– Далековато, – с улыбкой ответил Отто. И неожиданно с азартом добавил, озорно подмигнув младшему сыну: – Но видит бог, и мне хочется там побывать! Может, на следующее лето и махнем на сказочный остров. Майкл, возьмешься нас сопровождать на Питкерн?
Боцман живо смекнул, что это дело может оказаться для него прибыльным, с готовностью согласился:
– Там много красивых мест, господин сенатор. В Океании десятки громких по славе островов. Чего стоят только Новая Каледония, острова Кука, Таити…
– Вот бы и нам найти какой-нибудь необитаемый и никому не принадлежащий остров! – с неугасшей детской мечтательностью прошептал Вальтер, и даже глаза закрыл от вставшего перед внутренним взором сказочного видения. – Сойти бы на песок, прилечь под шумящими пальмами и лежать, лежать…
– А тем временем к тебе неслышно подкрались каннибалы, с прошлого года ничего не евшие мясного, и – хвать каменным топориком по мечтательной головушке, да и в костер! – И Карл, откинувшись телом к спинке стульчика, громко рассмеялся, увидев, как у баронессы от ужаса расширились глаза.
– Да ну тебя к лешему, братец! – Вальтер с обидой поджал губы, как это делают легко ранимые дети. – Никогда не дашь помечтать!
– Во-он оно что-о! – не унимался Карл и ладонью провел по коротко стриженной голове, не замечая, что отец делает ему предостерегающие знаки, чтобы не «заводил» брата. – Наш Вальтер размечтался, не прочь жениться на прелестной туземке и объявить себя королем новой островной империи. Клянусь Зевсом, слава белого вождя амазонских индейцев, которые воевали с конкистадорами, не дает спать моему милому братцу! – И он с коварной усмешкой покосился на Марту, словно та была Анной Австрийской и из уст Карла только что получила роковое известие о поспешном отъезде из Парижа герцога Бекингема. Но Марта внешне никак не отреагировала на эту реплику. Прищурив глаза, она смотрела за корму, на чуть наклоненную ветром «Викторию», любовалась морем, чайками, красивыми светло-розовыми облаками на синем и беспредельном по глубине небе. Похоже было, что мысли ее витали так же высоко, как эти дивные облака… а может, и еще выше!
– Зачем ему туземка? Он увезет туда свою индианку Амриту и объявит ее королевой, – пошутил Фридрих, но тут же, чего-то испугавшись, поспешил добавить, опустив глаза на толстые, сцепленные вокруг колена, пальцы: – А что? И я не прочь заиметь маленький островок в океане! Отстроил бы там шикарную белокаменную виллу, чтобы ее было видно со всех сторон моря, круглый год принимал бы богатых туристов… Хочется остаток жизни провести в тишине и в благочестии, в кругу семьи, повозиться с детишками, с внучатами…
– Поживем, Фридрих, непременно поживем! – с несвойственной ему живостью подхватил эту мечту-сказку Отто. – Какие наши годы! Вот если в этой поездке все сложится благополучно, как задумано… – Старший Дункель с затаенной нежностью в глазах посмотрел на притихшую около мужчин баронессу. Сложив загорелые руки на коленях, Марта чуть наклонилась вперед, и ветер свободно играл за плечами ее золотистыми распущенными прядями.
«Зачем искать какую-то туземскую принцессу, когда вот оно, живое воплощение мечты олимпийских богов! Вот она, несравненная Пандора… – Отто сдержал вздох, который мог бы сказать другу и детям слишком много. – Интересно, что бы она сказала, если бы я предложил ей маленькое царство и настоящую корону из золота? Правда, золото пока еще в хранилищах Посейдона. Но я надеюсь, что богиня Амфитрита окажет нам посильное содействие и мечта воплотится в реальность».
– Тут вы правы, господин сенатор, – вставил замечание боцман, приметив, что Отто Дункель задумался о чем-то и пауза в разговоре излишне затянулась. – В море никогда нельзя заранее загадывать на будущее. Идти по морю – все равно, что перебираться через болото по зыбким кочкам, любая из них может оказаться роковой. – Горилла Майкл насупил брови, яростно поскреб скулу, взлохматив бакенбарды. – Вот примеры такой роковой случайности, господа! Прошлым летом на севере Тасманова моря два парохода, не сразу, правда, а с месячным примерно промежутком, взлетели на воздух! Точнее сказать, подорвались довольно сильно и едва не затонули! Каково? Большое счастье, что оба оказались грузовыми, а то скольких людей могли бы не досчитаться на грешной земле, а?
– Как это – взлетели на воздух? – Отто с недоумением вскинул глаза на боцмана, серое лицо которого от собственных жутких слов стало строгим и каким-то каменным.
