– Не пора ли нам, наследникам славного капитана Гранта, отвлечься от этих нерадостных разговоров и заняться более достойным делом, как-то ужином? Майкл, распорядись накрывать столы. А после нас и команде подкрепиться. – И повернул голову на запад: – Дело к ночи, скоро бесподобный бог солнца Гелиос на своей огненной колеснице закончит сегодняшнее путешествие и скроется за горизонтом.
Майкл, чувствуя вину перед господами – хотел сделать себе лучше, а только омрачил радость пассажиров, удалился на камбуз, и вскоре оттуда потянуло запахом разогреваемой тушенки.
– Ну, будущий туземный владыка, идем вслед за баронессой Мартой мыть руки. – Карл обнял Вальтера за плечи, увлек его в свою каюту, подталкивая ладонью в спину. – Надеюсь, ты не очень испугался сообщениям боцмана? А мне, признаться, в первую минуту захотелось повернуть курсом на запад, скорее к милым детишкам. Но поразмыслив… – О чем поразмыслил Карл, Отто не расслышал, потому как сыновья успели спуститься в коридор с каютами пассажиров.
Отто и Фридрих остались одни. Закурив, некоторое время молчали, поглядывая на бугристое море по курсу яхты – глаза сами по себе искали верхнее полушарие плавающей мины с торчащими «рогами», но поверхность моря была чистой, даже обычных плавающих предметов, какие остаются после прохода пассажирских судов, у них перед форштевнем не было видно.
Неожиданно Отто хлопнул себя ладонью по щеке и раскрыл рот, собираясь что-то произнести, да так и замер.
– И что же ты вспомнил? – усмехнулся Фридрих, внимательно наблюдая за поведением фрегаттен-капитана сквозь прищуренные веки – ветер дул в лицо, и глаза начали уставать от его резких порывов.
– А ты тоже про это забыл и ни разу не вспомнил? – вопросом на вопрос ответил Отто и в упор пристально посмотрел на своего штурмана. Кугель вынул сигару из зубов, удивленно вскинул брови.
– Что именно я должен вспомнить, мой капитан? Проясни горизонт, что-то густовато передо мною…
– Вам надо встретиться с моим братом! – довольно четко сказал Отто и снова внимательно глянул в глаза еще больше удивленному Фридриху. Тот пожал плечами, словно извиняясь.
– Да-а? – Кугель даже головой тряхнул. – Извини, Отто, но я даже не слыхал от тебя ни разу имени твоего брата, а посему не мог…
– Клянусь священными водами Стикса! Фридрих, кажется, я знаю, кто под званием инспектора плывет с Гансом Шрейбером!
– Да-а? – снова протяжно выговорил Фридрих, с недоверием поглядывая на Дунекля – не заговаривается ли его несгибаемый Железный Дункель? Усиленно пытаясь уловить суть начатого Дункелем разговора, уточнил: – И кто же это? И при чем здесь эта фраза, что мне надо встретиться с твоим братом?
– Ты помнишь тот эпизод в порту Мельбурна, когда впервые познакомились Кельтман и Гансик? Помнишь, Карл расспросил привратника, и тот передал ему содержание беседы наших лучших «друзей» около ворот порта? Тогда и была произнесена эта фраза, обращенная к Шрейберу: «Вам надо встретиться с моим братом!»
– Да, что-то вспоминается… Ну и что же из этого… Я никак не уловлю ход твоих рассуждений… Постой, постой! Неужели ты полагаешь, что этим братом мог быть инспектор мельбурнской полиции и Вольфганг Кельтман уговорил его отправиться со Шрейбером вместе и следить за тем, что же мы будем делать в океане и где начнем собирать сокровища? Так, да?
– Да! Именно так, Фридрих! Именно так! Я теперь в этом уверен на все сто процентов! Этот братец – инспектор полиции, и он отважился на такой розыск, а для большей уверенности прихватил с собой кого-то еще. Вот тебе и вся святая троица, которая увязалась за нами, не считая прогуливающихся англичан, которые, естественно, ни о чем не подозревают.
Кугель крякнул, медленно обернулся лицом к корме и долго смотрел на «Викторию», которая ритмично, будто маятник огромных часов, раскачивала высокой мачтой, переваливаясь с волны на волну. Смотрел так пристально и зло, как если бы имел возможность этим взглядом проникнуть сквозь толщу корпуса яхты и узнать все, что хотелось знать в эту минуту.
– Что же, мой фрегаттен-капитан, в этом твоем рассуждении есть большая доля вероятности, и тогда мы…
– Тогда нам надо молить Бога, что это не инспектор Марк Паркер, который мог быть более осведомлен о наших делах, чем Ганс Шрейбер. Ганс знает только то, что мы собрались искать какие-то сокровища… Паркер мог знать, что мы оставили за кормой «Британии» солидную кучу «тумана». А это уже уголовно наказуемо. – Отто прихлопнул ладонями о колени, как бы утверждаясь в принятом решении, но смолчал, не стал говорить. Тогда не выдержал Фридрих, покосился на вахтенных моряков, негромко спросил, попыхивая сигарой у самого носа:
– Ты что-то уже надумал, вижу.
– Да, дружище Фридрих… Кажется, что-то зреет в голове. Зреет мыслишка, как нам избавиться от Гансика Шрейбера и от его спутников, мечтающих о чужих сокровищах. И почти уверен, что мыслишка эта поможет им счастливо переселиться в царство Аида!
