Успешно завершив первую часть своего плана Роман хотел срочно искать такси, но, взглянув на Наташу, понял, что это будет уже слишком. Надо хоть что-нибудь объяснить ей.
– Срочно возвращаемся к Дубову. У меня, Наташа, нехорошее предчувствие. Интуиция подсказывает, что мы пропустили очень важный момент.
– А какой момент мы пропустили?
– Телефон. Сотовый телефон, который был в кармане у Дубова и который зазвонил, когда мы уходили. Помнишь?
– Да. Он сказал несколько слов, запер калитку и ушел для разговора в дом.
– Я, Наташа, услышал эти слова. Примерно так: «О, привет! Не ожидал. Подожди минуточку».
– Может быть это Елизаров звонил.
– Возможно. Или Урсова. Или муж подружки убиенного Виноградова. Любой, кроме Ласкина… Любой мог знать номер сотового телефона Дубова. И любой под благовидным предлогом мог напроситься к нему в гости… И в первую очередь убийца. Ты помнишь, что у Виноградова деньги пропали?
– Да. Ты говорил, что следователь строит на этом мотив убийства.
– Вот, вот. И я тебе говорил о деньгах. И следователь Жулькин и другие. Жадные все люди! Деньги-то в такой мужской сумочке были, в барсетке. А там и документы, и ключи, и записная, между прочим, книжка. и уж сотовый телефон Дубова там наверняка был. Соображаешь?
– Да. Убийце нужно только придумать повод. Важный и обязательный для личной встречи… И еще – после встречи с нами Дубов расслабился. Приехали гости и ничего страшного, можно и других пригласить.
– Верно. И коньячка он выпил, что немаловажно… Едем, Наташа. Вон свободная машина стоит.
Таксист согласился ехать в Лесной городок только с оплатой обратного проезда.
В первый раз они быстрее нашли дом Дубова, проходя по узким непроезжим улочкам поселка. На такси же они промахнулись, попав в тупик. Покружившись, они опять выехали на шоссе и через сто метров опять углубились в переплетения дачных улочек. Тем большей была радость, когда они с визгом тормозов остановились у знакомой калитки.
Роман выскочил первым и приветливо замахал руками. Дубова он не видел, но был уверен, что тот непременно наблюдает за дорогой. Увидев Романа он должен был выбежать и открыть калитку. Это только через минуту стало понятно, что открывать ничего и не надо – порывом ветра калитку в заборе приоткрыло, и она опять захлопнулась, звякнув засовом.
Предупредив водителя, Роман и Наташа крадучись прошли на участок и поднялись на крыльцо. Их уже не удивило, что и дверь в дом была открыта… Пустая веранда… Гостиная, с неубранными еще бокалами на столе и бутылкой Муската с виноградников Краснокаменки, что над Гурзуфом… Коридор… Дверь в спальню…
Дубов лежал на разобранной широкой кровати ничком. Совершенно голый… Крови почти не было. Возможно, она была под ним. На спине же только маленькое пятно вокруг торчащей вверх ярко желтой ребристой ручки. Скорее всего кто-то вогнал в Дубова обычную отвертку. И не по центру спины, не в позвоночник, а чуть левее и между ребер.
Роман сделал три шага вперед, наклонился и взял за запястье лежащую на кровати руку Дубова. Это была проформа – точка удара не оставляла даже малейшей надежды услышать пульс.
Обернувшись, Роман увидел, что Наташа стоит рядом и смотрит на все это… В критических ситуациях в голову лезут иногда самые идиотские мысли. Первым делом подумалось: «Хорошо, что его убили, когда он лежал на животе. А если бы на спине?»
Видя, что Роман выходит, Наташа попятилась… Стараясь не оставлять лишних следов и не затирать важные улики, они вышли из дома, толкнув плечом дверь… У калитки подождали, пока порыв ветра опять приоткрыл ее.
Нельзя сказать, что на их лицах была трагическая маска, но веселыми они явно не выглядели. И разговаривать ни с кем не хотелось, но пришлось.
Возле такси крутился маленький лысый мужчина в очках и с портфелем. Заслышав звук мотора, он выскочил из того самого дома напротив – с мансардой и страшным чердачным окном. Его явно не дачная одежда говорила о намерении ехать в город. Он возбужденно тараторил, не спрашивая и не ожидая ответов:
– Как хорошо, что вы появились. Я с вами еду. Мне очень срочно… неожиданно, понимаете, получилось. У меня защита докторской через месяц, а он вдруг звонит… Если я его не перехвачу, то все. Конец! Крах! Полная катастрофа… Я знаю, чьи это козни. Интриги мадридского двора… Что вы стоите? Едем. Я оплачу половину.
– Но мы только до Солнцева собирались.
– Хорошо. До Солнцева платите вы, а дальше, до МГУ – я. Так справедливо будет… Едем.
Будущий доктор наук быстро заскочил на переднее сидение, захлопнул дверцу и стал ждать, нервно барабаня пальцами по стеклу. Было ясно, что вытащить его из машины уже нет возможности.
Пришлось смириться с попутчиком. Не было никакого резона сориться с будущим свидетелем по делу об убийстве отверткой гражданина Дубова.
