Допрашивать власовца Пошукайло поручил недавно прилетевшему с Большой земли лейтенанту Шульге. Лейтенант и власовец были одного возраста и чем-то неуловимым походили друг на друга. Очевидно, сходство было в выражении их лиц. Оба они напоминали Пошукайло студентов, бьющихся над решением трудной задачи.
— Игорь, вот ты говоришь, что твои пальцы сами разжались и выпустили автомат, — допытывался Шульга.
— Да, у меня б-было такое ощущение. Вернее, я не чувствовал ни п-пальцев, ни рук. Они как будто онемели.
— Скажи, может быть, в автомате не было патронов?
Вопрос Шульги выглядел как подсказка. Было похоже, что молодого следователя растрогала версия Игоря Донца и он, возможно подсознательно, сочувствовал власовцу. Пошукайло недовольно кашлянул и вмешался:
— Донец, какие боеприпасы оставались у вас в тот момент, когда вы сдались в плен? Наверняка были патроны и гранаты, если не у вас, то у ваших раненых и убитых товарищей. Вы воспользовались этими боеприпасами?
Власовец глотнул слюну.
— Гранат в блиндаже н-не было. Это я знаю т-точно, замполит бросил последнюю. П-патроны, возможно, были. Я не уверен, что расстрелял все свои. К-кажется, в магазине что-то о-оставалось.
— Значит, вы сдались в плен не потому, что у вас окончились боеприпасы и не было возможности продолжать сопротивление?
— В-возможно, я м-мог бы убить еще одного н-нем-ца, но я… Я был б-буквально п-парализован страхом.
— Странный у вас был паралич… Руки-то перед фашистом вы смогли поднять?
Игорь взглянул в глаза Пошукайло и опустил голову.
— Да, я п-поднял руки. Н-не скрываю, очевидно, я п-поступил тогда, как жалкий трус.
Шульга с мрачным сочувствием глядел на своего однокашника. Он верил, что Игорь Донец говорит правду. Пошукайло тоже хотелось верить, но он знал, что все это может оказаться только ловкой игрой в искренность. Возможно, штурмбаннфюрер отказался от шаблона, решил использовать новый психологический трюк.
— Донец, вы хотели бы, чтобы мы приняли вас в наш отряд?
Игорь пристально посмотрел на командира отряда и, кажется, понял, с какой целью задан этот вопрос. В его глазах появилась тоска. Он сидел, кусая губы, молчал.
— Донец, отвечайте на вопрос.
Власовец вскочил на ноги, прижал руки к груди:
— Т-товарищи, я ведь не д-дурак какой. Я все п-пре-красно п-понимаю. Вы не м-можете доверять мне. Это естественно. Вы д-даже можете с-считать меня ш-шпио-ном. П-проверьте меня. Я п-прошу немногого. Винтовку я п-принес. Д-дайте мне п-патронов п-побольше. Я п-по-йду к шоссе. Один. Т-там часто ходят н-немецкие машины. Я в-видел… Вот т-тогда вы мне п-поверите.
Пошукайло не спускал глаз с возбужденного, начавшего сильно заикаться власовца. Хлопец умный… Что ж, были и такие. Были великолепные актеры. Плакали, клялись, просили дать им возможность отомстить гитлеровцам. Если Герц делает крупную ставку на Игоря Донца, то этому агенту позволено многое. Ради того, чтобы Донец завоевал доверие у партизан, ему разрешено поохотиться на немцев, принести в отряд документы убитых. Нет, хлопче, мы тебя будем проверять не раз и не два, со всех сторон протрем, осмотрим, а когда станешь чистый, как стеклышко…
Мысли Пошукайло оборвал дежурный отряда. Он открыл дверь землянки и подавал знаки командиру, вызывая его к себе.
— Продолжайте, лейтенант, — сказал Пошукайло, поднимаясь. — Пусть более подробно расскажет, что он видел и слышал, находясь у бандеровцев.
За порогом землянки ожидали дежурный и боец, явившийся с далекого маячка, через который осуществлялась связь с городом.
— Товарищ командир, в девять двадцать послышалась автоматная и ружейная стрельба у северной околицы села Большан. Стрельба продолжалась две-три минуты. В десять пятнадцать в расположении маячка появилась группа людей: три хлопца, вооруженные автоматами и винтовкой, две женщины и ребенок. Один из хлопцев был ранен, его несли. Старший группы сообщил нам пароль. Не обычный пароль, а тот, особый… Сказал, что у них была стычка с полицаями. Мне было приказано доставить их сюда.
По особому паролю могли явиться только три человека. Неужели это Оксана, исчезнувшая из города неделю назад?
— Позовите Вениамина Львовича, — уже на ходу приказал дежурному Пошукайло. — Скажите, есть раненый.
Через минуту Пошукайло увидел возле дуба приведенную в отряд группу. Раненый лежал на земле. У его изголовья стояли на коленях молоденькая девушка и женщина.
Хлопец в кепке рванулся навстречу Пошукайло.
— Товарищ командир, дайте врача. Срочно. Помирает наш…
Пошукайло взял его за локоть, отвел в сторону.
— Ты кто такой? Кто тебе сообщил пароль?
Хлопец не стал отвечать, торопливо расшнуровал ботинок, отпорол ножичком свежеподшитую дратвой подкладку и вручил Пошукайло сложенный в восьмушку листок.
— Товарищ командир, врача позовите…
— За врачом послали, — разворачивая листок, сказал Пошукайло. — Сейчас придет.
