в принципе неверно, да мы и разговоров не оберемся.
П е т р о в. Простите, вам что важнее — разговоры или дело? Будет у вас талантливый руководитель с высшим образованием — радуйтесь, нет его — ставьте талантливого техника. У вас нет на сегодня, кроме Кашкина, человека, который смог бы возглавить подготовительный цех завода, вы его не подготовили. Упустили это время.
Б а й к о в. Я думаю, что товарищ Петров не прав. Главное — все-таки отладить дело. А Прокопенко его отладил. План мы даем. Хотя в цехе не хватает двадцати шести человек. А твердая рука еще нужна на производстве.
П е т р о в. Скажите, а вам лично, коммунисту, человеку честному, уважаемому отцу семейства, — нужна твердая рука?
Б а й к о в. Мне лично — не нужна…
Ч е р н о в. Мне тоже. Я через год защищаю диплом инженера. Так если мне предложат самую высокую должность в подготовительном, я уйду в другой цех, чтобы только не работать с Прокопенко. Я и сам хочу решать, а не только выполнять указания.
С а м с о н о в. Ну, это еще надо посмотреть, какой из вас получится руководитель, а Прокопенко уже доказал, что он может. Если Прокопенко не нравится Петрову, это еще не значит…
П е т р о в. Я этого не утверждал. Скорее, наоборот. Прокопенко мне по-человечески больше нравится, чем не нравится. Мне симпатичны его напористость, чувство долга, здоровая злость и знание технологии производства. У него даже есть своя система. Но эта система порочна, потому что в ней исключен человек как личность.
Б а й к о в. А почему молчит начальство? Я же помню, что мы Прокопенко выдвигали по предложению секретаря парткома.
К о н с т а н т и н о в. Я скажу… Мы с Прокопенко друзья. Я поддерживал Прокопенко, буду поддерживать его и дальше, потому что я в него верю. Человек может ошибаться! И чем с большей страстью работает человек, тем ощутимее могут быть его ошибки. А если у Прокопенко есть сегодня ошибки, я лично вместе с ним несу за них ответственность. Мы говорим много слов о человеке. Все от человека, и все для человека, для общего, несколько абстрактного нашего советского человека. Я сам на каждом совещании привожу факты, отрадные факты, что каждый год мы строим все больше квартир, построили заводской профилакторий, решили проблему детских садов и ясель. И грош цена будет нашим успехам, когда всем вроде бы должно быть хорошо, а каждого в отдельности все-таки что-то жмет. И надо хотя бы понять — почему. На сегодня нет ничего сложнее человека и никогда не будет. Сегодня взяли окончательный расчет две девочки из наших потомственных династий, боюсь, что их дети уже никогда не придут на завод. И разобраться в этих человеческих потерях — для нас самое важное, так как процесс этот может стать необратимым. Я согласен с товарищем Петровым: система, которая исключает человека, — порочна. Так что, если думать о будущем, Прокопенко надо освобождать от должности начальника цеха.