Между прочим, многие змееловы — разносторонние спортсмены. Они занимаются различными видами спорта, ибо спорт порождает выносливость и силу, ловкость и быстроту. Кое-кто из змееловов занимался боксом, потому что этот вид спорта вырабатывает точность, глазомер, ловкость и очень развивает быстроту реакции. Боксер, недостаточно быстро среагировав на маневр противника, может проиграть бой, а змеелов — жизнь. Быстрота реакции в нашем деле — залог удачи. Вот почему у Марка были основания так беспокоиться о Павлике.
Мы с Павликом прошли по пескам километров пять. Утреннее солнышко основательно припекало. Юноша приехал в Среднюю Азию впервые и вскоре выбился из сил. Пришлось выкупаться в реке и побродить по густым прибрежным зарослям. Освежившись, Павлик почувствовал себя лучше. Обуреваемый жаждой деятельности, он изловил двух желтопузиков, поднял их за хвосты и торжествующе показал мне.
«Вот оно, — вспомнил я слова Марка. — Началось!»
— Послушай, дружище, это самые обыкновенные безногие ящерицы. Существа безвредные, безобидные. Марку они совершенно не нужны. И условимся: прежде чем ты будешь ловить какую-нибудь змейку, будешь показывать ее мне. Договорились?
Павлик пожал широченными плечами, опека ему явно не понравилась. В полдень мы присели отдохнуть на сухой ствол дерева, принесенный рекой во время половодья. Мои опасения оказались напрасными — Павлик не заметил ни одной змеи.
— Я не видел их, — печально сказал он. — Может быть, тут их вообще нет.
«Это неплохо, — подумал я. — Змеи хорошо маскируются, и без посторонней помощи Павлик не разыщет ни одной. А посторонней помощи не будет».
С завистью взглянув на мой «улов», Павлик решительно встал и скрылся в зарослях. Он продирался сквозь тугаи, как медведь: треск и гул разносились по всей округе.
«Это опять-таки неплохо, — мысленно злорадствовал я, — пресмыкающиеся шума не любят — успеют скрыться». Однако я поспешил вслед за юношей — кто знает, что с ним может произойти?
— Юрий! — радостно крикнул Павлик, скрытый зеленой стеной. — Будьте добры, подойдите, пожалуйста, сюда.
Я пошел по его следам; заросли, примятые богатырским телом новоявленного змеелова, распрямляясь, хлестали меня по лицу. Когда я выбрался на полянку, Павлик стоял ко мне боком, а в руках его медленно изгибалось нечто, похожее на толстый резиновый шланг. Услышав шум, Павлик повернулся, и его круглая, добродушная физиономия расплылась в широкой улыбке.
— Смотрите, Юрий! Все-таки счастье мне улыбнулось, поймал! Ползла по коряге, смирная попалась, совсем не вырывается.
Солнце било мне прямо в глаза. Я подошел ближе и похолодел: Павлик держал в руке серовато-стальную полутораметровую кобру! Змея вела себя крайне пассивно и даже не раздула капюшон: видимо, она перегрелась на солнце или просто пребывала в меланхолии. Но в любую секунду змея могла очнуться от непонятного оцепенения. Павлик держал ее за затылок и хвост — классическая хватка змеелова, но даже опытным охотникам, имеющим дело с коброй, порой приходится трудно — кобра умеет выскальзывать из рук, как бы крепко ее ни держали. Павлику грозила опасность.
Что делать? Предупредить — испугается, сделает резкое движение, а этого змеи совершенно не переносят. У меня почему-то все переживания всегда начинаются задним числом, поэтому подчас приходится дрожать от страха тогда, когда опасности давным-давно нет в помине. А в критические минуты мозг работает четко, быстро рождая план действий.
— Знаете, Павлик, эта змея очень коварная. Она извергает пахучую жидкость, и вы потом год будете благоухать отнюдь не духами. Бросьте-ка ее поскорее на песок.
— Вы шутите, таких змей нет. Я много читал о пресмыкающихся, прежде чем сюда приехать. Кроме того, я ее держу уже давно, и ведет она себя прилично. Посмотрите, какая красивая шкурка, атласная, нежная-нежная.
Павлик ласково погладил кобру по гладкой спинке. Я вздрогнул: кобре ласка борца-тяжеловеса явно пришлась не по душе, и она начала раздувать капюшон, а Павлик с детским любопытством наблюдал за происходящим, и добрая улыбка не сходила с его лица. Мне же хотелось вопить от ярости, я готов был броситься на Павлика с кулаками, но «тревожить» змею нельзя, и я негромко выпалил перекошенным ртом:
— Немедленно брось змею, сук-кин ты сын, мерзавец, негодяй!
Широкое лицо Павлика дрогнуло от незаслуженной обиды, нагнувшись, он бережно опустил змею на песок, и кобра тотчас же приняла излюбленную оборонительную позу, чем навела борца на тягучие размышления: несомненно, он не раз видел нечто подобное в кино или по телевидению. Но пока тяжеловес соображал, как ему следует в такой ситуации поступить, я метнулся вперед, схватил Павлика за руку и так дернул к себе, что мы оба покатились в кусты.
— Что с вами, Юрий? — забормотал испуганный Павлик. — Вам напекло голову?
— Стой здесь и не двигайся! — рявкнул я и побежал к уползавшей змее.
