– И меня от ее вида воротит, Майкл, – ответил Отто. – Но господин Кельтман нам не поможет. Будем полагаться на свой боевой опыт, братцы! И не в таких переделках приходилось бывать, а если побежим – тогда позор ляжет на нас и наши семьи… Положитесь на меня и на моего давнего боевого товарища Фридриха. Если начнем переговоры с Мельбурном, на «Медузе» могут перехватить наш разговор и будут знать, что мы насторожились и готовы к прорыву с боем!
– Господи, – всплеснула руками Марта и поочередно осмотрела стоящих рядом мужчин. – Мы будем сейчас прорываться? Вот здорово, не правда ли, Майкл?!
– Я думаю, что в этом больше смысла, чем сидеть в мышеловке, где нас заперли эти невежливые «медузовцы», – за боцмана ответил Карл, а Майкл только руками развел, показывая, что если так, то он снимает с себя всякую ответственность за экипаж и его безопасность.
Дункель одобрительно посмотрел на старшего сына, потом на Вальтера – и у него на лице решительная сосредоточенность, словно у боксера, который вышел на ринг с желанием непременно победить в финальной схватке.
– Ты прав, сынок. Надо только взять инициативу боя в свои руки. Пока наши враги ждут полночи, мы соберем кое-какие дополнительные сведения и примем меры предосторожности… Жаль, я не могу потратить свой комплект мин, они мне будут очень нужны в ином месте… Ну да ладно, обойдемся и без них. До полуночи еще чуть больше часа, – уточнил Отто, посмотрев на часы. – Команде быть на своих местах. Штефан – от двигателя ни на шаг, будь готов по первому слову включить машину. Майкл, потихоньку и без суеты поднимите кормовой якорь.
Молчаливый Степан Чагрин лишь кивнул головой и тут же исчез в машинном отсеке. Матросы вручную вытащили небольшой запасной якорь и смотали канат в бухту, с которой на палубу медленно стекала вода.
– Карл, принеси мой акваланг, – попросил Отто.
– Зачем? – удивленно посмотрел Карл на отца, но потом торопливо спустился в каюту и через минуту вынес акваланг. – Вот, тебе помочь?
– Укроемся за ходовой рубкой, – предложил Отто. – Как бы эти головорезы не заметили нашего приготовления. – Он спокойно разделся, оставшись в плавках. Карл помог подогнать снаряжение, протянул подводное охотничье ружье, заряженное толстой стрелой на акулу. Отто сам пристегнул большой нож, проверил работу клапанов, потом, прикрыв ладонью, мигнул сильным фонарем. Сверил направление по компасу от «Изабеллы» на «Медузу» – стрелка показывала норд-норд-ост.
– Может, удастся подслушать, что там бормочут наши соседи, а заодно проверю, не готовят ли нам какую-нибудь пакость исподтишка со стороны владений Посейдона. Он хоть и мой покровитель, да как бы не проспал рокового случая – время уже позднее, – пошутил Отто. – Фридрих, не зевайте здесь, внимательно следите за шлюпками «Медузы», чтобы не полезли на абордаж. Если что, глуши их как следует!
– Хорошо, мой фрегаттен-капитан! – ответил Кугель, провожая сенатора до левого борта – отсюда Дункель не будет замечен с «Медузы» в тот момент, когда перешагнет через фальшборт и соскользнет в воду.
– Чем глушить этих морских разбойников? – ворчал боцман, все чаще и чаще посматривая на черный корпус шхуны и на «Викторию», где, похоже, и не подозревали об опасности… – Разве что начнем бомбить их по головам двухфунтовыми банками с тушенкой? Все же я предпочел бы бросить яхты и укрыться в лесу.
– А что бы ты сказал потом господину Кельтману? – с иронией спросил Фридрих, хотя и сам в данную минуту имел такую слабенькую надежду увидеть еще раз неприятного судовладельца. И только надежда на изобретательность и удачливость Железного Дункеля удерживала его на палубе «Изабеллы».
– Не волнуйся, Майкл, – успокоил боцмана Карл, стараясь не выказывать перед баронессой невольного беспокойства. – Дойдет дело до кулаков – разогреемся! – А сам подумал: «Вряд ли они ограничатся одними кулаками! Пустят в ход автоматы… Или гранаты начнут бросать, сметая все живое с палубы! Тогда и отцовские подводные мины, на которые он так полагается, не спасут нас».
– У них на шхуне мужички тоже, надо думать, не с подростковыми кулаками, – за боцмана ответил Вальтер, в душе не понимая, почему отец упрямится и не хочет оставить яхты, вызвав полицию, которая с воздуха могла бы отыскать пиратов и вернуть яхты владельцу. Повернулся к Марте: – Вам лучше всего, баронесса, спуститься в каюту, вдруг поднимется стрельба…
– Нет-нет! Я буду с вами, – запротестовала баронесса, на лице которой испуг и решимость сменялись чередой. – Сидеть в каюте и гадать, чем все это кончится? А если бандиты ворвутся на яхту? Ждать, что они вломятся в каюту… О Боже, я лучше в море брошусь… Фридрих, почему так долго не возвращается господин Дункель?
– Вы зря волнуетесь! Он и пятнадцати минут еще не пробыл под водой. Майкл, прикажи сварить нам крепкий кофе, а морякам выдай по стакану виски, чтоб кровь легче по жилам бегала.
– Слушаюсь, господин Кугель! – обрадовался боцман, стремясь хоть чем-то отвлечься от томительного ожидания неизвестного будущего. – Чжоу, быстро на камбуз! А виски я сам принесу сюда!
Фридрих посмотрел на восточную часть бухты, где берег был более обрывистым, прикинул расстояние от яхты до конца мыса. Фрегаттен-капитан сейчас, пожалуй, против во-он тех больших камней, которые на полпути к «Медузе»!
Теплая вода и трехметровая глубина погружения приятно освежили уставшее за день тело. Отто плыл осторожно, не включая фонарь, и лишь посматривал на светящиеся циферблаты часов и магнитного компаса на левой руке. Свет он не применял умышленно. Во-первых, за долгую службу на субмарине он настолько освоился с водной стихией, что по дну моря, по растительному миру мог ориентироваться не хуже, чем, скажем, лесник в лесном массиве. А во-вторых, он решил не выдавать своего присутствия, случись столкнуться с кем-либо именно сейчас. Чутье бывалого вояки подсказывало, что его противник должен что-то предпринять именно накануне полуночи. «В противном случае, почему моряки ворчали на своего капитана с его мистическими причудами нападать именно в полночь? Скорее всего, это дело случая – несколько раз повезло в эту пору, вот и выработалось суеверное представление о том, что и дальше будет сопутствовать успех именно в полночь! Ну что же, незнакомый мне кэп, постараюсь развеять эти навязчивые мысли… Знал бы ты заранее, кого решил пустить на дно! Если, конечно, Железному Дункелю повезет на этот раз!»
Отто взглянул на часы – прошло десять минут. Справа от него показались отвесные, чуть светящиеся вверху скалы – это светились волны, налетая и отскакивая от скалы.
«Теперь на север, до конца мыса, который отгораживает восточную часть бухты от моря. – Отто прикинул расстояние по глазомеру еще там, на яхте. – А от выхода из бухты до шхуны – менее одного кабельтова! Всплыву под навесной кормой, поработаю вместо эхолота. Глядишь, и выловлю какую-нибудь важную информацию, да и к себе, готовиться к прорыву…»
И тут впереди, может быть шагах в тридцати-сорока, не больше, показалось размытое светлое пятно – на свечение микроорганизмов не похожее, да и передвигающееся к тому же!
«Как чуяло мое сердце! – подумал Отто, а тело напряглось, словно стремилось ужаться до возможно наименьшего размера. – Надо в укрытие! Вдруг этот не один?! Навалятся несколько человек – прирежут без труда!» – Стараясь почти не дышать, чтобы уменьшить количество пузырьков над головой, Отто прижался к скользкой и холодной скале, ощущая спиной неприятную прохладу растений, а потом опустился еще футов на десять в глубину, чтобы противник проплыл над ним – чем глубже, тем гуще и непрогляднее тьма моря.
Чуть раскачиваясь, белое пятно медленно приблизилось, вот сноп света повернулся влево, уперся в заросшую подводными травами скалу – Отто замер – если этот флибустьер заметит воздушные пузырьки от его дыхания – исчезнет эффект внезапности и шансы погибнуть здесь у обоих будут равны! Свет снова отошел от зарослей, водолаз поплыл вдоль берега…
Отто медленно поднял ружье, прицелился, и когда пират проплывал от него уже шагах в пяти и выше, нажал на спусковой курок. На какое-то время противник исчез из поля зрения, потом Отто увидел сначала яростно мечущийся бело-желтый сноп света, и только потом понял – бросив фонарь, который теперь болтался на тонком гибком тросике, привязанном к поясу, пират обеими руками схватился за конец стрелы, вонзившуюся ему в левый бок, повыше бедра. По всей вероятности, от неожиданного удара водолаз находился какое-то время в полуобморочном состоянии и потерял ориентировку в воде, но как и всякий опытный подводник быстро опомнился, сломал торчащий конец стрелы и начал выгребать к берегу, чтобы подняться на поверхность, к свежему воздуху и позвать к себе на помощь, но здесь его ждал Отто.
Схватка оказалась скоротечной, но отчаянной – пират сумел перехватить левую руку Дункеля почти у запястья и сдавил ее с такой силой нечеловеческой, что под его пальцами хрустнул корпус морских часов и что-то очень больно впилось в мякоть. Но рана в боку оказалась серьезной, пират разжал пальцы, дернулся несколько раз, словно норовил поскорее стряхнуть Дункеля в глубину… Отто освободившейся рукой успел ухватить его за ногу, выше ступни, и, наоборот, не давал противнику возможности всплыть на поверхность и голосом подать сигнал тревоги. Моряк, вероятно, уже терял сознание, но вдруг изогнулся в кольцо, и перед глазами Отто мелькнуло широкое лезвие ножа. Каким чудом успел загородиться стволом ружья, он долго потом не мог понять, но еще несколько секунд, и пират затих, распрямился и безвольно раскинул руки… Крепко удерживая водолаза за ногу, Отто дал возможность успокоиться собственному сердцу – в висках кровь пульсировала так, что вены готовы были, казалось, лопнуть от напряжения – потом включил свой фонарь. И будь он на суше, не удержался бы и присвистнул от удивления – он снова столкнулся с тем горбуном-верзилой, которого совсем недавно угощал сигарой в селении. Осветил снаряжение подводника – и снова едва не вскрикнул! На поясе пирата висели две круглые коробки, в которых опытный водолаз без труда узнал мины с часовым механизмом. Красные стрелки часов были выставлены ровно на двенадцать часов, до взрыва оставалось чуть больше получаса!