– Попробую, господин сенатор. До нового владельца «Виктории» мне вряд ли добраться, да и кто его знает, что он за человек… Но если встречу кого из команды – расстараюсь не хуже комиссара Мэгрэ! – и Майкл снова подмигнул со словами. – Особенно, если вы позволите на такую беседу потратить несколько фунтов стерлингов.
– Безусловно, Майкл. Вот тебе пятифунтовая купюра, можешь потратить ее на угощение земляка… – Дункель был рад, что боцман сам заговорил на эту тему, не пришлось ему намекать, потому как такое его поведение могло вызвать у подозрительного Майкла ненужные ассоциации в голове.
Боцман взял с собой негра и китайца и по влажному, испарением окутанному причалу пошел в город, который тонул в белой мгле, словно столица англосаксов в хмурую погоду. Лишь верхние этажи зданий и шпиль над крышей местного телеграфа, словно надстройка корабля, виднелись из этого мягкого плывущего к горам покрова.
Часа через полтора, за которые Дункель успел посетить телеграф и узнать, что у Цандера, увы, пока нет никаких новых сведений о пропавшем Тюрмахере, а потом провести время в оживленных разговорах с вышедшими на палубу детьми и баронессой, Майкл вернулся на автофургоне кофейного цвета, с черно-белыми пингвинами на больших задних дверцах. Боцман лихо выпрыгнул из кабины, подождал, когда тучный и смуглокожий водитель остановил машину у трапа, дернул ручку, отвел обе дверцы, помог морякам спустить металлическую черную лесенку, начал принимать груз. По его команде и остальные моряки поспешили к автофургону. Механик Степан Чагрин, слегка переваливаясь с ноги на ногу, прошел на пирс, принял четыре зеленых канистры по двадцать литров каждая, бережно поставил на асфальт, который из темного, подсохнув, превратился в серый. Потом Степан взял две и чуть согнув руки в локтях, понес на яхту. Остальные две канистры с дизельным топливом Майкл сам отнес и поставил возле форлюка, куда уже спустился механик. И снова на пирс за покупками.
– Господин сенатор, а наши попутчики, смотрите, тоже не мешкают! – прокричал Клаус, поглядывая на противоположный причал из-под ящика с консервами, который услужливый Джим взвалил ему на правое плечо. – Наверно, решили на этот раз вперед выскочить в открытое море!
– Вижу, Клаус, вижу! – отозвался Отто. Он стоял рядом с Кугелем около ходовой рубки, чтобы не мешать морякам носить ящики и коробки, и пристально следил за всем, что делается на палубе «Виктории». Там шла такая же спешная разгрузка машины. Моряки разгружали автофургон, вот на палубе появились пассажиры. Правее, ближе к форштевню, остановились мужчина и две дамы, а чуть ближе к мачте еще трое мужчин в белоснежных прогулочных костюмах курили сигары. Отто потянулся за биноклем в рубку, но от северного причала, медленно разворачиваясь, начал отходить на буксирном тросе темно-коричневый сухогруз и высоким корпусом надолго закрыл «Викторию»!
Когда возбужденный и вспотевший Майкл, освободившись от ящика с тушенкой, поднялся из кормовой кладовой на палубу, Отто нетерпеливо взял его за локоть и остановил около рубки.
– Видел кого-нибудь с «Виктории»?
Майкл, скаля в улыбке крепкие зубы, тыльной стороной ладони провел по мокрому лбу – влажность воздуха была невероятной! – кивнул головой. В прищуренных глазах боцмана, будь Отто не столь занят мыслями о Тюрмахере, он мог бы прочитать плохо скрытый злорадный вопрос: «Что-то ты, немец, неспроста озабочен, кто да почему плывут рядом с тобой! Неужто и в самом деле разные потайные мыслишки в голове возятся, а?» – И тут же в маленьких глазах моряка вспыхнули алчные искорки – Майкл почуял «запах» возможного приличного гонорара за сведения, которые он сумел уже добыть на берегу и которые, он понял, очень важны для немца-сенатора. По этой причине заговорил с долей таинственности в голосе:
– Видел и беседовал по вашей просьбе, всунув в руку деньги, с боцманом Томасом Эдвардсом, господин сенатор. В одном магазине покупали припасы. Он тоже брал консервы, галеты, сгущенное молоко. Вот только брали они дизельное топливо после магазина или нет, того не знаю наверняка, наверно, брали…
– Не это важно, Майкл, – Отто нетерпеливо прервал неспешные рассуждения Гориллы Майкла. – Не говорил ли он что-нибудь о своих пассажирах? Какого черта они увязались за нами? Можно подумать, что на их яхте неисправные компасы и они боятся заблудиться в открытом море. Так даже по звездам капитан мог бы найти курс к причалу.
– На борту у них шесть совершенно незнакомых Томасу пассажиров, господин секатор. Три господина каждый сам по себе, а трое – почтенное семейство англичан: седой господин, «каштановая», как позубоскалил Томас, дама и весьма привлекательная девица, за которой он, Томас, вознамерился приударить, в надежде добиться благосклонности. – Отто взглянул на Кугеля, и тот молчаливой улыбкой подтвердил догадку фрегаттен-капитана – это семейство в ресторане «Британии» сидело рядом со столиком ныне покойного Набеля.
– А каковы остальные господа? Томас описал их?