Изловить встревоженное пресмыкающееся чего-нибудь да стоит. Я снял с себя майку и стал дразнить змею, водя майкой перед ее носом. Кобра бросалась на майку, как собака, методически наносила удары ядовитыми зубами, а я отражал атаки одну за другой. В конце концов разозленная змея вцепилась в майку, которой я махал перед ее носом. Тотчас же я захватил змею и отправил ее в мешок вместе со злополучной деталью своего туалета, которую змея так и не выпустила.
Павлик издали хмуро наблюдал за мной и, когда поединок закончился, сухо осведомился:
— Зачем вам понадобился весь этот спектакль, Юрий? Бой быков в миниатюре? Завидуете?
Я хлопнул его по плечу, но парень надулся и до самого лагеря не проронил ни слова. В лагере он заявил Марку, что в следующий раз пойдет с ним. Это было сказано таким тоном, что Марк вопросительно поглядел на меня.
— Вы повздорили?
— Нет. Просто твой братец вздумал обласкать кобру, а я отобрал ее и присвоил его добычу.
Марк крепко пожал мне руку, поманил Павлика пальцем.
— Вот что, господин тяжеловес, слушай меня внимательно. Бери-ка ты книжку и, пока не научишься определять змей, из лагеря ни на шаг! Если, конечно, не хочешь записаться в покойники. Уразумел?
Несколько дней спустя Павлик снова пошел со мной на охоту. Теперь он был куда осмотрительнее, осторожнее и, прежде чем схватить змею, кричал:
— Юрий, идите сюда! Нужна ваша консультация.
— Тебе же Марк давал книги! Разве ты не читал их?
— Читал. Скукотища жуткая. Так что не посчитайте за труд. На всякий случай, знаете ли…
Я подходил к Павлику, «консультировал», и ободренный борец, торжествуя, хватал какого-нибудь желтопузика или удавчика, в охотничьем азарте сдавливая горемык так, что у них вылезали глаза. Постепенно Павлик привык, успокоился и вновь утратил всякую осторожность. Хохоча во все горло, он хватал удавчиков за хвост, вращал их над головой, как пращу, и выпускал. Ошеломленные змеи, отлетев на порядочное расстояние, шлепались на песок и лежали без движения.
— У них голова закружилась! — смеялся Павлик. — Укачало сердечных!
Несмотря на свою комплекцию, Павлик рысью носился по барханам. Из-за песчаных, косых гребней то и дело доносился его победный клич. Мне такая беспечность не нравилась: со змеями, пусть даже неядовитыми, нельзя быть запанибрата. Я пытался вразумить бесшабашного юнца, но куда там! Юность не любит прислушиваться к замечаниям. Покуда я раздумывал, как бы утихомирить не в меру разошедшегося Павлика, на помощь пришел случай.
В полдень, когда солнце поднялось в зенит, тени, отбрасываемые зализанными ветром гребнями барханов, стали совсем короткими и узкими. Здесь спасались от горячих лучей ящерицы и насекомые. Охота была удачной, можно было возвращаться, но Павлику во что бы то ни стало захотелось осмотреть соседний бархан. Едва он залез на гребень, осыпая ручьи песка, как послышался крик:
— Ой, какая большая!
Я взбежал на бархан и увидел крупного полоза.
— Будь осторожен, Паша. Полоз кусается…
— Вот как?! А он ядовит?
— Нет.
— Ах нет!
Павлик ринулся на полоза сверху, намереваясь ухватить змею за хвост, однако полоз попался не из пугливых и сам бросился на охотника. Закипела схватка. Противники сошлись, и Павлик получил урок, который запомнил надолго.
Полоз ловко проскользнул у юноши между ног, Павлик подпрыгнул, потерял равновесие и упал на бок, а полоз пробил зубами его рубашку и больно укусил Павлика в спину. Не ожидавший нападения, горе-змеелов кубарем скатился с высокого бархана и валялся на песке, беспорядочно махая руками. Павлик попал в трудное положение, но я не спешил прийти ему на помощь: пусть подерется с полозом — будет знать, как легкомысленно относиться к змеям. Между тем сражение продолжалось. Павлику удалось стряхнуть с себя змею. Полоз шлепнулся на песок и тотчас с яростью погрузил свои тонкие, как иглы, зубы в ногу противника. Героически выдержав боль, Павлик молча схватил полоза за хвост, но положения этим маневром не улучшил. Тогда, вспомнив наши советы, перехватил змею за затылок, оторвал от своей штанины и поднял в воздух. Мне показалось, что он сейчас задушит храброго полоза, но полоз не собирался отступать. Змея обвилась вокруг шеи Павлика, захватила его правую руку. «Злой уж» — так называет полоза местное население — сжал кольца, и Павлику пришлось туго в полном смысле этого слова.
Я сбежал с бархана, перехватил змею и стиснул ее так, что полоз тотчас же ослабил свою удавку, распустив кольца. Сдернув змею с Павлика, я с трудом запихнул ее в мешок. Полузадушенный полоз отчаянно сопротивлялся. Через несколько минут испуганный Павлик окончательно пришел в себя, и на его толстых щеках заиграл кирпичный румянец.
— Чуть не задушил меня этот змей, — нервно засмеялся Павлик, как всегда малость преувеличивая: никакому полозу подобное не под силу.
— «Чуть» не считается. И знаешь что: хватит тебе геройствовать. Ловец из тебя, мягко выражаясь, неважный, лучше понаблюдай змей издали или помоги нам их выслеживать.