– Сам он жук навозный! – неожиданно озлился Отто, чувствуя, что инспектор очень близок к истинной причине убийства индуса, ему достаточно будет коротенького кончика нитки, чтобы размотать весь клубочек семейной тайны. Но кто может дать ему именно этот кончик нитки? Кто?
– Похоже, что мы вслед за Гераклом отправились на край света в сады Гесперид[20] искать яблоки с дерева молодости, – не дождавшись разъяснений отца, сказал то ли раздраженно, то ли с недоумением Вальтер, вслед за ним перевел взгляд на открытый иллюминатор, откуда действительно громче обычного – время близилось к обеду – кричали проголодавшиеся морские спутницы парохода. – Но кто поможет нам одолеть Нерея[21], этого хитрого морского старца, еще непобедимого Антея и… людское коварство на каждом шагу? За Гераклом стоял Зевс, а за нами кто?
«За вами стою я, – подумал Отто и протяжно вздохнул, не в силах отделаться от запавшей в сознание мысли – “НАЧАЛОСЬ!”, – мне и оберегать вас, как Зевс оберегал своего любимого сына Геракла… Но великий Зевс видел врагов Геракла, а кто вцепился нам в загривок? – тревога за судьбу детей овладела им целиком, обволакивала голову какой-то расслабляющей неуверенностью. – Выходит, не я один охотник за сокровищами, а и на меня самого началась настоящая облава, только без гестаповских овчарок! И началась с невинного индуса!» – Он приблизил лицо к иллюминатору, выглянул наружу. Над зыбью все так же нескончаемо носились чайки и кричали тревожно, будто прознало птичье племя о загадочной смерти человека на борту «Британии». Размеренно гудели турбины в утробе железного плавучего дома, где-то наверху прогуливались и смеялись пассажиры.
– Что-то искали среди вещей Али, – подумал вслух Отто, как бы с запозданием отвечая младшему сыну, не поворачивая лицо от иллюминатора, через который в каюту влетал влажный и в то же время горячий полуденный воздух. В который раз вспомнилась правая рука индуса со странно раскрытыми пальцами. Повернулся к сыновьям, сказал оптимистическим тоном:
– Посмотрим, что выяснит этот Африканский Лев в мундире человека из полиции… Но вы будьте всегда начеку и держитесь рядом.
Инспектор Марк Паркер не был новичком в своем деле, и такие неожиданные поначалу вроде бы бессмысленные смерти, как у этого индуса – слуги сенатора Дункеля, для него не в диковинку. Тот, кто годами живет в одном доме с большим политическим или финансовым деятелем, всегда знает что-то лишнее, поэтому за ними охотятся столь же настойчиво, как и за хозяином. Разница в том, что в случае срыва вербовки такого слугу легче устранить, потому как босс заботится о собственной безопасности намного лучше, нежели о слуге…
Не откладывая дело, Паркер отправился на камбуз. Напуганный смертью индуса Али, Дебенда Биджой подтвердил, что несчастный старик действительно заходил к ним. Нет, он его ничем не угощал, потому как Али вышел из буфета и был, по его словам, сыт. Да, они говорили о родном Мадурае, вспоминали тех, кто когда-то давно жил рядом с семьей Али. Что-о? Он у них тут поцарапал себе руку? Да видит с небес великий Кришна – не было этого! Вот и господин инспектор может убедиться – столы для разделки рыбы, овощей и мяса обшиты не жестью, а нержавеющим железом, края запаяны, без острых углов.
– Хорошо, хорошо, Биджой, не волнуйся так. Я и сам вижу. Али не мог здесь у вас поцарапать себе руку. Но где-то он все-таки поцарапал ее! Не с диким же тигром он встретился на пароходе!
Толстенький и смуглый Биджой, перед инспектором сняв с головы беленький поварской колпак, в растерянности утер им мокрое лицо – вдруг этот строгий господин скажет что-нибудь нелестное о нем, Биджое, грозному капитану и тот выгонит его с такого отличного места службы? В глазах растерянного индуса полыхала такая отчаянность, что инспектор пожалел бедного кока и успокоил его, сказав, что не винит его ни в чем.
– Поищем другое место, где можно поцарапаться! – проговорил загадочно инспектор и начал опрашивать команду, кто в тот роковой час не был занят несением вахты и имел возможность ходить по пароходу. И не зря говорится, что на удачливого охотника зверь сам бежит. Едва среди пассажиров и команды распространился слух, что инспектор полиции будет опрашивать буквально всех, как недалеко от ходового мостика к нему подошел матрос, среднего роста, лет под сорок, внимательно, будто свекровь будущую невестку, осмотрел Паркера недоверчивыми светло-зелеными глазами, потом только, проникнув доверием, снял и зажал в темных пальцах – пальцах трюмного матроса – белую шапочку и представился с щедрой улыбкой:
– Рассел Мэрфи, сэр инспектор, из машинной команды… – и умолк, словно ожидал неслыханных похвал в свой адрес при одном только упоминании своего имени.
