– Черт побери! У меня такое впечатление, что с нами на «Британии» плывет воскресший из мертвых Криппен![26] – высокий и тонкий Паркер с разведенными в стороны руками был как две капли воды похож на распятого Иисуса Христа, разве что одет несколько не по тогдашней моде. – Его нигде нет! Понимаете? Исчез, улетучился!
– Кого нет? – переспросил Отто, хотя отлично знал, что в этой каюте проживала не футбольная команда, выезжающая на очередной отборочный матч мирового первенства, а всего лишь один «Коричневый». – Вы не можете найти Набеля? Так где же он?
– Да! Именно его и нет, господин сенатор! – Инспектор опустил руки, повернулся лицом к Дункелю, который осторожно, словно боясь наступить на подпиленную доску палубы и провалиться сквозь весь пароход в страшную океанскую глубину, вошел и встал у порога. – Наш властитель туманов завтракал всегда чертовски рано, из-за чего и мне приходилось вставать раньше солнца и тащиться к нему с официантом. Вот и сегодня я распорядился на кухне, вернее, на камбузе. Пришли, открыли каюту, а его нет, совсем нет! Похоже, всемогущий арабский джин закупорил его в бутылку и выбросил в океан! Всплывёт теперь через тысячу лет… Надо же! – Марк Паркер так сокрушенно пожимал плечами, что Отто пожалел его.
– Может, как вылез, а теперь сидит себе на палубе где-нибудь да посмеивается над нами, – неуверенно высказался Дункель, сам мало веря в такое. Но ведь чего только не бывает на белом свете!
– Не-нет! – помотал головой Африканский Лев. – Смотрите, иллюминатор завинчен изнутри, не мог он вылезть, как это сделал достославный Мартин Иден, отправляясь последний раз искупаться в море… Дверь была заперта, ключ вот, у меня на ладони. Как сквозь палубу провалился в машинное отделение, разве что там поискать! – с досадой пошутил инспектор. – Ни черта не пойму, как могло такое случиться. – Марк Паркер в который раз рассеянно осмотрел каюту, позаглядывал в открытые шкафы, словно надеялся, что Набель снимет шапку-невидимку и явится его очам, довольный переживаниями, которые доставил ненавистному полицейскому.
– А где запасной ключ? – неожиданно хлопнул себя по щеке Отто Дункель, довольный, что хоть так да поможет инспектору начать поиски и расследование нового дела. – Ведь должен быть второй ключ от каюты! На всякий аварийный случай, пожар или еще что…
– Верно! Благодарю вас, господин сенатор! – Обрадованный подсказке, инспектор взял с дивана свою светло-голубую шляпу и нахлобучил ее почти на брови. – Надо же! Будто нокаутировал меня этот пройдоха Набель! Вторые ключи опечатаны, висят в ящике на ходовом мостике под охраной вахтенного командира. – Инспектор, похоже, взял себя в руки окончательно, успокоился. Приказал официанту: – Видишь, некого кормить, неси завтрак на камбуз. Да помалкивай о случившемся, пока я не начал опрос пассажиров. Я с соседних кают начну выяснять, не слышал ли кто чего-нибудь подозрительного…
Толстомордый официант с лоснящимися щеками мотнул головой и, звякая пустым бокалом о фарфоровую супницу, почти побежал по коридору – можно было не сомневаться, что распоряжение инспектора полиции помалкивать он воспринял как приказ тут же огласить по всему пароходу очередную сногсшибательную новость – исчез каким-то таинственным способом из закрытой каюты господин Набель, подозреваемый в убийстве несчастного старого индуса…
В сопровождении сенатора Марк Паркер довольно легко при своей внешней вроде бы неуклюжести взбежал по трапу на высокий ходовой мостик. За вахтенного командира там был штурман Фридрих Кугель. Он с биноклем на груди, строгий и неулыбчивый на службе, устало – вахта подходила уже к концу – прохаживался по мостику, время от времени поглядывая на океанскую ширь, чуть прикрытую легкой полосой низового в безветрии тумана.
Океан дышал глубоко и медленно, словно встревоженный пациент на приеме у незнакомого доктора. По его безбрежной груди по-прежнему катились высокие волны «мертвой зыби», только не прямо по курсу, а с норд-оста; ураган уже промчался вдоль западного берега Австралии и гулял теперь на подступах к островам Индонезии и около Цейлона.
За большим штурвалом, ручки которого отполированы до лакового блеска сотнями мозолистых ладоней, стоял уставший рулевой, лет тридцати, в малиновом берете и в легких парусиновых туфлях. Матрос по привычке поглядывал на репитер гирокомпаса, плавно вращал штурвал на четверть оборота, не больше, заранее угадывая, в какую сторону рыскнет пароход, сползая с очередной волны. У двери с противоположного борта на маленьком складном стульчике сидел вахтенный сигнальщик. Он изредка ронял голову на грудь – кончалась ночная смена, нестерпимо хотелось спать… В добавок ко всему всплыло из-за горизонта багровое, будто раздутое кровью солнце, подкрасило в ярко-розовые краски облака – окраины умчавшегося на север урагана. Глаза слепили не только прямые встречные лучи, но и зеркальное отражение от морской зыби, которая избавилась от туманного полога, едва потянул ветерок. Отражалось солнце и на никелированных частях приборов и переговорных трубах, расставленных на крыльях ходового мостика.