– Все в деталях обмозговал, или только еще наметки этого плана? Есть полная уверенность, что еще и новозеландскую полицию не посадим себе на хвост?
– Если до той поры нам не удастся каким-то иным способом от них избавиться, тогда и пустим в ход эту идею. Знаешь, я сейчас готов отдать не только мизинец, но и всю левую руку, лишь бы на минуту иметь среди экипажа всё знающего старца Нерея… – И усмехнулся этой наивной мечте. – Подпоили бы мы его да и выпытали, что ждет нас там, в конце пути, по которому намечено проплыть. Удача или… Даже думать не хочется о худшем!
– Зачем гадать? Наше от нас не уйдет, мой фрегаттен-капитан. Рано или поздно сами все узнаем и без вещего старца Нерея. Так даже легче на душе будет, есть интерес ожидания хорошего.
Из камбузного люка за машинным отделением высунулся по плечи улыбающийся Чжоу Чан, едва не нараспев произнес «английским» языком:
– Кушать готово, прошу вас кушать!
Отто и Фридрих встали из кресел, Дункель обернулся – за кормой с надутыми парусами – лучи заходящего солнца выкрасили их в неприятный розовато-красный цвет – шла красавица «Виктория»…
Глава 4. Минное поле в океане
1
Новозеландский городок Опонони разместился на берегу небольшой удобной бухты, обрамленной величественными горами и пышной, почти тропической зеленью. Он встретил путешественников ярким предобеденным сиянием стекол частных домов, магазинных красиво оформленных витрин, пароходными гудками и черными столбами дыма из труб катеров. Катера сновали по бухте, словно муравьи по муравейнику, со стороны казалось, бесцельно и бестолково, но у каждого было какое-то важное и неотложное дело.
– Швартуемся к южному пирсу! Вон там, за белым пароходом «Арктика», я вижу свободное место! – Команды отдавал Фридрих Кугель, и убрав паруса у входа в порт, «Изабелла» с помощью машин подошла к пирсу. Матросы отдали швартовые береговым работникам порта, завязали концы на высоких чугунных кнехтах, вынесли и укрепили трап.
«Виктория» вошла в бухту через десять минут, но против ожидания праздной публики пришвартовалась не к борту «Изабеллы», а протиснулась к дальнему причалу, у северной стенки, почти под грузовой стрелой у темно-оранжевого угольного крана.
Не прошло и десяти минут, как на палубе «Изабеллы» появился полусонный от жары инспектор таможни, формально ознакомился с судовыми документами на фрахтовку яхты: обе яхты и их команды ему хорошо известны, а кому отдает для прогулки свои суда господин Кельтман – это не забота таможенного чиновника. Зато он весьма охотно принял приглашение сенатора Дункеля выпить стаканчик холодного вина, задал, как бы ненароком, несколько вопросов о том, что произошло с яхтами на острове Кинга, действительно ли какие-то бандиты пытались захватить их сонными в полночь, и не знает ли господин сенатор, по какой причине взорвалась т а несчастная шхуна?
Насторожившись, Отто решил не вдаваться в подробности тех роковых событий, потому как в сонных глазах таможенника заприметил хорошо скрытый блеск глаз, словно он был чем-то лично заинтересован. Потому, отхлебнув из фужера шипучее вино, сказал довольно равнодушным тоном:
– О всех подробностях вы можете узнать через сержанта полиции, который видел все это с берега. Не имея иной возможности противостоять пиратам в открытом бою, я применил один из менее кровопролитных способов – поставил дымовую завесу и скрылся от них в том дыму. Правда, пиратам это почему-то не очень понравилось, они обстреляли нас из автоматического оружия, разбили у нас даже один иллюминатор, а потом за кормой яхты вдруг что-то грохнуло, и пираты тут же прекратили стрельбу. Сами понимаете, возвращаться и узнавать причину взрыва у меня не возникло никакого желания, потому как был озабочен спасти пассажиров и команду… Я потом подумал, что сержанту удалось применить что-то такое, отчего пиратам пришлось весьма кисло, не так ли?
Таможенник ответил нечто неопределенное, что ему все подробности тоже неизвестны, но полицейский комиссар Хобарта, правда, с большим почему-то опозданием, захотел получить все эти подробности от господина сенатора лично. Наверно, сам получил информацию с острова Кинга со значительным опозданием.
– Тогда будьте любезны, господин Уокер, сообщите ему о нашей беседе возможно подробно. А на обратном уже пути, коль будет такая необходимость, мы лично побеседуем в Хобарте. Прошу вас, примите от меня вот этот пустяковый сувенир…
Выпив вина и приняв в подарок новую коробку гавайских сигар, господин Уокер на прощание снял шляпу с совершенно лысой головы, раскланялся и пожелал путешественникам семь футов под килем.
Проводив таможенника, Отто подозвал к себе боцмана и отдал распоряжение пополнить запасы воды и продовольствия. Особо напомнил, чтобы он взял на борт дополнительно не менее ста литров дизельного топлива и поставил его в носовом отсеке для создания аварийного запаса. Напомнил, хотя бывалый Майкл и сам это отлично понимал:
– Доведись побултыхаться в море несколько суток с работающими машиной и помпами, быстро потратим топливо!