– О'кей, Рассел! – Инспектор понял, с кем имеет дело, доверительно улыбнулся, протянул сухую, крепкую руку, словно железными гибкими жгутами даванул ладонь матроса. Он догадался, что есть интересные сведения. – Давай, приятель, присядем вот здесь, в тени ходового мостика, чтоб нашим мозгам не плавиться на солнцепеке… Надень шапку, не перед капелланом стоишь. Угощайся сигаретой и рассказывай, а я кое-что запишу для памяти. Знаешь, Рассел, с годами голова становится как тот шпигат[22], из нее все вытекает и не задерживается, разве что всякий хлам и мусор, который покрупнее размером…
Рассел понимающе улыбнулся, принял от инспектора дорогую сигарету, закурил и неторопливо, словно озвучивая кинокадры в замедленном фильме, начал отвечать на вопросы.
Да, он видел несчастного индуса в тот момент, когда шел на камбуз получать завтрак вахтенным машинистам. Где видел индуса? Индус был в коридоре от камбуза к трапу в машинное отделение и о чем-то весьма раздраженно разговаривал с высоким господином. Как был одет тот господин? Да почти все пассажиры в такую жару предпочитают носить белое, вот только тонкие усики и такое длинное лицо не у каждого. Нет, господин не толст, скорее худой и стройный. Какой была беседа? Ну нет, господин инспектор, их разговор никак не назовешь беседой закадычных друзей, которые не видели друг друга добрый десяток лет! Да, господин инспектор, их руки не висели по швам, как у новобранцев перед капралом, они ими размахивали. Ну нет, не обнимались и не похлопывали друг друга по спине. Господин, похоже было, не хотел вот так быстро расставаться с индусом и пытался продолжать беседу, удерживая его за пиджак. Но тут словно сам Сатана, не иначе, не ко времени толкнул и его, Рассела Мэрфи, в тот тесный коридор. Нет, он не имел намерения мешать беседе приятелей, они сами разошлись на контркурсах.
– Так ты считаешь, Рассел, что беседа была под стать сегодняшней погоде, несколько горячей? – еще раз уточнил Марк Паркер и перевернул страничку блокнота.
– Да, сэр инспектор. Беседа была скорее горячей, нежели прохладной, когда толкуешь и не знаешь, что сказать или что узнать от собеседника… Готов биться об заклад тут же и поставить правый гребной винт против клотикового фонаря – они до моего появления крепко спорили. – Рассел, похоже, не спешил сразу высказывать все подробности о случившемся. Создавалось впечатление, что о беседе с инспектором Паркером он мечтал всю жизнь и теперь наслаждался долгожданной минутой. Опустив глаза, он, словно нюхательный табак, большим пальцем правой руки тер застаревшую мозоль на левой ладони.
– А что спрашивал тот господин у покойника? Нет, не у покойника… – засмеялся Марк Паркер, поняв свою оговорку. – У покойника о грехах его может спрашивать только всемогущий Господь! У индуса?
Рассел Мэрфи нахмурил брови, выказывая этим крайнюю степень напряжения мозга, потом снова начал вытягивать из своих глубин нужные слова:
– Да я толком и не слышал, сэр! Если бы заранее знать, так навострил бы локаторы на нужную волну… Но одну фразу – клянусь бородой Нептуна! – разобрал довольно сносно. – «Скажешь, куда они собрались?» – разобрал хорошо, готов и под присягой подтвердить. Точно, господин инспектор! Можете записать ее, как показание исправного тахометра! Так и спросил: «Скажешь, куда они собрались?» Зачем приставал к слуге? Шел бы прямиком и спрашивал у сенатора, куда тот собрался! А то поцапались, как два диких леопарда, сойдясь на одном дереве. Тот господин даже очки свои разбил! – неожиданно хохотнул Рассел, довольный, что все так хорошо вспомнил, потер темные от машинного масла ладони и добродушно посмотрел на полицейского инспектора, который торопливо записывал его слова в толстый и такой красивый блокнот.
– Что-о? Очки? – инспектор тут же вскинул голову и уставился в улыбчивое лицо Рассела неестественно холодными глазами – глазами рыси, которая приметила добычу и зорко следит за каждым ее движением, уверенная, что жертва обречена на съедение. – Ты сказал, что они там разбили очки?
– Ну да-а, – добродушно воскликнул Рассел и не понял, чему так удивляется инспектор. – Когда эти приятели с таким трудом расставались, на месте их веселой беседы остались разбитые очки, я их подобрал. Одно стекло в крошки разлетелось, второе треснуло… Простите, сэр инспектор, может, я зря позарился? Но оправа оказалась целой и я решил…
– Очки чьи были? – уточнил Марк Паркер, а когда Рассел с каким-то разочарованием хмыкнул, он и сам понял, что спросил лишнее. – Конечно, того высокого господина с усиками… Я и сам не видел, чтобы слуги носили очки в дорогой оправе. Будь любезен, Рассел, верни мне очки как вещественное доказательство. Как бы тот господин не вздумал отпираться, что видел индуса перед самой смертью.
– Слушаюсь, сэр инспектор! Пусть только посмеет запираться, я под присягой подтвержу, что своими трезвыми глазами видел их вместе!
– В обед мы незаметно понаблюдаем за пассажирами в ресторане, и ты мне покажешь того хозяина очков. А это прими в награду за ценную информацию. Бери, бери, у меня есть особая статья расходов на оплату услуг полиции. Ты честно заработал эти деньги, не скрыл от правосудия сведения. – Паркер вынул из бумажника несколько банкнот и протянул их матросу…