– Да нет вроде бы, господин сенатор, – и Майкл, притворно изображая напряженную работу мозга, потер согнутым указательным пальцем по наморщенному лбу. И будто с трудом вспомнив, хлопнул себя по затылку: – Хотя что это я, осел беспамятный! Томас сказал, что один из пассажиров довольно часто курит сигару, того и гляди подпалит себе огромные, как у старого моржа, усищи… А за капитана у них какой-то незнакомый Томасу господин по фамилии Виктор Штегман. Причем когда хозяин яхты привел его на «Викторию», то разговаривал с ним довольно приятельски, будто с давно знакомым или даже родственником. – И тут Майкл выложил наиболее ценную, как ему казалось, информацию. Этот Штегман, как заметил Томас, гораздо лучше говорит по-немецки, чем по-английски. Стало быть, ваш земляк, господин сенатор. А третий отдыхающий, из себя сухощавый и подтянутый, внешним видом более всего похож на военного. Так по крайней мере думается Томасу. И весьма заботится о своих великолепных бакенбардах, будто молоденькая барышня о завлекательных локонах… Томас уверял меня, что этот господин не иначе как из полиции!
Отто не сумел сразу скрыть от хитрющего боцмана секундного замешательства – лицо от нервного тика неожиданно дернулось.
– Не может быть…
– Почему? – не успел Дункель спохватиться, как Майкл тут же вставил свой коварный вопросик и, закусив губу, замер, словно стрелок, не дыша, перед мгновением выстрела.
Отто пошел на затяжку времени, ответил:
– Томас считает, что тот господин, с бакенбардами, из полиции?
– Так описал мне его боцман Эдвардс, господин сенатор. К тому же этот господин Штегман, временный хозяин яхты, во время разговора постоянно называет его «господин инспектор». А вы знаете, что в полиции служат инспектора и комиссары, это и любому ребенку известно, – пояснил Майкл и окончательно уверовал, что господин сенатор не в большом восторге от полиции. И тут же сам подумал, что и ему очень мало радости от такого оборота дела – где полиция, там нет хорошего заработка, одна волокита и лишние переживания. – «Начнут гонять сенатора по океану и нам не удастся подзаработать деньжат…» – мысленно чертыхнулся Горилла Майкл, в здравом уме которому трудно было отказать.
Примерно об этом же думал и Отто Дункель. «Только этого мне и не хватало! – с раздражением подумал он и, не выпуская из левой руки бинокль, со злостью перевел взгляд на махину сухогруза – тот протянулся мимо «Изабеллы» едва ли не на половину своей длинны. – Ничего-о, я где-то читал, что надо учиться выдержке у богов. Выдержке и терпеливости! Правда, хорошо богам быть терпеливыми, у них впереди целая вечность! Но и мне не этим летом умирать, наберемся терпения… Господин Кельтман очень скоро убедится, что я мало похож на человека, который бесплатно раздает святую воду у паперти собора! – Отто окончательно овладел своими нервами, на коварный вопрос боцмана не ответил, с выражением равнодушия отвернулся от проплывающего мимо сухогруза, словно и не собирался рассматривать пассажиров «Виктории», поблагодарил боцмана за информацию:
– Спасибо, Майкл. Эти люди, к сожалению, мне не знакомы. Я думал сначала, вдруг кто из друзей ради шутки решил поиграть со мною в рождественские сюрпризы… Выходит, Кельтман так распорядился, чтобы мы были рядом, но не надоедали друг другу. Он прав, мало ли что может случиться в океане, не сразу допросишься от кого-то помощи, а тут свои все же… Один раз мы их спасли от пиратского налета, в другой раз они нас выручат.
– Ваша правда, господин сенатор, – с готовностью поддакнул несколько разочарованный боцман, хотя сам думал совсем по-другому и скорчил постную мину, прежде чем отойти, – не получилось с гонораром! Хотя те деньги, о которых он говорил, будто отдал Томасу, и лежали у него в потайном карманчике куртки. – Разрешите работу продолжить, там еще не все вытащили…
– Минутку, Майкл, – остановил его Отто. Он впервые за время беседы сосредоточенно всмотрелся в выражение лица боцмана, только тут заметил, что Горилла Майкл напоминает нищего рыболова, с крючка которого только что сорвалась невиданного размера рыба! Он вынул из бумажника еще одну пятифунтовую купюру. – Возьми в награду, что выполнил мою просьбу… Теперь я точно знаю, что путешествуем не с чужими людьми бок о бок. Ну, иди, заканчивайте разгрузку и – в море! Вон как весело играет ветерок, ищет наши паруса, заждался. Да и мы застоялись без всякой нужды здесь…
Боцман спрятал деньги, поклонился, чтобы не выдать мелькнувшего в глазах торжества, а может быть, и хорошо скрытую тревогу – кто они, эти пассажиры на его яхте? Какие у них планы? Неужто Кельтман говорил правду? Все это предстояло еще хорошенько выяснить… И если не для хозяина, который приказывал боцману тут же сообщать ему по рации, то по крайней мере для себя лично. Из любой тайны всегда при умелом поведении можно сделать приличный капитал, об этом он хорошо знал…
Через два часа «Изабелла», а за нею словно на невидимом буксире и «Виктория», вышли из порта и, придерживаясь сорока двух градусов южной широты, под полными пар