очевидно, что в Бутырку Наташу никто бы не пустил. И Роман был этому очень рад. Он сам не любил походы в эту мрачную старую тюрьму. Не любил огромные клетки, в которые попадаешь при проверке документов на входе и выходе. Не любил длинный коридор, в стену которого было вмонтировано множество «стенных шкафов» – здесь отсиживались или отстаивались подозреваемые, ожидая своей очереди к следователю.
Романа раздражали и комнаты для переговоров с адвокатами. Минимум излишеств – пустой стол в центре и две табуретки, привинченные к полу.
Наташа осталась гулять по Новослободской, а Роман направился во внутренний дворик большого жилого дома из светлого кирпича. С недавних пор этим домом заслонили от добропорядочных граждан оставшуюся часть тюрьмы. Чтоб не мозолила глаза…
Почти все заключенные, особенно попавшие сюда в первый раз, очень похожи друг на друга. Внешне они разные: толстые и тонкие, курносые и горбатые, но одинаковы их глаза. Во взгляде затравленность, потерянность и надежда.
Роман не видел даже фотографии Ласкина. Но было понятно, что организовать такую хитрую фирму мог только парень шустрый, деловой и немного нахальный. Таким он и был еще неделю назад. Сейчас же в комнату для свиданий Ласкин вошел с поникшей головой и с заведенными за спину руками.
Знакомый конвоир приветливо махнул Роману рукой, а потом показал на часы. Жест был понятен: «У вас тридцать минут». Дверь захлопнулась. Было видно, что конвоир машинально посмотрел в глазок и только после этого отошел в сторону.
– Проходите, Юрий Петрович. Садитесь. Я – ваш адвокат Поспелов Роман Васильевич. Предлагаю сразу на «ты» и по имени. Согласны?
– Да.
– Тебя уже Жулькин допрашивал?
– Три раза.
– И много ты ему наговорил.
– Я ему все рассказал.
– Зря. Ты теперь обвиняемый. И имеешь право требовать моего присутствия на допросах. А без меня молчать.
– Но я же правду ему сказал.
– Ты, Юра, плохо народную мудрость знаешь. Слушай: простота хуже воровства. Одним словом – правда хорошо, а счастье лучше. Ни слова без меня!
– Понял.
– Теперь главный вопрос. Смотри мне в глаза и отвечай. Ты убил?
– Нет. Нет! Нет!
– Верю… Ты, Юра не ори так. Я не мог не задать этот вопрос. Против тебя столько улик, что любой засомневается. Если бы не сегодняшний случай на даче, я бы и после твоего крика тебе не поверил.
– А что произошло?
– Об этом потом… Ты, Юра, быстро расскажи о своих действиях за час-два до убийства.
– Значит так… Накануне я устроил Виноградова на квартире. Сам снял, привел в порядок и поселил… В день убийства сижу себе в офисе и вдруг звонок. Женский голос сообщает, что у Виноградова плохо с сердцем и он срочно требует меня… Я сорвался вниз. Вскочил в машину и через десять минут я был на квартире. Дверь открыта. Он лежит в центре комнаты. Показалось, что живой. Поднял его. Испачкался в крови. Потом помыл в ванной руки и рубашку застирал. Хотел в милицию идти, а они меня прямо на пороге и взяли. Все.
– Все? А с пистолетом? Почему на нем твои отпечатки.
– Это от страха… Я, когда Виноградова пытался приподнять, заметил пистолет на ковре. Тут показалось, что за моей спиной шаги и дверь входная хлопнула. Я схватил пистолет и обернулся – никого. Я опять к Виноградову, а пистолет положил на прежнее место.
– Понятно… Шаги за спиной женские были или мужские.
– Не помню. Тихие шаги, крадущиеся.
– …Получается, Ласкин, что тебя крепко подставили. И первая версия, раз тебе женщина звонила, что убила Виноградова его подружка, с которой он медовую неделю хотел в твоей квартире провести.
– Подружка? Да ей, Роман, лет сорок или больше. И внешность… Ну, не красавица, одним словом.
– Ты ее хорошо знал?
– Два раза мельком видел. Знаю, что зовут Алла. Мне Виноградов даже телефон ее оставил на всякий случай. Он ничего от меня не скрывал.
– И то, что у этой Аллы муж есть?
– Этого я не знал…
– Ладно, Юра. Время на исходе. Через пару дней опять встретимся… Где, кстати, телефончик этой Аллы?
– Я его следователю отдал.
– Жаль. Очень бы мне хотелось первому с ней поговорить… Ну, не грусти. Будем бороться. И ни слова следователю без меня. Ссылайся на пятьдесят первую статью УПК.
День выдался насыщенный. Веселенький день. Сначала поездка на дачу и встреча с живым Дубовым. Потом, возвращение в Лесной городок и встреча с трупом Дубова. После мрачной Бутырки приятная и почти любовная прогулка по вечерней, а потом и ночной Москве.
Романа и Наташу со стороны можно было принять за нежных влюбленных, воркующих о вечности, о звездах, о цветочках и прочей ерунде. Послушал бы кто-нибудь их беседу! Они говорили о самоубийцах, о позе трупа Дубова, о неправильных действиях окровавленного Ласкина, о том, что в очередной четверг жертвой может стать их общей знакомый Елизаров.
Наташа, при всей ее скромности, оказалась удивительно сообразительной и логичной. Временами она захватывала инициативу в разговоре и четко выстраивала элементы будущей защиты. Именно она достала записную книжку и начала фиксировать вопросы, которые следовало уточнить.