– Извините, господин Кугель, я в ваши владения на минуту, – проговорил Марк Паркер, поднявшись на мостик, куда посторонним вход был строго воспрещен. – Дела службы, понимаете ли… – и он, будто офицер в форме, поднес два пальца к полям щегольской шляпы.
– Прошу вас, входите, господин инспектор, – официально, но делая вид, что весьма радушно, проговорил Фридрих Кугель. – На «Британии» вы такой же хозяин, как и капитан Клинтон, разумеется, в вашей сфере работы… Только без посторонних! – добавил он и выставил перед собой левую ладонь, как бы загораживая Дункелю вход на запрещенную территорию. Инспектор повернулся, извиняюще попросил:
– Обождите меня у двери, господин сенатор, – и к вахтенному командиру: – Можно, я гляну на ящик с запасными ключами от пассажирских кают, все ли ключи на месте?
Фридрих Кугель понял, что приход инспектора связан с каким-то происшествием, стал еще более официален.
– Вот он, у самого входа. Что вас именно интересует? Их количество, содержание или сохранность?
– Странно… Ключ на месте, – пробормотал Паркер, не скрывая разочарования – как по крайней мере, показалось Дункелю издалека, – поскреб щеку через непролазные бакенбарды.
«Похоже, на этот раз Африканский Лев снова потерял след преступника, – непроизвольно отметил про себя Отто, и лицо его приняло озабоченное выражение. – Но ты будешь искать старательно и сделаешь все, чтобы найти новую ниточку и ухватиться за нее. Я это чувствую кожей собственного затылка! Такие ищейки на полдороги не останавливаются!.. Только повезет ли тебе на этот раз, как повезло найти убийцу моего слуги?»
– Скажите, господин Кугель, – начал выяснять ситуацию инспектор и внимательно, словно оценщик на аукционе рабов в старые времена, осмотрел всю вахту, в том числе и потерявшего с его приходом сон вахтенного сигнальщика с лицом широким, как многосемейная сковорода. – Скажите, ночью у вас никто не просил хоть на время ключ от шестой каюты верхней палубы? Вот этот, с двойной бородкой?
Осматривая океан впереди по курсу «Британии», штурман ответил, что ключи не только минувшей ночью, но вот уже с полгода никому не выдавались, не считая того случая, когда однажды пассажир, кажется, из американских туристов, неосторожно выворачивая карман пиджака, обронил ключ за борт. О каждой выдаче запасного ключа делается соответствующая запись в судовом журнале за росписью вахтенного командира. И докладывают утром об этом капитану.
– Может быть, вы сами или кто из вахтенных смены случайно слышал что-нибудь подозрительного на пароходе? В коридоре кают первого класса? – каким-то безнадежным тоном спросил инспектор и на всякий случай все же полез в просторный карман серого пиджака за авторучкой и блокнотом, раскрыл его в ожидании, что скажет вахтенный командир.
Фридрих Кугель опустил бинокль, в раздумье погладил бородку, потом медленно повел покатыми плечами, как бы решая, говорить ли о всяких мелочах, которых на каждой вахте случается предостаточно.
– Да вроде бы ничего существенного, господин инспектор. На пароходе ничего не происходило, что можно было бы отнести к разряду чрезвычайных происшествий. И посторонних криков и шума не было… Правда, когда проходили, уже после полуночи, часа в два утра – сегодня, как видите, господин инспектор, нам досталась так называемая «собачья вахта» – так вот, когда проходили траверз островов Сен-Поль, навстречу нам попалась пустая шлюпка. С мачтой, но без паруса. Я так подумал, что ее бросил кто-то из китобоев, в спешке подобрав людей по причине надвинувшегося вплотную шторма. – Кугель отошел от лобового стекла ходового мостика, налил из термоса кофе в колпачок и с удовольствием выпил несколько больших глотков.
– Вы так думаете? – оживился Марк Паркер и весь нахохлился, от чего стал еще больше похожим на лохматого льва. Он с недоверием посмотрел на штурмана, который вытирал губы платком после кофе – не помешал бы и ему сейчас глоток бодрящего напитка, но спросить постеснялся. – Вы уверены, что это была шлюпка, а не плавучие водоросли или туша дохлого кита?
– За кого вы меня принимаете! – с обидой в голосе несколько резковато спросил штурман. – Я, слава богу, не первый год по океану хожу, в состоянии отличить шлюпку от китовой туши!
– Да, но и брошенные шлюпки не так часто сами по себе гуляют по морским волнам, – продолжал высказывать свое сомнение инспектор.
– Отчего же! Случается такое, и довольно часто, – стоял на своем Фридрих, не глядя на инспектора начал заполнять вахтенный журнал перед сдачей вахты. – Особенно когда налетает неожиданный ураган. В такой ситуации не до шлюпки, успеть бы гарпунщиков собрать!
– И что же вас насторожило? Шлюпка была полузатопленной или сухой? – Инспектор сразу же полез в «глубину» этого происшествия и теперь непременно будет докапываться «до самого киля», как отметил в своем сознании Отто Дункель, издали внимательно прислушиваясь к разговору на ходовом мостике и следя за мимикой лица полицейского.