«Друже! Нахожусь у своих. Шеф получил задание готовить нашу армию для вооруженной борьбы в тылу советских войск. Все идет по плану: получаем оружие, боеприпасы, инструкторы наших союзников помогают готовить командиров в военных школах. Получаем рекомендации. СБ уничтожает всех, кто заподозрен в симпатии к большевикам. Особое внимание — разжиганию вражды между украинцами и поляками. Оказывается, этого желают и те, кто гостит на островах. Ты спрашиваешь о Тарасе. Это мой старый верный друг, можешь верить каждому слову. Привет Гелене. До скорой встречи. Твоя Оксана».
— Тарас? — спросил Пошукайло, прочтя записку.
— Так точно! — хлопец тревожно поглядывал в сторону тех, кто остался у дуба. Там уже появился человек в белом халате и два санитара с носилками.
— Не беспокойтесь, Вениамин Львович хороший врач. Он все сделает. Когда Оксана передала тебе записку?
— Сейчас припомню, у меня все в голове перемешалось… — Тарас прищурил глаза. — Первая ночь — эсбе, вторая — хутор Вишневый, еще одна ночь — экспресс. Три дня назад.
— Где она осталась?
— Братынский лес. На карте могу показать точно.
Пошукайло вынул из полевой сумки карту.
— Это кто с тобой пришел?
— Жена погибшего летчика, Румянцева Наталья Николаевна. Не сумела эвакуироваться, осталась здесь. Степан и Юрко Карабаши. Тут я должен сразу предупредить, товарищ командир. Вы знали такого националиста Ясного?
— Допустим…
— Его немцы повесили недавно.
— Все может быть… Почему ты спрашиваешь о Ясном?
Тарас замялся, опасливо поглядывая по сторонам:
— Степан и Юрко — родные братья Ясного.
Пошукайло не поверил. Его было трудно чем-либо удивить, но… братья Ясного в партизанском отряде? Тут было чему удивиться.
— Не путаешь? Родные братья?
— Точно. Я знал, что вы будете… В общем, вам это не понравится. Только я ручаюсь за них головой. Это верные хлопцы.
— Не спеши ручаться… Где ты их подцепил? Оксана о них знает?
— Конечно.
— Почему она не упомянула в записке?
— Она поставила им условие — разгромить эсбе. Мы ночью напали и перебили. Только один убежал. Забрали документы. Можете проверить — документы у Степана.
Командир отряда развернул карту:
— Покажите, где осталась Оксана.
Карта была старая, польская. Тарас плохо ориентировался на ней. Наконец он нашел Братын, Заречное, тоненькую голубую жилку реки. Это место на карге было почему-то помечено синим карандашом.
— Здесь. Речка Бездна. Тут, на хуторе, находится сотня.
— Ты был там?
— А как же. Целый месяц там припухал.
— Что там случилось четыре — пять дней назад?
— Откуда вы знаете? — удивился Тарас.
— Бандеровцы расстреливали советских военнопленных?
— Хотели расстрелять.
— Сколько человек убежало?
— Двое.
— Кто?
— Один военнопленный, другой вроде власовец. Так говорили. В немецкой форме был.
— Узнаешь его?
— Должен узнать. Он у вас?
Пошукайло не ответил. Тяжесть свалилась с его плеч. Теперь он знал, что Игорь Донец говорил на допросе правду. Все-таки было бы обидно, если бы этог умный хлопец оказался прожженным негодяем. Пошукайло спрятал карту в сумку, приветливо взглянул на Тараса:
— Значит, головой ручаешься за братьев Ясного?
— Как за себя.
— Идем посмотрим на твоих братьев.
Забытый всеми, Славка сидел у дуба, расставив поцарапанные грязные ножки, тихо хныкал и таращил сонные глаза на незнакомых людей. Человек десять обступили раненого Юрка. Врач, молодой, с тонким белым лицом и черной курчавой шевелюрой, только что сделал перевязку и теперь проверял пульс. Юрко лежал с закрытыми глазами, дыхание его было редким, судорожным, веки и губы посинели, нос заострился. Стефа по-прежнему стояла на коленях у его изголовья, отгоняя рукой мошек, и уже не плакала, а как рыба, вытащенная из воды, хватала открытым ртом воздух.
Врач опустил руку раненого, наклонился над ним, оттянул синее веко. Глаз Юрка неподвижно, бессмысленно смотрел в небо.
— Да… — врач поднялся, огорченно поджал губы.
— Что, Вениамин Львович? — тихо спросил Пошукайло.
Врач оглянулся, посмотрел в глаза командиру отряда.
— И ничего нельзя?..
— Рана не очень серьезная. Дело в том, что он потерял много крови.
Стефа подползла на коленях к врачу, схватила руками его ноги.
— Пане доктор, спасите. Умоляю! Пане доктор, прошу. Всю жизнь молиться за вас буду.
— Успокойте ее, — раздраженно махнул рукой врач. — Уведите отсюда.
Наталья Николаевна и Степан силой оторвали Стефу от ног врача, помогли ей подняться.
— Возьми себя в руки, Стефа.
— Наталья Николаевна, милая. Это я его погубила. Я виновата во всем…
Какой-то атлетического телосложения партизан толкнул локтем Тараса и спросил хрипловатым, окающим баском:
— Кто она ему? Сестра?
— Тут другое дело, браток. Любовь…
— Смотри, — удивился партизан. — Сильно убивается, однако.
— Его может спасти только переливание крови, — сказал врач, обращаясь к командиру отряда. — Но…