– До непростительности просто, господин сенатор! К прискорбию, очень просто, – угрюмо повторил Майкл. Он начал этот неприятный разговор с единственной целью, чтобы богатые господа знали, какое трудное ремесло у моряков даже в эти мирные дни. Чтобы знали и не скупились в конце благополучного плавания… Несколько раз такой прием боцмана хорошо срабатывал, но на этот раз не на тех, похоже, людей налетел корабль боцманских мечтаний… – Все это отрыжки минувшей войны, которую вели в здешних морях американцы и японцы. Понабросали тысячи мин в проливах у Филиппин, у Индонезии. Да и вокруг самой Японии этих мин, этих черных «зернышек смерти» посеяно гуще, чем у старательной хозяйки семян редиски на большой грядке! А теперь штормом их срывает с якорей и носит по всему свету. Потому и слышны в эфире позывные «СОС», или газеты да радио сообщают: кто-то взорвался и чудом спасен соседними пароходами, а кто и сигнал бедствия не успел послать в эфир… Были люди, скажем, на маленьком каботажнике – взрыв! – и нет никого! Жуть, если вот так вдуматься хорошенько…
– Боже мой! – прошептала потрясенная этим известием Марта и поспешно перекрестилась, как будто эти самые «зернышки смерти» уже всплыли перед форштевнем «Изабеллы» и не было никакой возможности избежать встречи с миной… Карл и Вальтер, не менее баронессы пораженные услышанным, молча переглянулись. У Карла ежик на голове, показалось Вальтеру, стал еще жестче, в глазах промелькнул вопрос-восклицание:
«Вот так приятную новость сообщил нам боцман! Каково тебе это слышать, братец?»
– Ну надо же, случается такое… – Отто заговорил медленно, словно в голове оттаивала какая-то давно законсервированная мысль. И тут же, чего-то испугавшись, сжал губы так крепко, что у рта обозначились глубокие складки. Баронесса, как ни была занята своими переживаниями, уловила эти перемены в лице старшего Дункеля, хотела спросить, действительно ли так опасно плавать в здешних морях, но вмешался Карл:
– Вот тебе тишь да гладь! Вот тебе и самое спокойное Тасманово море, как о том кричат рекламные заголовки газет и радио! Не зря, получается, так настойчиво говорил Кельтман о страховке яхты на всякий непредвиденный случай! – Карл засмеялся с напускной беспечностью, но голос помимо воли выдавал озабоченность. И было отчего переживать – отправлялись отдыхать в самое безопасное место на земном шаре, а уже едва не попались в руки пиратов на острове Кинга, а теперь, оказывается, плывут по минному полю, которое никто и никогда не тралил! И они «преспокойненько» могут взлететь на небеса раньше отпущенного Богом срока!
– Да-а, – протяжно вздохнул вслед за старшим братом и Вальтер, покосился на отца, сказал негромко: – Оказывается, мы не праздные туристы, а саперы на минном поле… только без миноискателей в руках. Ну-у, Майкл, подал ты нам хороший десерт, ничего не скажешь!
– Опасность не так велика, как может показаться с первого взгляда, господа! Процент совсем ничтожен! – Майкл поспешил снять неприятное впечатление, произведенное его рассказом на пассажиров о присутствии в здешних водах плавающих мин. – Днем рулевой присматривает за морем по курсу яхты, и если увидит что-то подозрительное на волнах, заранее упредит и отвернет в сторону. Ночью гораздо сложнее, даже при яркой луне не просто разглядеть «рогатую смерть» – так боцман по давней морской традиции обозвал шаровую мину. – Ну, да все во власти Господа, можно и дома ложкой вермишелевого супа захлебнуться и умереть с выпученными глазами. И смерть эта будет страшнее и позорнее, чем мгновенная смерть от взорвавшейся мины… – Майкл перекрестился, закончив свой монолог устрашения таким философским заключением, посмотрел на баронессу – не сильно ли напугана эта нежная красавица? Как бы не попросила Дункеля повернуть на обратный курс, в Мельбурн, тогда ни о каком приработке ему, Майклу, и мечтать не придется!
Марта чуть побледнела и, сложив руки на груди, что-то беззвучно шептала. Наверно, молилась, чтобы счастливо вернуться к своей маленькой Элизабет.
– Сгустил ты, боцман, немного свои краски, хотя и я слышал о нескольких таких случаев после войны. Будем надеяться, что наше путешествие закончится без драматических приключений и без каких-либо человеческих жертв, – высказался вслух Фридрих, долго молчавший в этом разговоре.
– Иначе и я не вышел бы в море, – кивнул головой боцман, повеселевшими глазами глядя на баронессу. – Мы на «Изабелле» не одну тысячу миль успели проутюжить по здешним морям, и, как видите, не отправились к Посейдону на чашечку кофе! – Майкл засмеялся, считая, что шутка ему удалась. – У меня легкая рука, видит бог…
– Нам с Фридрихом тоже везло на море. И через настоящие минные заграждения прорывались не один раз. Так что постарайтесь, баронесса, не думать о случаях, которые когда-то и с кем-то происходили! Если вспоминать всех, кто уже умер на земле, то и жить вовсе не захочется! Лучше мечтать о счастливом будущем, и оно непременно к нам придет, – прервав боцмана, негромко сказал Отто, а сам мысленно уже как бы ухватил за кончик «бикфордова шнура», который так неожиданно подсунул ему болтливый Горилла Майкл. Стараясь не выдать лихорадочного нетерпения тут же действовать, он стиснул пальцы на коленях, словно они закаменели у него от застарелого ревматизма и не было сил снова расцепить их.
«Эту идею надо будет продумать как следует! – решил про себя Отто и недобро прищурил глаза, как будто прицеливаясь из снайперской винтовки в хорошо различимого противника, но уловил на себе взгляд озабоченной Марты и тут же улыбнулся. – Но это потом, времени у меня еще предостаточно, не надо заранее пороть горячку, чтобы не испортить обедни…» – Погасив в душе преждевременную радость от найденного решения, перешел на будничные заботы: